Убить Дельфину

Колючие стебли роз оплетают руки, раны от шипов больно саднят. Соленый пот, выступивший на коже, только добавляет неприятных ощущений. Алекс уже прекратил безуспешные попытки вырваться. На время прекратил. Ему больше нечего терять и сейчас его остановит только смерть. Тихо шуршит в пазах дверь, и Алекс слышит легкие шаги. Он прекрасно знает, кто идет к нему, распятому в кольце из роз. Женщина, ставшая его одержимостью. Женщина, ставшая его кошмаром. Несмотря на боль и усталость, Алекс попытался вытащить руки из зеленых петель. Он отдал бы весь мир за возможность коснуться Дельфины. Встать с ней на равных. И убить ее. Никаких «попытаться». Никаких «возможно». Он убьет Дельфину. С этого корабля выйдет только один. Или не выйдет никто. Стебли пружинят, и Алекс слышит звонкий красивый смех. Вернее, он бы был красивым, не различай в нем Алекс ноток безумия. Что это — образ, или Маэстро действительно безумна? Тонкая рука, затянутая в черную и белую ткань, касается его груди, поднимает голову за подбородок, и Алекс с бессильной ненавистью смотрит в непроницаемые светло-серые глаза. И невольно вспоминает такие же светлые глаза ее брата — живые, искрящиеся, лукавые. В глазах Дельфины — только надменное торжество. — Тебе нравится у меня? — кокетливо спрашивает Маэстро. Алекс не отвечает. Он мог бы плюнуть ей в лицо, но это слишком мелочно. И избито. Дельфина отвесит ему пощечину — и, пожалуй, все. Так зачем тратить время на бесполезные действия? Дельфина склоняется ближе и Алекс чувствует терпкий и сладкий аромат ее духов. Тоже что-то с розами. Везде розы. Запах навязчиво лезет в ноздри, когда большой палец касается искусанных в кровь сухих губ Алекса — яркие алые пятнышки остаются на шелковистой ткани перчатки. — Не нравится, — резюмирует Дельфина. — Но ты сам виноват. Все могло бы быть иначе. Алекс не отвечает. Нет смысла вести разговоры с тем, кого собираешься убить. Все ее взгляды, позы, слова вполне предсказуемы. Ей нужны только Мистериумы к Экзайлу. Их Алекс не собирается раскрывать, пока находится в здравом уме и трезвой памяти. Но у этой стервы столько козырей в запасе, что он не может ни за что ручаться. Кроме того, что убьет Дельфину. Мягкая щека прижимается к его собственной, бархатный шепот льется в ухо: — Десять лет… Еще ни один мужчина так меня не добивался. Мне льстит это, Алекс Роу. Будь ты чуть менее упрямым, я предложила бы тебе разделить со мной власть. В список причин для убийства добавляется еще один пункт, хотя там вполне хватит первого и основного. Стебли вокруг тела приходят в движение, шипы снова царапают кожу. Плеть, обвившаяся вокруг шеи, задевает ключицу. Алекс чувствует, как по груди ползет щекочущая струйка крови. Дельфина наклоняется и слизывает ее. И Алекса бросает в жар. Должно быть, его чувства слишком явно написаны на лице, потому что Дельфина снова смеется. Ее руки скользят по телу, прикасаясь умело. Слишком умело. — Это мои розы, — шепчет Дельфина. — И в их шипах может быть то, что захочется мне. По телу Алекса проходит дрожь отвращения и ужаса. И желания. Желания, что струится в его крови вместе с каким-то проклятым афродизиаком. Глаза Дельфины горят нездоровым блеском, когда ее пальцам сдается последняя пуговица на его капитанском кителе. Когда со звяканьем расстегивается ремень. Когда влажный воздух оранжереи касается кожи на бедрах Алекса. Алекс с хриплым криком выгибается, пальцы судорожно скрючиваются, на кистях рук выступают вены. Но это действительно розы Дельфины. Новые и новые струйки крови бегут по его телу… чтобы быть слизанными Маэстро. И горячий влажный язык скользит все ниже и ниже. — Ты мог бы получить это по собственной воле, — мурлыкает Дельфина как огромная кошка и опускается на колени. — Ты особенный, Алекс Роу… Ты знаешь это? — Сука, — бессильно выдыхает Алекс, снова обвисая в своих живых путах. Десять лет. Десять лет у него не было никого. Алекс и подумать об этом не мог. Все десять лет все желания тела сдерживались его волей, его памятью, его верностью. Десять лет — и на всю жизнь. И сейчас тело предавало его. Даже не накачай его Дельфина наркотиком, Алексу было бы нечего противопоставить ее прикосновениям. — Ты уверен, что знаешь, от чего отказываешься? — шепчет Дельфина, дуя на головку. И Алекса бьет так, словно он случайно задел неизолированный провод. А потом горячие губы смыкаются на его члене, и все мысли сносит горячей волной, бьющей от паха в голову. Алекс тщетно пытается взять себя в руки и воскресить в душе ненависть, пропитавшую каждый его день и каждый его вздох. Но нежный рот Дельфины, настойчивые и ласкающие прикосновения ее языка сейчас сильнее. Он был бы рад не смотреть на то, что происходит, но нет сил закрыть глаза, а шипастые путы не дают отвернуться. Из прокушенной губы снова течет кровь, но Алекс не может ничего сделать, эта боль делает наслаждение только острее. И он рад только одному – после стольких лет воздержания оргазм тоже не заставляет себя ждать. Ослепительная вспышка словно разрывает его изнутри, перед глазами плывет радуга, а шипы оставляют новые раны на бьющемся в их объятиях теле. Когда Алекс наконец поднимает веки, он видит сияющее торжество во взгляде Дельфины. И знает, что убьет ее во что бы то ни стало. Просто убьет Дельфину.