Не верь пирату

…Результаты экспедиции выходили с одной стороны грустными, а с другой — феерически успешными. Если считать клетки, аквариумы и контейнеры со зверями, уныло уместившимися едва ли на трети трюма — полный провал. Если вспомнить, сколько среди них редких или вовсе уникальных — можно считать, что результат вполне приемлем. А если посмотреть в самый дальний угол, где в полутьме таилась ещё одна клетка, с прутьями под током, если знать, какой корабль, как пришитый, идет по трассе рядом с «Пегасом» — то стоило с уверенностью сказать, что таких успешных экспедиций Дальний Флот Земли давно не знал. В самый дальний угол люди старались не заходить, и вообще в ту сторону не смотреть. Пару раз в день Зеленый, привычно ворча, что подобное добром не кончится, проверял доставку еды и воды в клетку. Тот, кто сидел внутри, злобно молчал и сверлил механика взглядом. Крыс и рад был, что его дальней дорогой обходят. Главное, кормить не забывают. Бежать с «Пегаса» пират счел неразумным. Он мог попытаться выбраться из клетки, захватить заложников — но с таким сопровождением это закончится печально. Корабль не защищен, а капитанам ничего не стоит организовать десант. Захватить спасательный челнок или катер? Так «Синяя чайка» хорошо вооружена, а Второй метко стреляет… нет, лучше подождать, пока они долетят до обитаемых планет, пока Крыса не сдадут представителям Содружества… а уже там — бежать. Метаморф ничуть не сомневался в успехе побега. Он сомневался в том, что доживет до него. Ночами накатывали приступы паники. В удивительно подробных и цветных снах Крыс видел, как по трапу «Синей чайки» на сочную траву третьей планеты спускается дурак-зоолог и сокрушенно качает головой: не спасли. Как Верховцев мнет в руках свою глупую шляпу и отводит глаза. Как Второй капитан с застывшим лицом вынимает бластер из кобуры и идет к клетке, медленно, а Первый его не удерживает, только стоит и смотрит. Каждый раз пират просыпался, стуча зубами. Вспоминал, что из Медузы они давно улетели, что Третий капитан вполне жив… и начинал бояться наяву. Во всей Галактике, среди всех банд Крыс по праву считался самым жестоким, самым хитрым, он плевал на Галактическую Безопасность, уходил живым и из плена, и из боев, совершал немыслимо дерзкие налеты. И долго считал себя чуть ли не хозяином Млечного Пути — пока на его дороге не встали эти. Трех капитанов Крыс боялся до внутренней дрожи, до ломки, до желания бежать как можно дальше и забиться в щель поглубже. Не желал признавать этот страх — и ненавидел его причины люто, до зубовного скрежета. Четыре года полной власти над Третьим капитаном не утолили ненависти, не убили страха. Проклятый фиксианец не сломался, не уступил, а его личный счет к Крысу стал бесконечно длинен. И он тут, рядом, на «Пегасе»! Он может прийти в трюм в любой момент, и тогда… Паника нарастала с каждым днем, незримо толкала в спину, нашептывала в ухо: беги, беги сейчас, беги подальше! …Из чуткой дремы пирата вывели легкие шаги. Крыс дернулся, инстинктивно отползая дальше в тень, и только потом открыл глаза. Нет, ну только во сне можно перепутать шаги фиксианца — и земного ребенка! Девочка стояла недалеко от клетки, испуганно сжимая в руках виброщетку на длинной ручке, выставив её вперед, как оружие. Глазастая, беленькая, в голубом комбинезоне. Смешной детеныш. Как будто щетка поможет против крокрысца с его клешнями и ядовитым хвостом! Крыс бравировал своим бесстрашием и потому не прощал тех, кто его страх видел. Захотелось схватить, задушить, выпотрошить девчонку — это же так просто сделать, одним движением острой клешни… чтобы голубая ткань стала красной, чтобы в трюме пахло не свежим наполнителем, а кровью и требухой, чтобы… Нет, нельзя. И нерационально. Земные дети так наивны, это может быть полезно… Крыс старательно подавил чёрное, нутряное бешенство и осторожно подошел ближе к решетке. Если быть совсем-совсем честной, то подходить близко к Крысу Алисе категорически запрещали. Папа повторил раз десять, Полосков очень серьезно и по-взрослому просил, Зеленый — тот вообще первые дни девочку сопровождал, когда она клетки чистила, заодно помогая. Третьему капитану и просить не надо было, он сам был сплошной иллюстрацией, почему к пирату лучше не приближаться. Но Алиса всё равно подошла. Не вплотную к клетке и с виброщеткой, которой можно очень больно стукнуть. Любопытство, которое вело её во всех авантюрах, в этот раз было болезненным и смешанным со страхом. Одно дело — читать про войны и приключения в книгах и учебнике истории. Совсем другое — увидеть всё это на самом деле. До похода в подвал Алиса даже плен и побег воспринимала наполовину как игру, но там, у второй решетки, игры закончились. Кем надо быть, чтобы сотворить такое — с живым?! С тем, кому больно…  — Что смотришь? Страшно? — Нет, — Алиса упрямо прикусила губу и перехватила щетку. Нехорошо врать, но рядом с Тремя Капитанами быть трусихой стыдно. Их тут нет, конечно. Но всё равно стыдно. Они Крыса не боялись, значит, и она не будет! — Правильно, — неожиданно покладисто согласился пират. — Не такой уж я и страшный. Вот все думают — пират, монстр, поймать и запереть, а я… — А вы такой и есть! — возмущенно выкрикнула Алиса, звонкий голос эхом разнесся по полупустому трюму. Даже звери в другом конце перестали шуршать. — Ни людей вам не жалко, ни зверей! Да вы… жалуетесь, что заперли, а сами… тут тепло хотя бы и голодом никто не морит… «Тьфу, и эта туда же!» И чем только берут проклятые капитаны… Третий сейчас — скелет ободранный, и то на него девчонка залипла. Малолетняя и другой расы! На кой он такой малявке?! — Как будто я его туда сажал! — с надрывом, которому позавидовал бы любой драматический актер, сказал Крыс. …Сажал, своими руками отволок, и потом не раз приходил просто полюбоваться, как жалко съеживался пленник, чтобы сохранить хоть каплю тепла в сырой камере, как неосознанно пытается уменьшить боль. Но знать об этом девчонке — совершенно необязательно. — А… а кто? — сбитая с толку девочка захлопала ресницами. — Сейчас тоже врать будете, да? Что вас Весельчак заставлял? — Ха, Весельчак… — Крыс сел у самой решетки и демонстративно сложил на груди руки. Боевые клешни он трансформировал в нормальные ладони, сейчас нельзя её пугать… хотя очень хочется. — Весельчак, конечно, врун и урод редкостный, — а ещё невероятно туп, вечно его приходилось контролировать, — Но это лишь вершина, печальный конец неудавшейся жизни. Я… да, я боялся, никто не хочет проснуться однажды с перерезанным горлом или дыркой от выстрела! Но уже не мог соскочить с летящего флаера… Алиса недоверчиво нахмурилась и перехватила щетку. Она впервые встретилась с теми, кто при доказанных фактах начинал отпираться и говорить, что не виноват. Ей самой не чужды были шалости, чего стоит одна только золотая блесна или сорок три зайца на «Пегасе» — но если попался и виноват, значит, попался и виноват. — Ты хоть представляешь, ребенок, что такое детство на воюющей планете? — тем временем вещал Крыс. В глазах пирата была вселенская печаль и даже вроде слезы блеснули. — Когда все против всех, не разбирая правого и виноватого? Меня отец в экспедиции не брал, я папашу своего вообще не помню. А мамашка… вот ты морщишься, а она пострашнее меня будет. Меня в её банде любой мог пнуть и побить, или поиздеваться от скуки. А она когда придет и выручит, а когда оставит самого выпутываться — ей слабаки не нужны. Знаешь, как тяжело десятку взрослых уродов отпор дать? Алиса помотала головой: она не знала. Впервые её попытались обидеть Крыс с Весельчаком, до них сталкиваться с жестокостью Алисе не доводилось. Даже самые хищные твари из КосмоЗоо к ней относились с необъяснимой симпатией. — Вот, а мне пришлось. И когда удрали с планеты — думаешь, легче стало? Налеты, захваты, собрать-разобрать оружие, в щель пролезть и всегда право на жизнь отстаивать, — Крыс горестно вздохнул. — Пришлось, ребенок, стать самым сильным и хитрым, чтобы не сдохнуть. — Но вы же метаморф, — рассудительно возразила девочка. — Вы же видели, что можно жить по-другому. Могли бы убежать от всех, замаскироваться и начать всё с начала. А вместо этого… Алиса нахмурилась и подняла опущенную было щетку. Крыс за решеткой, решетка под током, но так спокойнее. Ей опять вспомнилось подземелье, как она стояла в кромешной темноте, упираясь в другую решетку, обжигающе-холодную, прислушивалась, стараясь уловить еле слышный сдавленный стон. Только в полной тишине его и можно было услышать. Алиса поёжилась — от одних только воспоминаний зябкие мурашки по позвоночнику побежали. А каково в этих подвалах годами сидеть? Беспомощным, без надежды на спасение, один на один с врагом… Девочка встряхнулась и прислушалась к тому, что продолжал говорить пират. — …и я бы хотел ему помочь, но… — Если бы хотели, — перебила Алиса, — то и помогли бы. И… и если даже… если всё видели и ничего не сделали — это ещё хуже! Крыс попытался возразить, но девочка решительно мотнула головой: — Я вам не верю! Отвернулась и пошла прочь. Вслед понеслось такое злобное шипение с присвистом, что Алисе захотелось вжать голову в плечи и побежать, но она стиснула зубы и даже не ускорила шаг, только в щётку вцепилась покрепче. …Мерзкая девчонка!  Крыс кидаться на прутья не стал — уже попробовал и понял, что до смерти не убьет, но все же больно. Эта же на шипение не обернулась, а ведь некоторые куда как старше неё убегали без оглядки! Хотя поджилки трясутся и страхом пахнет… если бы не решетка! О, тогда бы она не стала изображать несгибаемую героиню, плакала бы и просила не бить… и зря бы просила… Но почему, почему не подействовало?! Смесь из реальных фактов, ложного раскаяния и грамотно расставленных акцентов до сих пор действовала безупречно — именно на таких жизнью не битых, наивных созданий. Почему эта Алиса, чтоб её лет через пять поимели во всех видах и позах, даже до конца не дослушала?! — Я до тебя ещё доберусь, — сквозь зубы посулил Крыс закрывшемуся шлюзу. — Я тебе, малявка, припомню и говоруна, и галактий, и то, что взрослых слушать надо… Выживет, убежит, залижет раны и потом за всё спросит. До беспечной земной школьницы добраться куда легче, чем до опытных и готовых к пиратским пакостям капитанов.