***
Я каждую чертову ночь видел сны, но никогда не воспринимал их, как что-то безумно важное и способное к чертям изменить мою жизнь. Я никогда не думал об их смысле, о сюжете, о предназначении. И уж точно никогда не думал о том, что мои сны видит кто-то еще. Точнее, я не верил. В истории такие случаи были замечены неоднократно, когда омега или альфа рождался без пары. Или умирал слишком рано, не успев встретиться со своей судьбой. Я всегда считал себя ущербным и недостойным второй половинки. Или… Вдруг с моим альфой что-то случилось? Вдруг он оставил меня одного в этом мире, или ему нужна помощь? А вдруг его отец оборвал его жизнь еще до его рождения, обрекая меня на вечное одиночество? Я не верил в то, что кто-то разделяет со мной мои ночные кошмары. Не хотел верить, отвергал этот факт, я не заслужил. Своей проклятой жизнью я не заслужил и долю того, что сейчас имею. Учитывая, что не имею я практически ничего кроме ужасной, просто отвратительной работы и своего уголка в двухкомнатной квартире, провонявшей алкоголем и запахом сигаретного дыма. Мы жили тут лишь втроем, и алкоголем пахло только из их комнаты. Моя же источала запах того самого проклятого смоука. Я не общался с ними, но знал, что они являются соулмейтами друг друга уже почти сорок лет. Знал я это лишь потому, что они оба являлись моими родителями. Если быть честным, я всю свою сознательную жизнь надеюсь, что они скоро сдохнут от голода, или печень откажет. Живучие твари. Я уверен, что они даже не помнят моего имени, и давно забыли бы даже о моем существовании, если бы я ежедневно не приносил домой деньги. Которые они отбирали и тратили на дешевое пиво, соответственно. И чихать они хотели на то, что я зарабатывал их, проходя сквозь тонны слоев унижения, зарабатывал их собственным телом, продавая его в клубе даже в не самых выгодных сделках. Все равно мою стоимость назначали начальники. Торговаться мне лично не приходилось.***
— Ты работать сегодня собираешься, или опять хочешь без денег уйти? Я вздрагиваю, а затем поворачиваюсь к говорившему, непонимающе сдвигая брови к переносице. Как это, без денег? А два сделанных минета уже не в счет? Или они в общем и целом обесценились? — Я, вроде как, поработал немного. Без денег точно не уйду. А еще я не виноват в том, что на меня спрос маленький. — Потому что делать нихуя не умеешь. Вот иди сейчас к шесту и заманивай к себе публику, как ты умеешь, может хоть так пару сотен с этих извращенцев сдерешь. А вдруг и закажет кто. Своеобразная реклама, так сказать. Мужчина с отвратительно разукрашенным лицом приложил палец к языку, достав из кармана несколько купюр и начав пересчитывать деньги. Я голодно вперился в них взглядом, сглатывая и обкусывая губы. Такой суммы я ни разу в жизни даже в руках не держал, пускай и банкнот там было совсем немного. — Чего уставился? Голодный? Так иди и зарабатывай, давай, пошел! — он весело, но небрежно пнул меня, а затем пихнул в карман черных латексных шорт конфетку, которую я, конечно же, не съем. Круглая сцена была озарена прожектором, стоило мне прислониться к шесту. Таких сцен здесь было шесть, и у меня не было выбора, кроме как занять самую крайнюю, ибо на остальных и более придвинутых к центру уже прогибались под напором потенциальных клиентов мальчишки. Некоторую часть публики в количестве четырех особей мужского пола танцем я смог переманить к своей сцене, и стоило им присесть на диванчики, как один из них, голубоглазый и со взъерошенными волосами, подозвал начальника. Тот взглядом велел мне не прерывать движений, выслушивая слова клиента, а затем подошел к сцене, пристегивая поводок к ошейнику на моей тонкой и покрытой засосами шее. Быстрыми шагами своих толстоватых ног он достаточно быстро привел меня в гримерку, усаживая на свободный от вещей стульчик. — Короче, малявка, тебе повезло сегодня, голодным точно не останешься. Главное - спрячь деньги куда-нибудь, прежде чем возвращаться домой. Я смиренно выслушиваю наставления по поводу денег, а затем поднимаю на него взгляд карих глаз, стараясь не пропустить ни единое его слово из-за сонливости. Поспать я попросту не успел; сидел за конспектами до самой смены. — В общем, произошла реально охуенная херня. И для тебя, и для нас, так как мы получим с этого вызова неплохие проценты… Так вот, слушай. Этот молодой человек за столиком снял тебя на всю сегодняшнюю ночь, но не для себя, а для своего друга. Якобы у того сегодня день рождения и ты должен приложить все усилия, чтоб клиенту понравилось. В таком случае тебе доплатят. Лично. Я буквально чувствую, как по телу пробегают мурашки в предчувствии неплохого заработка, но здравый смысл подсказывает, что придется попотеть, чтоб оправдать ожидания подлинного клиента, а затем, как только начальник покидает гримерку, начинаю переодеваться. Из наставлений я прослушал лишь о том, что собраться мне нужно быстрее, так как заказчик ждет меня в большой черной машине по словам только что ушедшего мужчины. Но с каждым шагом, приближающим меня к выходу из клуба, я чувствую, что мне становится все страшнее. Ведь если меня сняли на дом, то ничего этим людям не стоит запереть меня в подвале потом и делать все, что захочется. И никто не вспомнит о том, что когда-то в самом бедном районе Петербурга жил самый обычный мальчик по имени Миша, грезивший в детстве о принцах и белых лошадях и так опрометчиво прогадавший с мечтами, так рано впавший во взрослую жизнь и так глупо утративший, нет, убивший последние частички гордости в хрупком исхудавшем теле.