Впервые

      Впервые она была одна. Везде одна. Дома, в школе, на ночном патрулировании,.. в Париже. Она словно погрузилась в беспробудный сон без права на рассвет. Мир потерял былые краски. Чернота, зелень и золото – это оказалось так важно для неё. Она и не подозревала насколько, пока не очутилась в этой серой реальности, где мгновения растягиваются на века, а всё вокруг однообразно серое, пустое и совершенно не имеющее смысла. Да, конечно, вокруг неё были люди: случайные прохожие, одноклассники, родители, Алья с Нино, которые пытались её расшевелить хоть немного, хоть совсем чуть-чуть. Они не могли видеть, как их подруга, такая неуклюжая, но жизнерадостная и добрая в прошлом, вся осунулась и словно выцвела. Будто превратилась в тень.       А она не могла больше улыбаться. Да и они оказались недалеки от истины. Кто она теперь, если не тень? Без него… Он всегда считал её своим ярко сияющим солнцем, а себя – её рыцарем, защитником и тенью. Многовековым Несчастьем, всюду сопровождающим Вечную Удачу. Свою Леди. Они – две стороны одной медали, единое целое. Они должны были всегда оставаться вместе. Совершенный состав, идеальный дуэт, прекрасная команда. Но теперь у Парижа осталась лишь одна героиня. А её солнце погасло. «Погасло?.. Нет, его погасили!» - сверкнула кровью, сталью и злостью в тяжёлой пустой голове яркая мысль. Обожгла мимолётной болью виски и, скатившись по пищеводу, упала ледяным булыжником на дно желудка. К остальным. Мариннет даже слабо удивилась тому, как она ещё ходит с такой тяжестью внутри. Ей казалось, что если её бросить в воду, то она мгновенно пойдёт на дно, утягиваемая во тьму ледяной глыбой её мыслей. Чёртов кошак! Доигрался в рыцаря?! Защитил свою леди, да?! И совсем не подумал о себе… И о ней тоже. Ты подумал о том, что она будет чувствовать, когда увидит стрелу акуманизированного – прощально подарка побеждённого ими Хищной Моли – что должна была вонзиться в её тело, а вышла из середины твоей грудной клетки?! Или когда ты упадёшь ей на руки, истекая кровью, а она, такая слабая и беззащитная сейчас, неспособная ни атаковать очередного злодея, ни даже подняться на дрожащие ноги, будет смотреть со слезами на щеках в твои мутные от боли изумрудные глаза и гладить затянутой в перчатку рукой мягкие золотистые вихры? А что насчёт того момента, когда ты возьмёшь нетвёрдой рукой её узкую ладошку и, словно обычный уличный кот, выпрашивающий каплю ласки, потрёшься щекой о мелко подрагивающие тоненькие пальцы? А затем, с бесконечно тёплым взглядом в её заплаканное лицо, коснёшься мягкими бледными губами, из уголка которых вниз, по подбородку и на поверхность крыши, скользили алые капли, хрупкого девичьего запястья. И, вместе с последним выдохом, согревшим кожу даже сквозь ткань костюма, лёгкий шёпот: «Моя Леди…» Твои глаза закрылись. А она даже не успела сказать тебе своего имени.       В тот день герои Парижа победили акуму и вернули на улицы Парижа спокойствие. Но была ли достойна эта победа той цены, что оказалась за неё заплачена? После битвы она вернулась за Нуаром. Ледибаг не могла, не хотела даже в мыслях называть своего мёртвого напарника «телом» или «трупом». Знаешь, что она нашла там, глупый Кот? Адриана Агреста. Твоё второе лицо и свою первую любовь. Она не знала, как не умерла прямо там, на запачканной его кровью крыше, возле юноши, запрокинувшего бледное и прекрасное лицо к ярко-голубым небесам, что он сравнивал с её глазами. Казалось, она тронулась умом. Алый цвет его крови на стальной поверхности крыши был для неё настолько неестественно ярким, что она подскочила к Адриану и принялась остервенело трясти юношу за плечи, крича о том, чтобы он, глупый кошак, перестал притворяться и открыл уже свои чёртовы глаза. Она прекратила так же резко, как и начала, заметив, что белокурая голова бессильно свесилась набок. Она прижала его к себе, ещё сохранившего мимолётное тепло жизни, и завыла. Бессильно, яростно, как волчица, оплакивающая потерю любимого. Она ведь действительно потеряла его. Потеряла навсегда.       Тогда, на той проклятой крыше, сжимая его в своих руках, она встретила Плагга, его квами. Чёрный котёнок, не подававший признаков жизни, лежал рядом со своим хозяином, но Леди была в таком исступлении, что не заметила его. Её взгляд зацепился за него случайно, когда девушка потухшими глазами обвела крышу, чтобы не забыть, ни за что не забыть это место. Осознав, кем является этот маленький чёрный комочек, она осторожно взяла его в свои ладони. Квами был жив, хоть и без сознания. Ледибаг аккуратно положила его во внутренний карман пиджака его хозяина и обхватив тело юноши одной рукой, зацепила йо-йо за трубу на соседней крыше. У неё осталось ещё одно дело. Она не пришла на похороны ни как Мариннет, ни как Ледибаг. И дело даже не в том, что, когда героиня принесла тело юного Агреста на крыльцо его дома и позвонила в дверь, ей велели убираться и больше никогда не показываться на пороге этого дома. Она просто не смогла найти в себе сил. Она сидела в своей комнате, забившись в угол, точно мышка, и не могла даже заплакать. Слёзы застревали в горле, не доходя до глаз, душили её, не давая вдохнуть. Тикки беспомощно наблюдала, сидя на столе, за своей хозяйкой, не в силах ни утешить девушку, ни как-нибудь облегчить её боль.       - Чёртов кошак… - хриплый всхлип разбил на осколки тишину комнаты. Отчаяние. Вот то, что она чувствовала. Эта чёрная дыра словно убивала её изнутри, разрывала ей внутренности. Девушка словно чувствовала каждую горсть земли, что сейчас где-то стучали по крышке гроба человека, которого она любит. Человека, который любил её. Адриан… Нуар… Адриан… Нуар… Каждый взмах лопаты, каждая чёртова горсть этой чёртовой земли забирала его у неё. И Мариннет ничего, совершенно ничего не могла с этим поделать. Больше не могла. С тех пор цвета в её мире сначала потускнели, а потом пропали совсем. Всё стало чёрно-белым, как старое кино или выцветшая фотография. Несколько следующих месяцев она помнила лишь отрывками. Вот момент, когда она отдаёт опустившего уши Плагга и кольцо Кота Нуара Хранителю. Она даже не удивляется, лишь мимолётом отмечает то, что квами не заключён в камень чудес, как случилось с Тикки, когда Мариннет сняла серёжки Ледибаг. Где-то на периферии сознания мелькает мысль о том, что с кольцом может быть что-то не так. Но это предположение не находит отклика ни в голове, ни в душе. Ей уже без разницы. А ещё её теперь преследовали кошмары. Она каждую ночь видела изумрудные глаза Адриана и кошачью улыбку Нуара. Он радостно и восхищённо смотрел на свою Леди, а потом проходил миг, и из затянутой в чёрную ткань костюма груди выныривал стальной наконечник. Ледибаг смотрела, как медленно меняется выражение его лица, как капает кровь из уголка рта, как юноша оседает на крышу, и ничего не могла сделать. Она не могла даже пошевелиться. И спустя миг она просыпалась в холодном поту на своей кровати, а в её ушах ещё звучал его тихий шёпот. «Моя Леди…» Не помогали ни лекарства, ни психологи, ни поддержка родителей и друзей, ни бесполезные теперь ночные патрули. Ничего не помогало. Впервые она была одна. Впервые… …без него.