Против часовой стрелки

Крысы помнят, о мастер Гофман, Как всё было на самом деле. (с) Канцлер Ги …И всё ж тебя я ищу по свету, Опять тебя я ищу по свету – Ищу тебя среди чужих пространств и веков. (с) к/ф «31 июня» — И тепло одеваться. И шарф. И питаться по расписанию. — Поля, не занудствуй! — Алиса забрала у робота-домработника пресловутый шарф. — Папа умный, взрослый и вообще профессор космозоологии… — Вот поэтому, — не сдал позиций робот, — и надо напоминать. Девушка скорчила рожицу, свернула шарф и сердито убрала с глаз долой на полку. Неизвестно, что замкнуло в электронных мозгах Поли, но робот счел, что обязан заботиться о своих людях, когда в доме нет хозяйки. Алиса с тоской посмотрела на голографию мамы: Кира дурачилась, позируя с древним молотком в руках. У неё замечательная, умная и весёлая мама… которая постоянно пропадает в дальних командировках! Вот уже две недели, как мама отбыла в очередную. Поцеловала дочь и мужа, сгребла во флип чемоданы и улетела неизвестно куда. Секретность Алису раздражала, но без неё не обойтись: в последние годы Кира строила не мирные города, а базы для службы Галактической Безопасности. А им остается лишь скучать и волноваться. И папа тоже улетает… — Бунт роботов против разумных подавлен? — Игорь был бодр и даже весел. — Ага, — грустно подтвердила дочь. — Пап, ты, в самом деле, осторожнее там… и я не про теплый шарфик. — Дочь, кому я нужен? Это не пассажирский лайнер, а небольшой экспедиционный корабль, мы летим налаживать биосферу земного участка в музее, у нас на борту ничего нет, что могло бы… этих… заинтересовать. — А кто знает, что «этих» заинтересует! Папа… — Алиса! Ну, хорошо, хорошо, я буду осторожен, — он обнял нахохлившуюся дочь за плечи. — Лучше скажи, что тебе привезти оттуда. — Пёрышко Финиста — ясна сокола, — хихикнула Алиса. — А почему не цветочек аленький? — Ну, пап, я же дочь зоолога, а не ботаника! — Алиса обняла отца и звонко поцеловала в щёку. — Возвращайся скорее, хорошо? А привези что привезется, я всему рада буду. — До сентября вернусь, — пообещал Игорь. — И ты давай уж определяйся с поступлением, хорошо? — Хорошо, пап. Алиса постояла у окна, дождалась, когда прозрачный флип затеряется среди сотен таких же, идущих по воздушным трассам. Прижалась к стеклу лбом. Может, и хорошо, что родители пока что разлетелись по разным концам Галактики. Алиса давно знала, на кого хочет учиться после школы, но опасалась, что родители не поймут и начнут её отговаривать. А если она подаст документы и пройдет отбор, отказываться будет уже поздно. — Жил-был старик, — медленно, нараспев начала она рассказывать сама себе любимую сказку детства. Мама читала её крошке-Алисе из старинной книги в багряном переплете. — И было у него три дочери… Поехал отец на базар и спрашивает дочек: — Что вам, дочки, купить, чем порадовать? И говорят старшая и средняя дочки: — Купи по полушалку, да такому, чтоб цветы покрупнее, золотом расписанные. А Марьюшка стоит да молчит. Спрашивает ее отец: — А что тебе, доченька, купить? — Купи мне, батюшка, перышко Финиста — ясна сокола. В парке при Звёздной Академии было пусто. На Земле придерживались традиционного графика учёбы, и летом даже у студентов-космонавтов были длинные каникулы. Экзамены уже сданы, юноши и девушки разлетелись по домам, до начала нового учебного года далеко, а суета дотянувших с подачей заявок на учебу до конца лета ещё не началась. Гулкое эхо гуляло по длинным коридорам от редких шагов преподавателей или «ранних пташек» вроде Алисы. Алиса вышла на пустое крыльцо и довольно зажмурилась, подставив лицо солнцу. Она знала, что оценки по нужным предметам у неё намного выше проходного балла, но всё равно волновалась, ведь решается судьба! Но теперь заявление принято. Теперь только ждать — либо файла со студенческим билетом, либо приглашения на собеседование, если она угодит в пограничные кандидаты, либо вежливого отказа. А рассмотрение заявок будет только через полтора месяца! — Ну как? — Пока никак, — Алиса сбежала с крыльца и села на скамейку рядом с Пашкой. — Жду теперь. — Я тоже жду, — парень качнул ногой, задумчиво проследил взглядом за полётом бабочки. — В хроноразведчики отбор намного строже, чем сюда. — Но и дата рассмотрения — раньше, — Алиса шутливо толкнула друга локтем. — Если что, давай со мной. Мало ли мы вместе по космосу помотались? — Немало, — Пашка широко улыбнулся. — Но хроноразведка… эх! Алиса пожала плечами. Пашкину страсть к романтике, опасностям и приключениям она знала. Но их сейчас и в космосе хватало, последние лет пять-семь пираты как с цепи сорвались. Учёные-социологи Центра делали длинные и нудные выкладки с пояснениями, суть которых умещалась в одно предложение: пока в Млечном Пути существуют планеты с низким уровнем психологического развития, всплески преступности будут повторяться снова и снова, и это будет продолжаться до тех пор, пока галактическая цивилизация не станет однородной. А сколько ещё этого ждать? — Грустно, — вдруг сказала Алиса, хотя собиралась поговорить совсем о другом. — Вся наша станция разбежалась… близняшки в океанологи подались, Джавад с родителями Венеру колонизирует, Аркашку вообще заочно на кафедру прикладной генетики приняли, я его и не вижу почти. Ты вот в хроноразведчики метишь… А помнишь, как мы вместе на Пенелопу летали? — Ага, и меня там Дикарь утащил, — Паша искоса взглянул на подругу. — Алиса, почему ты в Галактическую Безопасность хочешь? Вроде как… ну извини, конечно, но гоняться за пиратами дело… такое… не для женщин! То есть не очень подходящее женщинам. И вообще я думал, ты в Дальнюю Разведку пойдешь. — Куда б я ни пошла, пойду только на третьем курсе, — Алиса дернула плечом. — Пойдем. — Куда? — Недалеко, — Алиса встала и протянула Пашке руку. — Это показать проще. Тот фыркнул, но принял ладонь, поднялся и пошёл следом. Он знал: если Алиса так смотрит, лучше немного помолчать и делать, что попросит. Иначе рассердится или ещё хуже — обидится и уйдет совсем. К тому же, интересно, что она хочет показать. Алиса деловито тащила его вдоль стены главного корпуса Академии, через арочную аллею с плющом, мимо фонтана-горки из необработанных камней, к центральному входу. Лестница у него была, в отличие от скромных боковых, широкая и пологая, длинная, с резными перилами, вся из марсианского мрамора — кораллового с лиловыми и багровыми прожилками. И не лень же было шестьдесят лет назад тащить с Марса (тогда все думали — необитаемого) столько камня! Но лестница вышла красивая и неубиваемая — несколько поколений студентов никак ей не повредили. А марсиане предлагали, раз уж землянам этот вполне обычный для красной планеты камень кажется таким красивым, брать его для отделки любых зданий — им не жалко. В конце концов, не начни земные ученые изучать соседнюю планету, не нашел бы никто аборигенов, спрятавшихся под землю после глобальной катастрофы. Низкие каблучки туфелек Алисы звонко простучали по лестнице. Одна из секций роскошных дверей гостеприимно отъехала в сторону. Алиса повертела головой, пробормотала: «Ага, туда» — и потащила Пашку куда-то в глубь огромного центрального холла. Здесь было так же пусто и тихо, как во всей Академии. Экраны на стенах не показывали расписание занятий, проекторы вирт-панелей были зачехлены, эскалаторы застыли неподвижно, а льющийся в высокие окна свет беспрепятственно достигал лифтов с закрытыми дверями. Но Алиса решительным шагом прошла и мимо лифтов, и мимо лестниц. Её интересовала дальняя боковая стена. Почти пустая. Сверху половину стены занимала прекрасная мозаика — Земля из космоса, в центре выложенного шара — точка расположения Звёздной Академии, поэтому выглядела мозаичная планета непривычно. Утопленные в чёрную стену лампочки изображали звёздную карту. А под мозаикой при строительстве разместили своеобразную «доску почёта», где находились фотографии — и краткие биографии — самых знаменитых космолётчиков Земли, начиная, конечно же, с Гагарина. Вот только попасть на эту «доску почёта» космонавтам желали как можно позже. Потому что портреты и биографии вешали туда после смерти. Решительно шагающая Алиса споткнулась и резко сбавила шаг. Занятая своими мыслями, она лишь в самый последний момент заметила третьего человека в холле Академии. Точнее — третью. Пашка открыл рот спросить и поперхнулся, опять получив локтем в бок — на этот раз всерьёз. Но их всё равно заметили. Светловолосая, молодая ещё женщина в синем мундире Дальнего Флота обернулась на эхо шагов. Выглядела она очень грустной, под большими глазами залегли тени и морщинки. — Извините, — сказала Алиса. — Я не знала, что вы тоже тут. — Ничего страшного, Алиса, — женщина улыбнулась, но её глаза оставались печальными. — Заявку на учёбу отправляла? — Д-да, — Алиса запнулась и тоже улыбнулась через силу. — Только что отправила. А это Павел Гераскин, мой очень хороший друг. Он меня в хроноразведчики звал, но я… — Собралась в космос, — её улыбка стала более веселой. — Понимаю. Теперь хочешь объяснить, почему. Алиса кивнула. Женщина обернулась на портреты за спиной, еле слышно вздохнула: — Ну что ж… удачи тебе и будь здорова. Если что, обращайся к моим мальчикам, помогут. Коснулась плеча Алисы, улыбнулась Пашке и пошла к выходу: высокая, худощавая, с прямой спиной. Очень красивая и неимоверно одинокая. — Кто это? — шепотом уточнил Пашка, когда незнакомка вышла наружу и дверь за её спиной закрылась. — Элла Буран, — хмуро ответила Алиса. — Жена Первого капитана. Слышал о таком? Пашка присвистнул: — Да кто ж о Трех Капитанах не слышал! — Представь себе, находятся и такие, — Алиса подошла вплотную к стене, остановилась у одного из портретов. Здесь не было ни голографий, ни виртуальных проекций, изображения переносились непосредственно на камень. — Знаешь, я ведь его лично встречала. Один раз всего. С портрета улыбался знаменитый капитан Дальнего Флота. Загорелый, белокурый, невозможно синеглазый. Изображение было таким хорошим, что можно было различить даже веснушки на чуть курносом носу и широких скулах. Рядом с портретом была небольшая выемка в стене — под цветы, и сейчас там стояла чёрная траурная роза. — Это когда и почему мне не рассказала?! — Ну-у… помнишь мы на «Пегасе» в экспедицию летали? — Алиса сделала шаг в сторону, чтобы Пашке было лучше видно. — Когда я вас пыталась зайцами на Луну протащить? — Такое забудешь! — Ну вот, в той экспедиции мы на их планету-музей завернули, папа хотел почитать дневники, узнать, может, капитаны каких-то интересных и редких животных видели, а нас доктор Верховцев то ли за пиратов, то ли пиратских шпионов с перепугу принял. Вот где-то после Палапутры нас и нагнали. Разобрались, правда, во всём быстро, но Всеволод Витальевич… — Алиса посмотрела на недоумённо моргающего Пашку и показала на имя-отчество Первого под портретом, тот прочёл и кивнул, чтобы продолжала: — …ну вот, он встревожился очень сильно. Оставил Верховцева с нами и куда-то полетел один. И не вернулся. — И никто не знает, что с ним случилось, — закончил Пашка общеизвестным фактом. — Никто, — согласилась она. — А я долго не верила, что он погиб, всех убеждала, что однажды вернется, и может, не один. Я, наверное, до сих пор не верю. Он был такой… такой добрый, солнечный и сильный! Герой… а герои не должны уходить так… так… — А как?! — Не знаю! Но не так! Герои должны жить долго и счастливо и рассказывать правнукам про приключения, а не пропадать без вести в космосе. Алиса медленно прошла вдоль стены дальше. Замерла сначала у портрета Второго капитана: он, в отличие от товарища, смотрел серьезно. Кожа потомка первых марсианских колонистов казалась особенно светлой по контрасту со смоляными волосами, глаза были пронзительно-голубыми, тонкие губы упрямо сжаты. — А он что здесь делает? Он же не землянин! — Пашка обогнул подругу и остановился у следующего изображения. — Ага, а они не фиксианцы, — Алиса встала рядом. — Я слышала, что их решили не разделять. Согласись, странно было бы: Три капитана, Три капитана, а на памятной доске только два? Сделали исключение. Даже с лица фиксианца нельзя перепутать с человеком. Конечно, такие узкие худощавые лица и у людей бывают. И кожа светлая, для европейцев самого обычного оттенка, и волосы пепельно-серые у людей встречаются, правда, всё же у пожилых, начавших седеть, а не у молодых мужчин. Но глаза — слишком крупные для человека, ярко-фиолетовые, с непропорционально большой радужкой. Третий капитан смотрел в камеру спокойно, с лёгкой улыбкой, немного отстранённо. Алиса задумчиво провела пальцем по краю изображения: — Знать бы, где он погиб: по дороге туда, там или на обратном пути? — Зачем тебе?. — Думаю, — медленно проговорила Алиса. — Может, ты прав? Может, ну её, Галактическую Безопасность? Пиратов гонять — это хорошо и правильно, но, может, мне надо не туда? Пашка нервно взглянул на подругу: — Эй, Алиса, ты только не говори, что собралась следом. — Чтобы куда-то собраться, надо сначала закончить Академию, — вздохнула Алиса. — И у меня есть два года подумать до распределения на потоки. Но, если не пройдешь в Институт Времени, подавай заявку сюда. Ты же не упустишь такое приключение, как полёт в другую галактику? Ходил отец весь день, а перышка не нашел. Выехал из города, а навстречу старенький старичок: — Здорово, дедушка! — Здравствуй, милый! Куда путь-дорогу держишь? — К себе, дедушка, в деревню. Да вот горе у меня: меньшая дочка наказывала купить перышко Финиста — ясна сокола, а я не нашел. — Есть у меня такое перышко, да оно заветное; но для доброго человека, куда ни шло, отдам. Вынул дедушка перышко и подает, а оно самое обыкновенное. Едет крестьянин и думает: "Что в нем Марьюшка нашла хорошего?" — Да, пап, подала. В Звёздную Академию, — выпалила Алиса. Проще было прыгать с «тарзанки» в ледяную сентябрьскую воду, чем признаваться. Но Игорь Селезнев только тяжело вздохнул и головой покачал: — Стоило ожидать. Галактическая Безопасность или Дальняя Разведка? — Не знаю, — виновато призналась Алиса. — До распределения подумаю и тогда решу. Если меня туда вообще примут. — Ещё бы они не приняли живой талисман Дальнего Флота! — межпланетная связь пошла помехами, и следующие слова отца утонули в шипении, изображение смазалось. Алиса сердито щёлкнула пальцем по экрану, техника её недовольство проигнорировала. Впрочем, связь восстановилась через полминуты. — В зону помех входим, — Игорь оглянулся назад, ответил кому-то за спиной: «Да, сейчас закончу». — Я тебе посылку по пневмопочте отправил, скоро придёт. До связи. — До связи, пап! Экран стационарного видеофона погас. Алиса счастливо улыбнулась: она очень боялась, что отец начнёт её отговаривать от поступления в Звёздную Академию. Говорил же как-то, что хотел бы видеть продолжение династии учёных, но её решение если не одобрили, то приняли. Теперь нужно не очень сильно испугать маму, лучше других знающую опасности космических трасс. …От ящика пневмопочты у входной двери донёсся мелодичный перезвон. Кира поставила туда запись пластинчатых колоколов из Коломенского музея, Алисе этот звук всегда нравился — напоминал о дошкольном детстве и проведенных с мамой выходных. Хорошо бы в следующий раз, когда родители соберутся на Земле, сходить туда всем вместе, вспомнить детство… Алиса откинула тугую крышку. Далеко не всё можно пересылать пневмопочтой, да ещё между планетами — она несовершенна и некоторые структуры необратимо разрушает. В ящике лежал инфокристалл, завёрнутый в выдранный из блокнота листок. Игорь обожал блокноты «под старину», имитирующие бумагу. «По дороге повстречал Верховцева, он в свой музей возвращался. Держи заказанное перышко — энциклопедия по твоим любимым капитанам сформирована, тебе первый нечерновой образец достался» — прочитала она, развернув записку. — Папа! — от восторга Алиса подпрыгнула, как первоклассница. — Я тебя обожаю! Стационарный компьютер считал инфокристалл без проблем. Алиса пробежалась пальцами по сенсорному экрану, выводя главную страницу энциклопедии. — А явись-ка мне Финист — ясный сокол, — пробормотала под нос Алиса, вспомнив, как провожала отца. Воровато оглянулась — нет, Поля не слышал. С послушно развернувшейся страницы смотрел молодой фиксианец. Доктор Верховцев хорошую голографию выбрал: Третий капитан сидел на каких-то ящиках с планшетом в руках, было заметно, что не позирует, а просто обернулся на оклик. — Что же с вами случилось? — вопрос Алиса задала просто так, в пространство. — Что вы встретили такого, что оказалось опаснее прежних подвигов? Голографическое изображение ответить не могло. …В энциклопедии она копалась до поздней ночи. После той памятной экспедиции и встречи с Первым Капитаном у Алисы накопилось немало информации — из газет, головидео старых новостей, фотографии — но всё было разрозненным, рваным. Верховцев провернул титаническую работу, сформировав и распределив информацию по статьям. Писать романы он, в самом деле, не умел — но систематизировал прекрасно. По мнению Алисы, сухие факты в спокойном изложении впечатляли намного больше художественных преувеличений. На кровати Алиса растянулась, когда поняла, что ей в глаза словно песок насыпали. Долго ворочалась, то сбивая лёгкую простыню в ноги, то, наоборот, натягивая её на нос. Вставала, установив на кондиционере градусы пониже, и, наконец, заснула. Алисе снилась звёздная карта Млечного Пути — огромная, как в Галактическом Центре, только не на стене, а почему-то под ногами. На звёзды и планеты наступать страшно было, такими они казались настоящими, Алиса аккуратно их обходила или перешагивала. Она шла вдоль спирального рукава, дальше и дальше, пока в районе Фикса не наткнулась на красный пунктир. Так на навигационных картах обозначался неподтвержденный маршрут корабля, и Алиса двинулась вдоль линии, чтобы посмотреть, куда он ведет. Тонкие точки постепенно становились жирнее и всё больше напоминали кляксы, а через десяток шагов вовсе слились в неровную полосу. Алиса наклонилась пощупать — и пальцы ткнулись в подсыхающую жидкость с очень характерным запахом. «Не подсыхает — сворачивается», — она с содроганием поняла, что это не цифровая линия и даже не краска, а кровь человека, или кого-то достаточно к нему близкого по биохимии, а таких рас много в галактике. Уже не обращая внимания на то, что под ногами — кровь и так видно — побежала вперед. Звёздные системы проносились мимо, линия почти напрямую вела к малоизученным окраинам и заканчивалась у самой границы большим пятном. Алиса упала на колени у едва просвечивающей сквозь пятно звезды — натекло здесь столько, что название системы не разобрать, и она принялась лихорадочно оттирать кровь с то ли пола, то ли с цифрового экрана, пытаясь рассмотреть надпись. Почему-то это было очень-очень важно. …И проснулась. — Ночник, — дрогнувшим голосом произнесла Алиса. Тусклое ночное освещение над кроватью тут же включилось. Алиса подняла руки — нет, чистые, без кровавых пятен, разве что ладони взмокли. Она села, обхватила себя руками и принялась рассуждать вслух: — Людям снится то, о чем они думают, иногда события дня. Я думала о трех капитанах, о том, что с ними случилось, в энциклопедии копалась, вот мне и приснилось. Всё объяснимо и научно доказуемо. Прозвучало замечательно, но тоскливая жуть сна не желала отпускать. Алиса прикусила губу и продолжила, чтобы хоть свой голос в ночной тишине пустого дома слышать: — Но иногда во сне приходят озарения, когда расслабившийся мозг выдает ассоциации и логические связки, которые не придумываются днём. Менделеев свою таблицу увидел во сне, — Алиса вскочила. Пробежала к компьютеру и почти упала на кресло, одёрнула лёгкую пижаму и торопливо включила машину. Порой озарения действительно приходят во сне. Ведь Третий капитан не наобум летел, а по какой-то рассчитанной трассе! И эта трасса никак не может быть секретной, и доктор Верховцев никак не мог обойти этот момент в своей энциклопедии! Промолчала Марьюшка, отошла в сторону, а когда все спать полегли, бросила Марьюшка перышко на пол и проговорила: — Любезный Финист — ясный сокол, явись ко мне, жданный мой жених! И явился ей молодец красоты неописанной. К утру молодец ударился об пол и сделался соколом. Отворила ему Марьюшка окно, и улетел сокол к синему небу. Три дня Марьюшка привечала к себе молодца; днем он летает соколом по синему поднебесью, а к ночи прилетает к Марьюшке и делается добрым молодцем. На четвертый день сестры злые заметили — наговорили отцу на сестру. — Милые дочки, — говорит отец, — смотрите лучше за собой! "Ладно, — думают сестры, — посмотрим, как будет дальше". Натыкали они в раму острых ножей, а сами притаились, смотрят. Вот летит ясный сокол. Долетел до окна и не может попасть в комнату Марьюшки. Бился, бился, всю грудь изрезал, а Марьюшка спит и не слышит. И сказал тогда сокол: — Кому я нужен, тот меня найдет. Но это будет нелегко. Тогда меня найдешь, когда трое башмаков железных износишь, трое посохов железных изломаешь, трое колпаков железных порвешь. За девять лет музей имени Трех капитанов стал куда больше похож на обитаемую планету. Особенно заметно стало с орбиты — серая пустыня, которую запомнила Алиса, расцвела яркими пятнами озёр, морей и рек, кое-где можно было разглядеть леса, планету затянуло лёгкой облачной дымкой. Алиса знала, что по реконструкции учёных эта планета когда-то была кислородной, пока в немыслимой древности не столкнулась с целым роем некрупных комет. Зарождающуюся биосферу их «бомбардировкой» попросту смело. Что там было, на что похожее — уже не понять, поэтому все планеты-устроители отослали своих биологов, чтобы создать привычные ландшафты, каждый на своём участке. О процессе конструирования биосферы музея Алиса знала очень хорошо — это была первая подобная работа, в которой её отец участвовал. Пассажирский катер опустился на космодром мягко и легко. Алиса терпеливо дождалась своей очереди на выход, выслушала пожелание хорошо провести время, и выскочила под голубое (теперь оно и здесь было голубым!) небо, на прощание сентиментально помахав роботу-стюарду рукой. Вытянутый вверх купол Музея был хорошо различим с посадочной площадки. А вот статуи за ним и за разросшимися деревьями скрывались полностью. — Вот, смотрите! — Алиса понимала, что не надо трещать и захлебываться, поймут быстрее, но избыток чувств мешал контролировать голос. — Вот если так, и последний раз сигнал от «Синей чайки» приходил из этого сектора, и капитан Буран летел от нашего места встречи вот сюда, и последний маяк был вот этот… и если наложить это на маршрут Третьего капитана… то вот! Её палец упирался в надпись «Система Медузы». Крохотная окраинная система, никому не интересная из-за своей удалённости, не смотря на наличие вполне годной для жизни кислородной планеты. Но слишком уж долго (и в последние годы — опасно) туда лететь. — Получается, это самое вероятное место, где они могли пропасть, — Алиса с тревогой посмотрела на Верховцева. Тот сцепил худые морщинистые пальцы в «замок» и опёрся на них подбородком. С тёплой и необидной иронией посмотрел на взволнованную девушку: — Алиса-Алиса, неужели ты думаешь, что поисковые группы не додумались до этого раньше? Алиса прикусила губу и покраснела до корней волос. — Всеволода по всему сектору искали, — раздумчиво, неспешно произнес директор музея, глядя вдаль сквозь экран, вспоминая прошлое. — И среди иных звёздных систем, и в стороне от курса, которым он от последнего маяка ушёл — ведь мог и свернуть… и уж конечно, Медузу обследовали всю. Обе пригодные для посадки планеты. Девушка опустилась на стоящий рядом табурет, опустив плечи и, как примерная ученица, сложив руки на коленях. — Но что же могло произойти?! — она и выглядела как отличница, неведомым образом забывшая урок и наговорившая у доски глупостей. Стыд, растерянность и непонимание, как же такое могло случиться. — Да что угодно, — невесело вздохнул Верховцев. — Взрыв двигателя в открытом космосе. Поломка и захват корабля гравитацией газовых гигантов — на такой планете невозможно найти следов. — Ага, у всех троих сразу! — недоверчиво пробурчала девушка. — С их-то кораблями! Может, пираты? — Гм, — доктор исторических наук потёр подбородок и с сомнением покачал головой: — У меня есть старые знакомства в Галактической Безопасности, я спрашивал… нет. Если бы такое произошло, в среде, гм, «асоциальных элементов» бы пошли гулять слухи, но по этому поводу тишина. Если только погибли все — и капитаны, и напавшие. Алиса скопировала жест Верховцева, опёрлась подбородком о сцепленные руки, и мрачно уставилась на экран стационарного компьютера в рабочем кабинете директора. Местное солнышко светило ярко, свет с поверхности планеты казался ощутимо белее, чем солнечный. Шумел парк, за окном высились фиксианские деревья — непомерно высокие, с толстыми стволами и ветками, с тёплой золотистой корой и длинными, узкими ярко-салатовыми листьями. Больше всего они напоминали земные секвойи, пожелавшие стать лиственными, а не хвойными. За окном было празднично и светло. Странным казалось даже говорить в такой день о мрачных тайнах Дальнего Космоса. — А я бы всё же туда слетала… ещё раз. — Там ничего нет. — Может быть, — Алиса прикусила губу. — Но мне всё-таки кажется… ведь дилетантам часто везёт… эх, корабль бы! — Какой ещё корабль?! — Прыжковый, — мечтательно вздохнула девушка. — Я бы за месяц как раз туда-обратно уложилась… с учетом разгона, торможения и всякого такого… только кто же даст. И управлять я такими махинами не умею. — Прыжковый тебе, — Верховцев посмотрел на Алису с беспокойством. Своя внучка у него была всего-то на четыре года младше Алисы. И этот упрямый взгляд Верховцев знал: всё равно пойдет и сделает, потому что считает, что так надо и так правильно, и не будет слушать умных слов и добрых пожеланий… вполне разумных, к слову. Именно такие в беду и попадают. Часто потому, что остальные — умные, взрослые и серьёзные — их недооценивают. — У меня есть прыжковый корабль, которым сможешь управлять даже ты. Пожалуй, им сможет управлять даже школьник. Совсем не ожидавшая таких признаний Алиса подскочила на месте: — Что?! Как?! — Тише-тише, милый ребенок, — он встал, нахлобучил знаменитую шляпу и печально улыбнулся: — Пошли, познакомлю. — С пилотом?! — С кораблём. Заказала Марьюшка трое башмаков железных, трое посохов железных, трое колпаков железных и отправилась в путь-дорогу дальнюю, искать желанного Финиста — ясна сокола. Шла она чистым полем, шла темным лесом, высокими горами. Птички веселыми песнями ей сердце радовали, ручейки лицо белое умывали, леса темные привечали. И никто не мог Марьюшку тронуть; волки серые, медведи, лисицы — все звери к ней сбегались. Износила она башмаки железные, посох железный изломала и колпак железный порвала. И вот выходит Марьюшка на поляну и видит: стоит избушка на курьих ножках — вертится. Говорит Марьюшка: — Избушка, избушка, встань к лесу задом, ко мне передом! Мне в тебя лезть, хлеба есть. Повернулась избушка к лесу задом, к Марьюшке передом. Зашла Марьюшка в избушку и видит: сидит там баба-яга — костяная нога, ноги из угла в угол, губы на грядке, а нос к потолку прирос. Увидела баба-яга Марьюшку, зашумела: — Тьфу, тьфу, русским духом пахнет! Красная девушка, дело пытаешь аль от дела лытаешь? — Ищу, бабушка, Финиста—ясна сокола. «Будь осторожна. Если ты не вернёшься, никогда себе не прощу». Эти слова звучали у Алисы в ушах даже тогда, когда планета-музей превратилась в маленький кружочек на экранах с кормовых камер. Верховцев провожал её со служебного взлётного поля, и казался на нём совсем маленьким, одиноким и очень старым. «Вы же знаете, я бы всё равно нашла способ полететь…» «Поэтому и помогаю, с Гай-до ты хотя бы в относительной безопасности». — Ничего со мной не случится, — с уверенностью, которой на самом деле не чувствовала, пообещала Алиса уменьшающейся планете. — Я постараюсь тебя защитить. — Спасибо, — Алиса вздрогнула от неожиданности. Ей ещё предстояло привыкнуть к своему необычному спутнику. — Гай-до, скажи, откуда ты такой взялся? Я думала, что живой… ну, разумный в смысле… корабль — это детские сказки и так не бывает! — Я такой один, — в голосе корабля проскользнула нотка гордости, но тут же он стал печальным: — Спасибо, что не относишься ко мне как к… возомнившей железке. Я с Вестера. Меня задумал инженер Самаон Гай, может, слышала о таком? — Конечно, слышала, я же собираюсь в Звёздную Академию поступать. Это такой знаменитый конструктор, что… что не знать стыдно! — Спасибо. А достроить не успел, погиб в автокатастрофе, и меня заканчивала его дочь Ирия. — А… она тоже была конструктором? — на свою голову спросила Алиса. Следующие полчаса Гай-до вдохновенно рассказывал, какой была Ирия смелой, умной и красивой и вообще самой лучше в Галактике и её ближайших окрестностях. Алиса терпеливо слушала, послушно восхищалась и думала, что ей совершенно не нравится слово «была». Гай-до говорил о своей создательнице в прошедшем времени. Наконец девушка осторожно поинтересовалась: — Но как же она тебя Верховцеву отдала? — Она не отдавала, — после длинной паузы ответил корабль. И девушка невольно сглотнула, поняв, что сейчас ей расскажут что-то очень печальное. А Гай-до продолжил: — В последней экспедиции мы подобрали на одной планете раненого землянина. Ирия решила отвезти его на Землю… только вместо того, чтобы лететь вместе, она выбрала большой пассажирский лайнер. Для удобства. — Пираты? — спросила Алиса, уже зная ответ. — Пираты, — печально подтвердил кораблик. — Они отбились, патруль прилетел быстро, но Ирия тоже дралась… и её не спасли. А мне даже не сказали, ведь я просто корабль. — Ох, прости, Гай-до, если бы я знала… — что сказать кораблику, потерявшему свою создательницу (а это, наверное, значит для него больше, чем родители для человека!), Алиса не придумала. — Я улетел на Землю самовольно, нашел Тадеуша и всё выяснил, — Гай-до вздохнул. — Зачем жить без Ирии, я не знал, и решил разбиться о ближайший астероид, но Тадеуш меня отговорил. Сам слетал со мной сюда. Сказал, я один, доктор Верховцев один, может, нам вдвоём веселее будет. Так и живём. — Прости, я не знала, — повторила Алиса. — Не стала бы спрашивать. — Мы летим далеко и надолго, — строго возразил Гай-до. — Мы должны знать друг о друге самое важное. Пояс астероидов закончился, начинаем набирать скорость пред прыжком. — Так точно начать набирать скорость, капитан Гай-до, — улыбнулась Алиса. Впереди лежал чистый космос, прямо по курсу ровными огнями сияли россыпи звёзд. Ближайшее светило осталось слева, и постепенно смещалось назад, уходя с боковых экранов. Кораблю следовало разогнаться до скорости света, уйти в прыжок и выйти из него за десятки световых лет от исходной точки. Больше всего по времени занимали именно разгон и торможение перед уходом в подпространство. На привыкание друг к другу у Алисы с Гай-до была целая неделя. До первого прыжка. Звезду прямо по курсу так и тянуло назвать «лохматой» — яркие протуберанцы тянулись во все стороны. Название было очень точным — светило изрядно напоминало медузу, флегматично дрейфующую в морских глубинах. И как тем медузам, в щупальца её лучше было не попадаться. — Пригодны для посадки две планеты, — деловито сообщил Гай-до давно известный факт. — Куда летим? — С одной стороны, — Алиса потеребила подбородок, вздохнула: — На месте капитанов я выбрала бы для посадки кислородную планету. Но с другой стороны, погибнуть проще в негодной для дыхания атмосфере. — С третьей, — подхватил кораблик, — на второй планете крайне мало металлов и пород, способных экранировать корабль, это все поисковые партии отмечают. А те, что есть, залегают слишком глубоко, — Гай-до показал модель планеты в разрезе, выделил области. — Спрятаться от поиска там негде. — Летим на третью, — решила Алиса. И задумчиво добавила: — Хотя не представляю, где можно спрятаться там. Система не выглядела опасной. Ни тебе планет-гигантов, ни непредсказуемых звёздных выбросов, ни пространственных или гравитационных аномалий. Четыре довольно близких звезды, три планеты у Медузы, несущиеся сквозь пространство в причудливом танце. Пустота и первозданная дикость. «Ну не на звезду же они рухнули, и не на первую планету! Один — я могла бы поверить, но чтобы трое, чтобы с таким промежутком во времени…» — думала Алиса, разглядывая приближающийся шарик третьей планеты. Мысль о том, что капитаны вообще сюда не добрались, Алиса старательно отгоняла. Дилетантам часто везёт. А она самая везучая девочка Земли, с которой никогда ничего плохого не случается. Ей это все знакомые космонавты Дальнего Флота говорят. — Алиса, — тяжелые мысли отогнал встревоженный голос Гай-до. — Параллельным курсом идёт неизвестный корабль! — Что?! — у нее ёкнуло сердце, пропустив пару ударов. Неужели… неужели каких-то мерзавцев всё же заинтересовал одинокий маленький кораблик? Неужели они… нет! Алиса до боли сжала зубы и вцепилась в штурвал. Они ещё живы. И это могут быть не пираты. И она обещала Верховцеву вернуться! И у мамы с папой Алиса одна… — И знаешь, — растерянно договорил Гай-до, — такого типа кораблей я никогда не видел, хотя в моей памяти все современные типы кораблей забиты. — А старые? — Тоже. На экране появилось изображение узкого и какого-то плоского корабля. Эдакий вытянутый треугольник в полтора раза длиннее Гай-до, глянцево-чёрный, с хищными алыми и оранжевыми полосами и разводами. Алисе они показались излишне декоративными, так земляне на флаерах аэрографию делают — чтобы красиво было. — Откуда он прилетел? — Хм, — Гай-до замялся, прежде чем ответить. — Если он не менял резко курс… то… от границ галактики. Прежде, чем Алиса успела в полной мере осознать сказанное, загорелся сигнал вызова. Алиса медленно выдохнула и отправила подтверждение. Может, в самом деле, не пираты. Может, всё гораздо интереснее… Поблагодарила Марьюшка бабу-ягу и пошла. Потемнел лес, страшно стало Марьюшке, боится и шагнуть, а навстречу кот. Прыгнул к Марьюшке и замурлыкал: — Не бойся, Марьюшка, иди вперед. Будет еще страшнее, а ты иди и иди, не оглядывайся. Потерся кот спинкой и был таков, а Марьюшка пошла дальше. А лес стал еще темней. Шла, шла Марьюшка, башмаки железные износила, посох поломала, колпак порвала и пришла к избушке на курьих ножках. Вокруг тын, на кольях черепа, и каждый череп огнем горит. Говорит Марьюшка: — Избушка, избушка, встань к лесу задом, ко мне передом! Мне в тебя лезть, хлеба есть. Повернулась избушка к лесу задом, к Марьюшке передом. Зашла Марьюшка в избушку и видит: сидит там баба-яга — костяная нога, ноги из угла в угол, губы на грядке, а нос к потолку прирос. Увидела баба-яга Марьюшку, зашумела: — Тьфу, тьфу, русским духом пахнет! Красная девушка, дело пытаешь аль от дела лытаешь? — Ищу, бабушка, Финиста — ясна сокола. — А у моей сестры была? — Была, бабушка. Два солнышка бодро играли в догонялки на небе — одно уже добралось до зенита, второе находилось на полпути. Третье закатывалось за горизонт. Птицы щебетали, совсем как на Земле, из-за невысоких бочкообразных деревьев любопытно выглядывали круглые цветы, блестящие, как зеркала на свету. Поляна была очень большой, почти идеально круглой, здесь свободно поместились бы двадцать таких кораблей, как Гай-до и чёрно-красно-оранжевый гость. За это её и выбрали, никому не хотелось сажать корабли среди леса. В иной ситуации любопытная Алиса уже бежала бы к деревьям, изучать загадочные растения, но сейчас её внимание было приковано к опустившемуся по соседству кораблю. Он оказался не таким плоским, как казалось в космосе. Три выдвижные опоры поддерживали узкий корпус над землёй, цветные полосы переливались на свету. Бесшумно отделилась часть нижней обшивки, опускаясь и формируя трап. Алиса затаила дыхание. …Она сбежала по трапу и замерла напротив Алисы, подняв руки со сжатыми кулачками на уровень груди. Почти ничем не отличающаяся от земной девушки. Золотисто-смуглая, с убранными в пучок на затылке волосами, такими же глянцево-чёрными и блестящими, как обшивка её корабля. Лицом гостья напомнила Алисе героинь японских трёхмерных мультиков — Алиса эти мультики в детстве смотрела и пересматривала, японский ради них учила, но не представляла, что такие лица могут существовать в реальности. Больше всего её удивили глаза гостьи — ярко-оранжевая радужка и вертикальный, кошачий зрачок. Последние смутные сомнения отпали. В Млечном Пути не было такой расы, а для недавно вышедших в космос корабль незнакомки слишком совершенен. Гостья, поколебавшись, неуверенно протянула вперед правую руку, старательно выговорив на космолингве: — Я Эйнэ. У вас ведь здороваются так? — Я Алиса, — землянка с энтузиазмом ухватилась за протянутую ладонь. — Да, именно так! Торжественная встреча представительниц двух галактик состоялась. — Как же ты долетела так далеко на таком крохотном корабле? — Пищевой синтезатор, замкнутый цикл воды и хорошая скорость, — улыбнулась в ответ Эйнэ. — Это просто. Но нам нельзя летать к вам, старый запрет, а я нарушила. Она выглядела не старше Алисы, хотя кто знает, сколько лет живут на неведомой планете? Алиса понимала, что Эйнэ могла быть вдвое младше её или вдесятеро старше, но землянка всё равно воспринимала её как ровесницу. И сама не верила в такое сказочное, фантастическое везение, но неужели наконец-то станет хоть чуть-чуть яснее, что случилось с Третьим капитаном? Уже ясно, что «туда» он долетел, потому что — откуда бы ещё девушке из Туманности Андромеды (а интересно, как сами они свой дом называют?) знать космолингву?! — Запрет? — уточнила землянка. Эйнэ серьезно кивнула: — Нам к вам нельзя. Надо ждать, когда вы к нам и сами позовёте. Но я была маленькой, и к нам прилетел от вас… — она замялась, то ли вспоминая, то ли подбирая слово. — У нас тут про всех гуманоидов говорят «человек», — судорожно сглотнув, подсказала Алиса. — Проще и понятнее. Но он был с Фикса, фиксианец. — Точно! — просияла Эйнэ. — С таким смешным номерным прозвищем. То есть, в детстве мне казалось, что смешным. Ты его знаешь? — Я о нём знаю, — ещё тише поправила Алиса. — Он у нас был очень знаменитым. — Был? — Пропал без вести в последней экспедиции, и никто не знает, где. И его друзья пропали. А я… я тут оказалась, потому что хотела поискать следы. Я тоже… знала… одного из их тройки. — А я хотела найти друга, — Эйнэ опустилась на короткую жёсткую траву и по-человечески схватилась за голову. Алиса сделала два шага вперед и села рядом, обхватив колени руками. Второй контакт галактик получился совсем невеселым. — Моя мать — контактёр, — Эйнэ любопытно понюхала чай. — Конечно, я хорошо его знала, всё время крутилась под ногами и напросилась в ознакомительный полёт. Повезло, что маме доверили. Девушки уже выяснили, что биохимия землян и кариолан не имеет критических различий, то, что было съедобно для одних, годилось и другим, проблема могла возникнуть разве что с вкусовыми ощущениями. — А ты? Ты тоже контактёр? — Не-эт, я психокорректор, — засмеялась гостья. — Получила инструмент прямо перед полётом. Как бы теперь не отобрали, — вздохнула она, резко помрачнев. — Слушай, но ведь Третий капитан к вам долетел? Долетел! В гости звал? Звал, сама сказала! — Алиса попыталась утешить новую подругу. Бывает так — полчаса поговорил с кем-то, и уже чувствуешь симпатию и доверяешь. — Ты ведь не официальный контакт летела налаживать, а друга искать! Сидели они в маленькой кают-компании Гай-до, который пока что молчал, как рыба в пироге, и никак свою разумность не проявлял. Кораблик наблюдал и делал выводы. — Умеешь утешить, — Эйнэ улыбнулась. — А ты кто? — Пока никто, — Алиса пожала плечами и подула на кипяток. — Вчерашняя школьница. Подала заявку на обучение в Звёздной Академии, у нас там космолётчиков готовят. Эйнэ дуть на чай не стала, а глотнула как есть. Посмаковала под изумлённым взглядом Алисы. Температурный порог жителей Кариолы был явно выше земного. — Вкусно, — одобрила она. — Ага, — ошеломлённо согласилась землянка. — На что ты надеялась, если здесь уже искали? — вернулась к прежней теме Эйнэ. — На везение, на удачу, — честно призналась Алиса. — Мне часто везёт. Сейчас тоже повезло, тебя вот встретила. — Может, нам вдвоём повезет сильнее, и мы что-нибудь ещё найдем? Кроме друг друга. …А цветы действительно оказались зеркальными, Алисе не померещилось при беглом взгляде. В большом выпуклом «зеркале», в окружении коротких ярких лепестков отражались два озадаченных девичьих личика. Алиса засмеялась, так забавно смотрелись рядом два отражения: она сама, белокурая, голубоглазая, не успевшая загореть дома, и смуглая черноволосая Эйнэ со своими невероятными рыжими глазищами. Кариоланка потрогала пальцем зеркало: — Живые! — Интересно, зачем им такая отражающая поверхность? — Алиса сжала двумя пальцами гибкий окраинный лепесток. — Ведь зачем-то нужна, в эволюции нет ничего бессмысленного! И что ж я не космоботаник? — А ты выкопай и привези ботаникам, — подала Эйнэ здравую идею. — И привезу! В Космозоо, сделаем там зеркальную полянку, — согласилась Алиса. — Пошли дальше? Девушки осторожно раздвинули цветы и углубились в лес. Идти оказалось проще вплотную к деревьям, живым зеркалам то ли не нравилась тень, то ли не хватало места для корней, но у стволов они не росли. Алиса придерживала рукой кобуру с парализатором, который ей одолжил Верховцев: оружие самообороны было непривычным и ощутимо мешало. Эйнэ вытащила из своего корабля какую-то длинную матовую палку с закруглёнными концами и шла с ней наперевес. — Не уверена, что сработает, — с сомнением произнесла Эйнэ, поводя своей палкой по сторонам. — Это ведь не единственная большая поляна, а если садились аварийно, то место не выбирали. — Проверить не мешает, — Алиса свернула в сторону, начав огибать поляну по кругу. — Поляна большая и ровная, тут три нормальных корабля поместятся и ещё место останется! Лучшее место для посадки на этой планете, а капитаны не глупее нас. Отсюда до опушки твой металлоискатель дотянет? Кариоланка взвесила палку в руке: — Должен. Пошли. Идея Алисы была в том, чтобы поискать вокруг поляны теоретические обломки разбившихся кораблей. Не понаслышке знакомая с биологическими аномалиями, Алиса предположила, что разросшиеся деревья, если растут достаточно быстро, могли не только скрыть обломки, но и экранировать от поиска, и стоит просканировать не сверху, а под деревьями. Тем более Гай-до подтвердил, что зеркальные цветы такой большой колонией растут только здесь, запущенный им видеозонд в других местах обнаружил только отдельные небольшие группы. Может, им как раз сплав космических кораблей нужен для роста? Идея выглядела откровенно бредовой, но для начала лучше бредовая идея, чем вообще никакой. Обойти по кругу поляну с дистанционным металлоискателем не займёт много времени, и скорее всего ничего они не найдут — но хотя бы начнут действовать и отсекать самые безумные варианты. Алиса шла первой, прощупывала почву, присматривалась к лесу — благо подлеска практически не было, не считая «зеркал». Любую опасность заметить легко. — Смотри, там просвет, — Алиса остановилась, показала рукой чуть в сторону. — Дойдём до него? Эйнэ подняла свободную руку, сделала вращательный жест ладонью, что, видимо, было аналогом земного пожатия плечами. Обогнуть два дерева не трудно. …Только вот под ноги при этом смотреть надо. Алиса взвизгнула, когда под ногами просела и поехала вниз земля, попыталась шарахнуться в сторону, но не успела. Вцепиться в край провала тоже не получилось — мягкая земля раскрошилась в пальцах, и девушка стремительно заскользила куда-то вниз по наклонной… норе? В голове пронеслись жуткие видения гигантских насекомых, которые роют норы и там, внизу, поджидают добычу с приветливо распахнутой пастью. Но испугаться по-настоящему Алиса тоже не успела, «нора» закончилась слишком быстро — и Алиса, перемазанная в глине и перегное, врезалась в каменный выступ, взвизгнув на этот раз от боли в отбитых ступнях. — Алиса-а-а! — белое пятно выхода из норы исчезло, на конце длинной палки вспыхнул свет: Эйнэ пыталась разглядеть, что случилось с подругой. — Я здесь! — крикнула та в ответ, задрав голову. — Тут пещера, похоже! Погоди, осмотрюсь и вылезу! — она уже нащупывала на поясе фонарь. Круг света упёрся в каменный выступ, оказавшийся совсем небольшим, только-только загородить выход. За ним, в самом деле, оказалась пещера, большая и гулкая, свет фонаря еле-еле достигал ровного потолка. Алиса повела лучом по сторонам. — Эйнэ! — заорала она. — Прыгай сюда! Быстро! Мы нашли!! Пыли в подземелье было мало, но её все же скопилось достаточно, чтобы следы за девушками были чётко видны. — Похоже, здесь до нас никто не ходил много лет, — Алиса показала на нетронутый пылевой «ковёр» у опущенного трапа небольшого чёрного корабля. Даже этот «небольшой» был раза в три-четыре крупнее Гай-до и «треугольника» Эйнэ, а судя по торпедным люкам и пушкам, на пути хозяев корабля лучше было не попадаться. Если ты, конечно, не патруль Галактической Безопасности, вооруженный ещё лучше. — Смотря как она тут копится, — с сомнением возразила Эйнэ. Свой многофункциональный штырь она держала с опорой на плечо, изрядно напоминая гвардейца из почётного караула. Конец штыря светился ярко — недостаточно, чтобы озарить пещеру целиком, но круг света около двадцати метров в диаметре он давал. Алиса со своим стандартным фонарём молча завидовала. — Судя по воздуху — медленно, — она пожала плечами. Из узкого хода за их спиной вообще сыростью тянуло, пол коридора отчётливо уходил вниз, что там, видно не было — свет не дотягивал далеко. За носом корабля угадывался ещё более широкий и высокий коридор. Противоположная стена пещеры скрывалась в темноте. Алиса прошла по пыли к трапу, поднялась, оставив чёткие следы, потрогала люк: — Заперт, — вернулась к Эйнэ, обернулась на корабль: — Знать бы, вышел оттуда кто или… не вышел. Эйнэ задумалась, хмурясь, и неожиданно вручила Алисе палку: — Подержи! — Зачем? Эйнэ? Ты куда собралась?! — Внутрь мы не залезем, но смотри, в рубке не глухие стены, а прозрачные иллюминаторы. — И? — Можно заглянуть, — Эйнэ подошла к стенке, потрогала, удовлетворённо кивнула и вцепилась пальцами чуть выше своей головы. Алиса ахнула от удивления и почти подбежала к стенке. Нет, это была не глина, а хрупкий камень вроде известняка. — Дай мне свой фонарь, — Эйнэ протянула руку, и Алиса увидела, что из-под коричневых ногтей у нее выскользнули чёрные глянцевые когти. И, похоже, они были гораздо твёрже и прочнее камня пещеры. — Ой! Это как?! Они у тебя в подушечках, как у кошек, прячутся?! — Не знаю, что такое «кошка», но да, под ногтями в подушечках. Дай фонарь, я залезу повыше и посмотрю. На этом сюрпризы не закончились. Оказалось, что у Эйнэ не только под подушечками пальцев когти спрятаны, но и на сгибах локтей и коленок — такие же черные, только больше и мощнее. Алиса в немом изумлении смотрела, как инопланетянка (или иногалактианка? как её правильнее назвать?) бодро карабкается по стене. — Наверное, у вас суровый мир, — задумчиво произнесла Алиса. — Да, эволюции пришлось постараться, чтобы мы выжили, — жизнерадостно откликнулась Эйнэ с высоты пяти метров. — Будет повод, я тебе и не такое покажу! — А… спасибо, ты держись крепче. Алиса замолчала, потому что чем выше, тем труднее было лезть, это даже снизу было заметно. В некоторых местах стена имела отрицательный уклон, Эйнэ старалась по возможности избегать этих участков, получалось не всегда, и тогда Алиса внизу закусывала костяшки пальцев, наплевав на антисанитарию. Ловить сорвавшуюся подругу ей совсем не хотелось. Наконец, Эйнэ замерла, повисла на одной руке и ноге, свободной рукой отцепила от пояса фонарь и посветила в пыльные иллюминаторы. Алиса терпеливо молчала. — Пусто! — наконец, крикнула Эйнэ, ей отозвалось эхо под потолком. — Ничего там нет, одни приборы. — Спускайся тогда быстрее. На тебя смотреть страшно! Внизу Эйнэ оказалась гораздо быстрее, чем наверху, а метров с двух так и вовсе спрыгнула, мягко спружинив ногами при приземлении. — Куда дальше? — бодро осведомилась она, сверкая рыжими глазами. Алиса задумалась, отдала палку-светилку и махнула рукой: — Давай большой коридор проверим. База давно заброшена. Будь тут хоть кто-то живой, на наш шум давно бы прибежал. Эйнэ вместо ответа перехватила удобнее палку: — Оружия в ней нет, но она прочная и стукнуть можно. — Кого ты бить собралась? — Не знаю, но ты корабля испугалась. Алиса угрюмо посмотрела на намалеванный на борту условно-гуманоидный череп над скрещенными костями: — Ещё бы. Если б не было здесь всё так… заброшено, я бы тебе светить не дала и ходила бы на цыпочках. С этими лучше не встречаться, если ты не безопасник. — О! Да, я помню, он рассказывал, что у вас тут ещё не все на нормальный психоуровень вышли, — кивнула Эйнэ. Алиса вздохнула и пошла в обход корабля к коридору. В душе шевелилась нехорошая зависть, ведь Эйнэ так легко к слову упоминала о личном знакомстве с Третьим капитаном. Алисе самой очень хотелось бы с ним познакомиться! Из доступной информации складывался прямо-таки идеальный образ отважного исследователя, опытного капитана, бесстрашного борца с пиратами… они все трое были такими, но загадочный фиксианский взгляд с голографий запал в сердце маленькой Алисы накрепко. На сердце лежало тяжестью предчувствие, что живым никого из троих уже не найти. — База явно пиратская и хороша спрятанная, но заброшенная, — Алиса рассуждала вслух. — Но какие-то пираты против «Синей чайки» и «Странника»? Их тут целая флотилия была, что ли?! — А если их в ловушку заманили? — неуверенно подала голос Эйнэ. — У нас такого не было тысячи лет, но я читала. — Везёт тебе, я «это» читаю в новостях, — Алиса замерла: — Смотри, ещё одна пещера! Девушки прибавили шаг, направляясь к выходу. Вторая пещера оказалась ещё больше. Алиса посмотрела на навигатор, пишущий путь в комп-браслет, и ахнула: — Получается, мы сейчас точно под «нашей» поляной! И где-то там, — девушка ткнула пальцем вверх, — Гай-до стоит. — И моя «Фирийа», — Эйнэ посмотрела на маршрут, на потолок, опять на маршрут. — А мысль-то оказалась не совсем бредовой, — она перебрала пальцами по штырю, свет сконцентрировался в один яркий луч, упёршийся в потолок. — Смотри! Это что, крепления? — Да, плита сдвигается… наверное. Так вот как сюда корабли попадают! Эйнэ перевела освещение в круговой режим, вытянула палку вперед: — Там ещё один корабль. К кораблю не пошли — побежали. Здесь было суше и пыли больше, расчихавшейся Алисе пришлось поневоле сбавить шаг. Обнаружившийся корабль был стандартным, земным, и лет десять или около того назад считался бы передовым. Названия у него не было, только длинный номер. И Алиса его помнила. Алиса его видела. — Всеволод Витальевич, — прошептала она. — Дядя Сева! Эйнэ, бежим! — и ринулась в обход корабля, туда, где должен быть входной люк. — Куда бежим? — удивилась она, но к забегу присоединилась. — Искать! Это корабль Первого капитана, с проекта «Венера»! Видишь, в начале номера ВНР на космолингве?! Бежим скорее, может… мы его хотя бы найдём… Про «найдем его живым» Алиса не заикалась, хотя чудеса иногда случаются во Вселенной, вдруг они перебили пиратов и просто не смогли ни выбраться, ни подать о себе весть? Ага, десятый год подряд! — Что это? — Эйнэ резко затормозила, схватила Алису за плечо, вынуждая остановиться и её. Под амортизатором безымянного номерного корабля сидел… Алисе сначала показалось — труп. Но слишком гладким было лицо без следов тления, словно умер он пару часов назад, слишком подозрительно выглядела обгорелая дыра в центре груди без следов крови. Девушка подошла ближе, присела, осторожно коснулась пальцем сначала плеча, потом руки в перчатке, до сих пор сжимающей бластер: — Андроид, — уверенно определила Алиса. Обернулась к Эйнэ, увидела полное непонимание и пояснила: — Робот человекообразный. Боевой причем. На какой отсталой планете его сделали?! Эйнэ повертела головой, указала палкой в сторону: — А вон там не робот. Был. Чуть в стороне от корабля лежал запылённый скелет, в такой же, как сломанный андроид, чёрной форме. Алисе стало совсем страшно. Форма сохранилась, опалённые дыры от выстрелов из бластера тоже. — Здесь был бой, — озвучила она очевидное. — И не нужна была флотилия, — прошептала Эйнэ. — Ищем дальше? — Ищем, — сквозь зубы выдохнула Алиса. Ей было не только страшно, но и неимоверно тошно. Но она чувствовала, что должна разобраться, не отступая. Следы от выстрелов обнаружились и на борту корабля. Больше вроде бы ничего, но ещё через два шага Эйнэ дёрнула Алису за рукав, мотнув головой в сторону. — Ой, — Алиса присела перед ещё одними останками. — А это кто такой был?! Тоскливый ужас, страх и тошнота отступили, на несколько минут заглушённые исследовательским интересом. То, что лежало перед Алисой, вообще не было ни на что похоже! До сих пор сохраняющие форму тела хитиновые пластины, но из-под них виднелись рассыпавшиеся кости вполне гуманоидных рук, череп напоминал о насекомых, но был именно черепом. Такого сочетания костного скелета и хитинового «каркаса» Алиса не то, что не встречала — не слышала даже. — Либо вымершая раса, либо не вышедшая в космос на официальном уровне, — подытожила она. Посмотрела на бластер под костями ладони, меченый тем же пиратским знаком: — И не уверена, что хотела бы встретить его живым. Всё это время Эйнэ терпеливо дожидалась её, работая светильником. — Там третий корабль, — она отвлекала Алису от изучения трупа. Тон у неё был совсем уж мрачным. Алиса поднялась. Свет обрисовывал только общий контур, чтобы разглядеть подробнее, надо было подойти, и они пошли. Между двумя космическими громадами Алиса чувствовала себя маленькой заблудившейся девочкой. Ей случалось попадать в переделки, путешествовать в прошлое, переживать опасные приключения, но здесь случилось что-то запредельно страшное и неправильное, такое, что хотелось кричать в голос от несправедливости и бежать наружу. А свет уже играл на переливающемся, несмотря на слой пыли, синем покрытии корабля. И вот уже можно прочитать название. — «Синяя чайка», — охрипшим голосом выдохнула Алиса. — Неужели мы, в самом деле, их нашли? — Да, — сдавленно согласилась Эйнэ. — Мы их нашли. Она смотрела не на название корабля, а вниз и чуть в сторону от трапа. Алиса проследила за её взглядом и вздрогнула. Нет, в этом жутком месте к виду скелетов и прочих останков можно было и привыкнуть. Но эти два были в синей форме Дальнего Флота Земли. Ноги не гнулись, Алиса сама не помнила, как дошла туда, к трапу, как обогнула. Один из мертвецов лежал лицом вниз, сжимая в руке оружие, которое некому было вынуть. Второй же… — Он сюда дошёл живым, но раненым, — Алиса вздрогнула, услышав голос Эйнэ. — Смотри, как лежит… дошёл, сел на колени, а потом умер и упал рядом. Алиса смотрела на нарукавную нашивку. Девять или даже десять лет — достаточный срок, чтобы сгнила и рассыпалась прахом плоть, но недостаточно, чтобы истлел мундир космофлота. Капитанские погоны и нашивки на мундире хорошо сохранились, и на них без труда читались имя-фамилия. «Всеволод Буран». Чудес не бывает. Никто не пришёл на помощь в неравном бою. Никто не нашёл и даже не похоронил. Эйнэ наклонилась и тряхнула Алису за плечо: — Идём. — Куда? — безразлично откликнулась она. — Внутрь, — Эйнэ махнула палкой в сторону шлюза «Синей чайки». — Он открыт. Тут должен быть бортовой журнал! Пошли, мы должны понять, что случилось, и почему их только двое! «Двое?..» — Алиса с трудом отвела взгляд от того, что осталось от героев её детства. Конечно, здесь Первый и Второй капитаны, а где Третий?! Что с ним случилось?! Впрочем, можно и без поисков сказать: ничего хорошего. Каким бы ни был запас топлива и энергии, на почти пятнадцать лет (именно столько лет назад перестала выходить на связь «Синяя чайка») его не хватит. Свет в корабле не горел, перегонка воздуха не работала. Корабль был мёртв, как и его капитан, застоявшийся воздух с трудом проталкивался в лёгкие. — Надеюсь, он не стёр бортовой журнал перед боем, — Алиса заговорила, лишь бы говорить о чём-то. Второй капитан наверняка хотел бы, чтобы о случившемся знали, но Алиса против логики чувствовала себя грабителем, забравшимся в чужой могильник. — Они рассчитывали победить… — А ты-то откуда знаешь? Эйнэ посмотрела на неё как-то странно и ответила: — Я не знаю, мне так кажется. Лифты между корабельными ярусами тоже не работали, приходилось карабкаться по аварийным лестницам. Благо, что даже самые уникальные корабли строятся, исходя из общей логики, и рубка располагалась наверху, подальше от двигателей, найти её оказалось нетрудно. Здесь царило то же запустение — экраны под слоем пыли, индикаторы на приборной панели погашены, центральный компьютер без признаков жизни. Алиса неуверенно подошла к панели управления, провела рукой, собирая и смахивая на пол пыльные комки. — Верховцев рассказал, что капитан Ким перестраховщик… был, — она запнулась, сглотнула, но продолжила: — Здесь должен быть автономный генератор на всякий случай. — А если нет? — Вытащим запись журнала и посмотрим на Гай-до. Но генератор был. Пульт ожил, загорелись огни и тусклое аварийное освещение. Эйнэ, поколебавшись, погасила свой светильник. Алиса лихорадочно стучала по клавишам: — Земное летоисчисление… конечно, он же из марсианских колонистов, они с тем же календарём живут, чтобы не путаться. Последняя запись годом нашей экспедиции! — Какой — вашей? — На «Пегасе», это мы тогда с Первым капитаном встретились. Мне девять лет было… нашла! — выдохнула Алиса. Запись в бортовом журнале после того, как «Синяя чайка» прошла последний маяк, была самой обыкновенной. Видимо, причина, по которой Второго капитана понесло в Систему Медузы, была отмечена раньше, но они не стали отматывать. Спокойный полёт, записи о миражах второй планеты… Эйнэ пискнула и вцепилась в плечи Алисы полувыпущенными когтями, проколов комбинезон. Алиса не заметила. Следующей шла запись о нахождении корабля Третьего капитана. — Галактий! — Эйнэ разжала пальцы на чужом плече и опять схватилась за голову. — Вот в чём дело! — Топливо! — бессильно простонала сквозь зубы Алиса. — Им новое топливо было нужно! После сухой бесстрастной записи о смерти Третьего капитана и выпуске говоруна Алиса дотянулась и с застывшим лицом переключила на последнюю дату. Они уже и так поняли, что Первый капитан угодил в ту же хорошо замаскированную ловушку, важнее было узнать, как всё закончилось. На большом экране развернулось изображение, запись была голографической. Второй капитан по сравнению со старыми фото выглядел похудевшим, выцветшим до голубоватой бледности и очень усталым. — Я не стираю записи, — негромко говорил он, глядя прямо перед собой. — Если мы победим, я не смогу восстановить формулу, я не химик, как Третий… Надеюсь, хоть кто-то из нас выживет. В любом случае постараемся захватить этих с собой. Друзья, формула и образец галактия в лабораторном отсеке «Синей чайки». Если мы не смогли отстоять её, и вы опоздали, простите нас за ошибку, хоть и нет ей прощения. Экран погас. Эйнэ тихо всхлипывала, уткнувшись Алисе в плечо, слёзы были ощутимо горячими и легко впитывались в комбинезон. — Вы смогли, — тихо сказала Алиса в пустой экран. — Но мы же не этого хотели! — давясь слезами, выговорила Эйнэ. — Мы помочь хотели! Как же так? Алиса молча обняла её, погладила по вздрагивающей спине. Она хотя бы знала, что может увидеть. Но если у них последние пираты вывелись тысячелетия назад… — Надо забрать эту формулу, — тихо сказала Алиса. — И отвезти учёным. — А они? Мы их… мы же их не бросим… так?! — Мы полетим к Верховцеву, он организует поисковую экспедицию, и их достойно похоронят на родине, — подробно ответила Алиса. Очень подробно, потому что ей самой было чудовищно тяжело думать о том, чтобы просто уйти, ничего не сделав. — Может и… и Третьего капитана найдут, но мы сейчас должны уйти, они хотели, чтобы галактий оказался в Содружестве. И мы его довезём. Поблагодарила Марьюшка бабу-ягу и пошла. А в лесу стук, гром, свист, черепа лес освещают. Страшно стало Марьюшке. Глядь, собака бежит: — Ав, ав, Марьюшка, не бойся, родная, иди. Будет еще страшнее, не оглядывайся. Сказала и была такова. Пошла Марьюшка, а лес стал еще темнее. За ноги ее цепляет, за рукава хватает... Идет Марьюшка, идет и назад не оглянется. Долго ли, коротко ли шла — башмаки железные износила, посох железный поломала, колпак железный порвала. Вышла на полянку, а на полянке избушка на курьих ножках, вокруг тын, а на кольях лошадиные черепа; каждый череп огнем горит. Говорит Марьюшка: — Избушка, избушка, встань к лесу задом, а ко мне передом! Повернулась избушка к лесу задом, а к Марьюшке передом. Зашла Марьюшка в избушку и видит: сидит баба-яга — костяная нога, ноги из угла в угол, губы на грядке, а нос к потолку прирос. Сама черная, а во рту один клык торчит. Увидела баба-яга Марьюшку, зашумела: — Тьфу, тьфу, русским духом пахнет! Красная девушка, дело пытаешь аль от дела лытаешь? — Ищу, бабушка, Финиста — ясна сокола. Выбраться из подземелья с тяжеленным кофром в обнимку без Эйнэ было бы затруднительно, Алиса по «чёрному ходу» сама еле-еле выползла, её новая подруга упрямо карабкалась впереди, всаживая сначала в камень, а после в землю когти с такой злостью, словно это была не земля, а пираты. Сразу никуда не полетели, сил не было. Алиса заскочила в Гай-до, коротко ответила на вопросы взволнованного кораблика, схватила чистый комбинезон и позорно сбежала. Пересказывать то, что она видела там, внизу, ей было не под силу. Не сейчас. На борту «Фирийа» Эйнэ показала Алисе душевую, приготовила, пока Алиса с остервенением оттиралась, что-то своё из еды. Ужинали в молчании и так же молча улеглись спать. Алисе, как гостье, уступили кровать. — Я не усну, — призналась Алиса, глядя в темноту. — Страшно. — Уснёшь, — буркнули из темноты в ответ. — Я в еду снотворное намешала. Я без него тоже не смогла бы. — Спасибо, — глаза Алисы стремительно слипались, хотя полминуты назад ей казалось, что мучиться бессонницей предстоит несколько дней. Темнота за порогом сна не слишком отличалась от той, что перед глазами. …На первый взгляд. Под ногами были неровные ступени, то ли выщербленные, то ли просто неаккуратно вырезанные в камне, и такой же камень — под рукой, которой Алиса держалась за стену. Холодный, промозглый… чем дальше она спускалась, тем холоднее становилось вокруг, стена руке без перчатки казалась ледяной. «Я спустилась недалеко. Здесь не может так резко смениться температура, если только внизу не ледяная пещера, но в этом климатическом поясе ледяной пещеры быть не может… в этом поясе? Где я вообще? Как я сюда попала?!» Нога соскользнула со ступеньки, Алиса попыталась удержать равновесие и не смогла. Впрочем, укатиться кубарем вниз тоже не получилось — она с размаху врезалась в обжигающе-холодную решетку. — Ай! — Алиса потерла плечо и локоть, схватилась за бок. Ощупала преграду. Почему-то прикасаться к решетке было не только холодно, но и очень страшно. И почему-то казалось, что там, за решеткой, кто-то есть. Шорох на грани слышимости, почти неощутимое движение воздуха… — Есть кто живой? — Нет, — устало ответили с той стороны. — Живых тут давно нет никого. У Алисы руки к решетке примерзли. — А… а вы? — пролепетала она. Перед глазами постепенно становилось не так беспросветно-темно. Источника освещения не было нигде, просто темнота словно бы редела пред глазами, потихоньку переходя в плотный сумрак. Можно было разглядеть, что с той стороны у решетки сидит кто-то, слишком странный для землянина. Для землянина, но не для… — Это вы? — почти беззвучным шепотом выдохнула Алиса. — Третий капитан? — Когда-то меня и так звали, — согласился собеседник. — Что ты здесь делаешь, девочка с Земли? Это не место для живых. Произнесенное вслух прозвище словно сдернуло мутное покрывало, в полутьме стал яснее виден силуэт скорчившегося у самой решетки фиксианца. Было в его позе что-то ужасающе неправильное, изломанное, но толком не разглядеть — что, даже лица не разглядеть, лишь едва заметно фосфоресцирующую радужку глаз. Если земляне были дневными созданиями, то их «братья» с Фикса — сумеречными. — Я… вас ищу… искала, — она с трудом говорила, сглатывая слёзы. — Зачем? — Помочь! — Алиса прислонилась лбом к решетке, забыв про холод, и всё-таки заплакала, тихо и беззвучно. Тень шевельнулась, сжатых на прутьях пальцев мимолетно коснулись чужие, бесплотные, окончательно заледенив. Алисе показалось, что она намертво срослась с этой проклятой решеткой. — Поздно помогать. Если бы вы тогда купили говоруна, успели бы к ним. Может, и ко мне бы успели. — И к вам? Но они же вас убили… — Меня убивали четыре года. Он медленно и неловко повернулся, схватившись за прутья с той стороны двумя руками. Нижняя отчетливо не работала, а то, что оказалось перед глазами Алисы… «руками» это можно было назвать с натяжкой. Сколько раз надо было ломать пальцы, чтобы они сплошь покрылись бугорками костных наростов, скривились, а некоторые просто перестали гнуться? Ногтей вообще не было, рваные раны в кровавой корке на их месте. Если одни лишь руки так выглядят, что же там с остальным?! — Но как же… запись в журнале… капитан?! Вокруг резко потеплело, темнота раскололась и осыпалась, Алису рывком выдернули из темноты… то есть резко встряхнули за плечи. Алиса распахнула глаза и в мягком неярком освещении разглядела хмурую, взъерошенную Эйнэ. Просто сон… — Мы летим? — в десятый раз спросила Эйнэ. Алиса кивнула, продолжая в отупении следить за перемещающимися по поляне тенями. На небо высыпали все четыре солнца, зрелище получилось фантастическое. В вышине парила, раскинув крылья, гигантская птица, но на корабли не покушалась, а сидящих под бортом «Фирийа» девушек просто не видела. Такая красивая планета и такие кошмары в её глубинах… — Хорошо, — Эйнэ смирилась и переиначила вопрос: — Когда мы летим? — Спроси лучше «на чём», — Алиса взъерошила волосы и покачала головой: — Хотя нет, Ричард никогда на такое не согласится… придется ждать, пока Пашка доучится. Если его туда возьмут! — Кто есть Пашка, кто Ричард и на что надо учиться, если возьмут? — Эйнэ села рядом на трап и требовательно дернула Алису за рукав комбинезона. — На хроноразведчика в Институте Времени, — с тяжелым вздохом объяснила Алиса. — Мне кошмар приснился… — Да, надо было осторожнее со снотворным, должен быть крепкий сон без видений, а у тебя наоборот получилось. Все-таки мы разные… — К Дракончику его, это снотворное, пусть им марсианская гадюка подавится! То есть даже хорошо, что мне это приснилось, на ясную голову я бы до такого никогда не додумалась. Эйнэ смотрела с недоумением, пришлось Алисе объяснять дальше: — У нас на Земле с временными потоками работают и могут путешествовать в прошлое, физически и… как бы это объяснить… в виде матрицы сознания, наложенной на человека прошлого. Это когда физически слишком опасно, разработка последних лет, — после этого глаза Эйнэ стали совсем круглыми, но Алиса, не обращая внимания, торопливо говорила дальше: — И мне сегодня приснился разговор… хотя, неважно… в общем, я вспомнила, что мы в той самой экспедиции чуть-чуть разминулись с последним говоруном. Это птицы такие, они запоминают и воспроизводят всё, что слышали. И есть почти уверенность, что это был нужный нам говорун! Папа потом долго жалел, что мы не поискали его на базаре Палапутры подольше, могли бы купить и спасти, а так его кто-то… да не кто-то, пираты эти! — убили. И вот если мою матрицу сознания наложить на меня же, но в детстве, чтобы я уговорила папу, мы могли прилететь сюда. — Путешествия во времени, — потрясенно прошептала Эйнэ. — Я почти не верю… это считается невозможным! — Ага, только нашим временщикам об этом сказать забыли, — Алиса нервно засмеялась. — Но понимаешь, Эйнэ, вмешательство в события прошлого строго запрещены, мир от этого изменится, и ещё неизвестно, как и в какую сторону. И мой друг-временщик, Ричард, никогда на это не пойдет. — Вряд ли в худшую! — Вряд ли… но всё равно — нельзя. А мой другой друг, одноклассник, Пашка, он мог бы на такое пойти, но ему ещё заявку на учебу не подтвердили! — И?.. — И буду надеяться, что Пашка туда поступит, чтобы лет через шесть… Эйнэ резко встала. Рыжие глаза загорелись нехорошим огнём: — А твой Ричард будет совсем против, или в глубине души согласен? — Согласен, думаю. Однажды они такое проделали, но там одна планета, а тут — всю галактику заденет… а тебе зачем? — Я психокорректор, — мрачно усмехнулась гостья. — Я умею подтолкнуть к нужному решению, и инструмент у меня с собой. После такого точно отберут, если узнают. — В лучшем случае, если получится, об этом я одна помнить буду, а я не скажу, — Алиса медленно, глубоко вздохнула, пытаясь поверить, что всё действительно небезнадёжно, что есть шанс спасти хотя бы двоих. — Тогда летим. — На Гай-до, — уточнила Алиса. — Вдвоём. Иначе до Земли не долетишь, тебя на руках в Центр унесут, контакт устанавливать. Поблагодарила Марьюшка бабу-ягу и пошла, а лес зашумел, загудел: поднялся свист, совы закружились, мыши из нор повылезли—да все на Марьюшку. И видит Марьюшка — бежит навстречу серый волк. — Не горюй, — говорит он, — а садись на меня и не оглядывайся. Села Марьюшка на серого волка, и только ее и видели. Впереди степи широкие, луга бархатные, реки медовые, берега кисельные, горы в облака упираются. А Марьюшка скачет и скачет. И вот перед Марьюшкой хрустальный терем. Крыльцо резное, оконца узорчатые, а в оконце царица глядит. — Ну, — говорит волк, — слезай, Марьюшка, иди и нанимайся в прислуги. Слезла Марьюшка, узелок взяла, поблагодарила волка и пошла к хрустальному дворцу. — С ума сойти. Не галактика, а сказочная страна какая-то. Путешествия во времени, разумные корабли… — Шапка-невидимка, — поддакнула Алиса. На экранах медленно росла Земля. Алиса уже запросила разрешение на посадку, и теперь Гай-до входил в коридор для малых кораблей над московским космодромом. — У нас такого не бывает! — Правды ради, Гай-до и невидимка уникальны, наши физики над моей шапочкой разве что шаманские пляски с бубнами не исполняли, всё пытаются понять, как её сделали, — Алиса искоса посмотрела на Эйнэ и призналась: — Для меня твоя арфа и способ воздействия на мозг — тоже сказка. У нас так не бывает. Гай-до засмеялся, Эйнэ фыркнула в ладонь. Когда она говорила про «инструмент», Алиса ожидала увидеть какой-то научный прибор, но иногалактианка вытащила из своего корабля нечто, почти неотличимое от земной арфы. И объяснила удивлённой подруге, что вот это оно и есть. И что воздействует на мозг она акустическими колебаниями и зашифрованными в текст психокодами. Хотя можно и просто так играть. Дорога обратно получилась интересной, а Гай-до перестал изображать робота ещё до первого прыжка. Было бы гораздо интереснее, но Алису огнём палило изнутри нетерпение и страх. Вдруг не получится? Вдруг не удастся уговорить Ричарда? Да и удастся — что тогда?! — Успокойся, — терпеливо напомнила Эйнэ. — Не трясись и не дёргайся. Твоё дело — свести меня с кем надо. А дальше уже моя забота. Реакция Ричарда оказалась предсказуема чуть более, чем полностью. Когда Алиса на одном дыхании выпалила свою идею, временщик поперхнулся и отчаянно замотал головой: — Нет, нет и ещё раз нет! Алиса, ты хоть понимаешь? — Но мы же такое уже делали! — отчаянно перебила его Алиса. — Там была отдельная изолированная планета! За сто лет они никак до Содружества добраться не могли и повлиять на события тоже! А тут… ты хоть понимаешь, сколько людей это изменение затронет?! — Да! — Алиса, поняв, что терять уже нечего, вскочила, с трудом сдерживая слёзы. — Очень даже понимаю! Элла мужа дождётся, и его дети с отцом вырастут, а может, и Второго капитана кто-то где-то ждал… и мы с этим новым топливом всех пиратов переловим, потому что они от безопасников удрать не смогут! Ирия тоже выживет! — Какая ещё Ирия? — попытался вклиниться Ричард. Но Алису уже несло: — И мама будет строить не военные базы, а новые города! И папа слетает ещё в кучу экспедиций, это ведь будет безопасно, и не только папа, и мы ещё столько открытий совершим! И Эйнэ… Эйнэ, ты чего молчишь?! Эйнэ отвернулась от окна, отрешенно посмотрела на Алису: — Я думаю, он не согласится. — Это слишком опасно, — виновато подтвердил временщик. — Я бы очень хотел помочь, но… но вы же топливо нашли, и пиратов мы так и так разгоним, а то, что капитаны погибли… ну что ж теперь… — Жаль, — веско подытожила Эйнэ. Поправила на коленях арфу и тихо заиграла. Алиса встала, подошла к окну и уставилась на парк при Институте Времени невидящим взглядом. Ричард — не Пашка, к авантюрам не склонен, только точный научный расчёт, только следование инструкциям. Он прав, конечно же, он прав, но всего десять лет, всего лишь две спасённые жизни… Они не смогут изменить мир непоправимо, но сделать его чуть-чуть лучше — смогли бы. Арфа звучала печально и безнадёжно, тоской по несбывшемуся и невозможному. Время не повернуть, мир не изменить, вечная скорбь и вечная боль навеки останутся в сердцах. И шанс упущен, а ведь был почти в руках… — Хорошо, — Ричард нервно выдохнул. — Что — хорошо? — тихо отозвалась Алиса, не поворачиваясь. — Пошли к экспериментальной установке. Будет тебе перенос матрицы. — Ричард?! — Я с ума сошел, наверное, — временщик безнадёжно покачал головой. — Мне за такое голову оторвут, если узнают. — Мне тоже, — вполголоса пробурчала Эйнэ, поглаживая струны замолкшей арфы. — Если у нас всё получится, никто ничего не узнает! — Алиса порывисто обняла друга, звонко поцеловала в щёку. — Нечего будет узнавать! Мы идём сейчас? — Сейчас, сейчас. Потом, боюсь, передумаю. Авантюристка ты, Алиса, и меня заразила. Боже, что я делаю?! Забытая временщиком Эйнэ загадочно улыбнулась им вслед. И стала Марьюшка работницей. День работает, а наступит ночь — возьмет Марьюшка серебряное блюдечко золотое яичко и скажет: — Катись, катись, золотое яичко, по серебряному блюдечку, покажи мне моего милого. Покатится яичко по серебряному блюдечку, и предстанет Финист — ясный сокол. Смотрит на него Марьюшка и слезами заливается: — Финист мой, Финист — ясный сокол, зачем ты меня оставил одну, горькую, о тебе плакать! Подслушала царица ее слова и говорит: — Продай ты мне, Марьюшка, серебряное блюдечко и золотое яичко. — Нет, — говорит Марьюшка, — они непродажные. Могу я тебе их отдать, если позволишь на Финиста — ясна сокола поглядеть. Подумала царица, подумала. — Ладно, — говорит, — так и быть. Ночью, как он уснет, я тебе его покажу. Наступила ночь, и идет Марьюшка в спальню к Финисту — ясну соколу. Видит она — спит ее сердечный друг сном непробудным. Смотрит Марьюшка не насмотрится, целует в уста сахарные, прижимает к груди белой, — спит не пробудится сердечный друг. Наступило утро, а Марьюшка не добудилась милого... Мир смазывался перед глазами, контуры каюты двоились и троились, а порой и вовсе меняли цвет то на зеленый, то на синий. Девушка… девочка резко села в кровати, голова закружилась так, что пришлось согнуться к коленям и пережидать приступ. Мысли и ощущения в голове путались, воспоминания наслаивались друг на друга. Заявка на учёбу, поданная в Звездную Академию. Бессонная ночь и сорок три зайца. Доктор Верховцев, сочувственно смотрящий поверх сложенных рук: "Думаешь, поисковые группы до этого не додумались?" Доктор Верховцев, мнущийся и отнекивающийся, а после рассказавший о кустиках. Система Медузы. Пустая планета. Элла у памятной доски… голос в эфире… «Кто — я? Где — я? Я ли это?» «Я — Алиса Селезнева. Мне девять лет, мы летим в экспедицию на корабле «Пегас», порт приписки планета Земля. Мне семнадцать лет, и я вернулась назад, чтобы исправить ошибку». Прошлое вернулось. Будущее не забылось. Будущее, которое надо сделать несбывшимся. — Где? Где мы летим?! Алиса ворвалась в рубку мини-ураганчиком. Вспомнить, как двигаться в детском теле, оказалось несложно. Вот только странно опять смотреть на Полоскова снизу вверх, Алиса уже успела привыкнуть, что выше своего друга-капитана на целых два сантиметра. «Было так весело при каждой встрече мериться и загадывать, когда же я его перерасту». — Мы уже не летим, мы на внешней орбите Блука, — Полосков отвернулся от обзорного экрана, улыбнулся: — Ждем посадочный коридор. Оживлённое место. — Ну что, Алисочка, готова к походу на базар? Алиса задрала голову. Папа, моложе на десять лет, без залысин, она и забыла его таким. — Папа, ты не представляешь, КАК я готова! Селезнев-старший засмеялся и потрепал дочь по взъерошенной макушке. …Всё так странно. Второй раз идти той же дорогой, второй раз искать по гостинице Верховцева, который не Верховцев (а не его ли скелет был в подземелье?), второй раз менять марки. Вот казалось бы, какие марки, когда судьба галактики решается? Но почему-то одно не мешало другому, и почему бы по дороге не наменять редких марок, чтобы похвастаться ими перед друзьями? «Мне, в самом деле, девять лет?» Шапку-невидимку Алиса припрятала в сумку с особой тщательностью. Конечно же, она отдаст её физикам, пусть изучают. Но сначала чудо неведомой техники пригодится ей самой. Если придется шастать по обитаемым пиратским подземельям, абсолютная невидимость может спасти жизнь. А когда на руки прыгнул индикатор, до боли защемило сердце. Зверьки эти были на своей планете вроде кошек на Земле и жили долго, но взрослая Алиса больше года назад закопала своего дружка в саду под липой… — Папа, нам нужен говорун. Почему? — Потому что, — Алиса лихорадочно подыскивала слова и, наконец, выпалила: — Потому что всем нужен говорун! — Ладно, пойдём искать говоруна. Алиса всегда знала, что может положиться на папу. Что в девять лет, что в почти восемнадцать. …Это всё-таки оказался «их» говорун. То есть не их, а Первого капитана. «Настоящие приключения… что я несу?! Сколько мне лет?! Хотя, о чём это я. Мне девять. Я бы такое и несла, если бы…» — Алиса села на диван в кают-компании, качнула ногой. Навести на мысль «зачем говорун Верховцеву» (который не Верховцев, но откуда об этом знать маленькой Алисе?) и логичный из неё вывод оказалось ещё проще, чем приспособиться к прежней себе. Но заставить говоруна выдать нужный текст... а если не получится? Соврать, что он только при Алисе сказал о Системе Медузы? Алиса очень не любила врать, но, если придется… она даже не фантазерка, как Пашка, чтобы придумать и самой поверить в свою выдумку. Как бы сделать враньё поубедительнее? Кто-то очень настойчиво стучался в частично открытый внешний люк. Открывать пошёл отец, задумавшаяся Алиса по-прежнему играла в гляделки с говоруном. Говорун косился то одним глазом, то другим, то чесал по очереди клювы и насчёт Медузы признаваться не желал. Встряхнуться её заставила только черепашка. В прошлый раз, которого уже и нет, никто им никаких черепашек не дарил! Зверюшка была красивая, но интуиция Алисы в голос орала, что здесь подвох. И Алиса была с ней согласна. — Куда дальше летим? — спросил Полосков после ужина. — К склиссам, на планету Шешинеру, — рассеянно откликнулась девочка. В прошлый раз именно туда и полетели. Склиссы были весьма милы и забавны, и молоко у них вкусное. После Шешинеру их Первый капитан и перехватил. И тут у говоруна снова перещелкнуло в голове. И врать не пришлось. Наступает ночь. Входит Марьюшка в спаленку к Финисту — ясну соколу, а тот спит сном непробудным. — Финист ты мой, ясный сокол, встань, пробудись! Спит Финист — ясный сокол крепким сном. Будила его Марьюшка — не добудилась. А вот второй раз говорун помогать отказался. Как ему Алиса ни намекала. К чему ей эти миражи?! Алисе хотелось в голос закричать, что надо быстрее лететь на третью планету, но как бы она объяснила это остальным? «Папа, привет, мне вообще-то уже семнадцать и я из будущего, и знаю, где на самом деле Второй капитан находится, мы должны ему помочь отбиться от пиратов…» — после такого всю экспедицию свернут и помчатся на Землю, к врачам. Поневоле приходится вести себя, как положено маленькой девочке. Алиса только успокаивала себя, что может, это даже лучше. Они сильно опередили Первого капитана, даже с учетом залета на Шелезяку. Пусть у него будет время их догнать! В конце концов, воевать с пиратами силой одной экспедиции — глупо, а вот все вместе они что-то да придумают. Главное, чтобы Полосков не сел ни на ту поляну (хотя, может, это и не так уж плохо), ни в соседнем полушарии. Попробуй доберись до подземелий через полпланеты. И все-таки, кто этот Верховцев, который на самом деле не Верховцев? И что за толстяк? Вот, даже миражи их показывают. — Ну что, Говоруша? — шепотом спросила Алиса флегматичного птица. — Пошли твоего хозяина искать? Самое трудное — не начать по привычке разговаривать с «птичкой» вслух. Говорун — та ещё хитруля, никогда не знаешь, что он воспроизведет. От постоянной тайны Алиса устала. Устала и помнить постоянно о том, как надо себя вести в девять лет. И грызла душу мысль о том, что где-то в плену сидит, ждет спасения всегалактический герой, и может не дождаться. — Ну? Где ты капитана оставил? Хорошо ещё, сели они не так далеко от полянки с секретом. Пешком дойти можно. Говорун склонил голову, хитро сверкнул глазом и вспорхнул с руки Алисы. Нет, все-таки эти птицы совсем не глупые. Летел он, во всяком случае, куда надо. Сидит Марьюшка за работой, берет в руки серебряное донце, золотое веретенце. А царица увидала: продай да продай! — Продать не продам, а могу и так отдать, если позволишь с Финистом — ясным соколом хоть часок побыть. — Ладно, — говорит та. А сама думает: "Все равно не разбудит". Настала ночь. Входит Марьюшка в спальню к Финисту — ясну соколу, а тот спит сном непробудным. — Финист ты мой — ясный сокол, встань, пробудись! Спит Финист, не просыпается. Будила, будила — никак не может добудиться, а рассвет близко. «Спокойно, Алиса. Где выход — знаешь. Капитана — видела. Теперь ноги в руки и БЕГОМ!» Все пошло наперекосяк. Алиса думала дождаться Первого капитана, а там уже с помощью численного превосходства и военных хитростей, на которые «дядя Сева» был мастер, всех спасти. В конце концов, Полосков, пусть и не имел дела с Галактической Безопасностью, все же из Дальней Разведки, что такое экстремальная ситуация, по собственному опыту знает, и бластер в руках держать обучен. И ворчун Зеленый тоже. Они бы с папой отсиделись как-нибудь в тылу… Она бежала по темному коридору, придерживая на ушах шапку-невидимку, и упрямо твердила, что не всё еще потеряно. Пока Второго будут… «уговаривать» отдать галактий, она может успеть добежать до Всеволода и позвать Первого на помощь. Догадались бы они там время потянуть! Только бы капитан Ким не ввязался в драку с превосходящим противником, только бы никого не успели убить, пока Алиса бежит за помощью… только бы вся её затея с возвращением не обернулась к худшему! Что будет с хроноволнами, если она-из-будущего погибнет в прошлом? «Не про время думать надо, а бежать быстрее!» Вот и корабль. Вот и выступ. Светится пятнышко выхода. Она успеет, она просто не может не успеть! Алиса прислонилась к стене перевести дух перед восхождением. В подземелье было тихо-тихо, из большой пещеры сюда не доносилось голосов. Только чей-то еле слышный стон… стон?! Здесь?! «Меня убивали четыре года» Не может быть. Глупости всё это. Подсознание просто вытащило на поверхность запавший образ, никто не может говорить через время и из-за границы смерти… даже фиксианец. Алиса всё это понимала, знала, мысленно сказала сама себе — пока шла, отсчитывая шаги, по узкому боковому коридору. Тридцать шагов. Решетка. Та самая решетка?.. Нет, во сне была лестница. Значит, всё-таки глупости все эти сны. — Здесь есть кто-нибудь? — позвала она шепотом. Нет ответа. — Потерпите. Сейчас я освобожу наших, а потом и вас тоже. Если вы тоже пленник этих… — у неё вырвался совсем неподходящий для девяти лет горький и слегка нервный смешок, — верховцевых. Кто бы там ни сидел, спасти его обязательно надо. Ведь не только капитаны могут быть пленниками у пиратов! А сейчас вверх, за говоруном, и бегом до корабля Первого капитана, пока не стало поздно — для всех. …А всего-то надо было — отвлечь пиратов, связать боем, а остальное доделал эффект неожиданности и то самое численное превосходство. Алиса и не подозревала, что добрый дедушка Верховцев тоже когда-то безопасником был. В далекой молодости. В том будущем, которого уже совершенно точно не будет, он об этом никогда не говорил. То ли к слову не приходилось, то ли вспоминать не хотел. Капитан Ким был таким же, как на последней записи, которую он уже никогда не сделает — усталым, голубовато-бледным, мундир сидел на похудевшем Втором капитане немного мешковато. Но глаза светились. Всеволод не скрывал счастливой улыбки, успел испугаться за друга, да и просто соскучился. Иногда только по его лицу пробегала тень, глаза становились тревожно-недоуменными. Не мог осознать, что третий друг погиб? «Знали бы вы, — хотелось сказать Алисе, — что никто из вас мог не выжить. И не выжил бы». Надо было возвращаться. Пора уже. Но Алиса не могла. Сыпала дурацкими вопросами, любовалась на капитанов — живых, живых, настоящих, победивших! Не без её помощи победивших. — Ну что ж, — Всеволод улыбнулся. — Все здесь, никого не забыли? «Взлетим — и тогда вернусь!» — дала Алиса зарок. Весельчак У принялся клясться, что никого больше тут нет, и не было, и быть не могло. — Постойте! — закричала Алиса. Все обернулись на неё с недоумением. — Он же врет! — Кто врет? — Толстяк врет, — выпалила она, в ужасе от того, что могла забыть. — Когда я бежала за говоруном, я слышала стон! Заплакала Марьюшка: — Любезный ты мой Финист — ясный сокол, встань, пробудись, на Марьюшку свою погляди, к сердцу своему ее прижми! Упала Марьюшкина слеза на голое плечо Финиста — ясна сокола и обожгла. Очнулся Финист — ясный сокол, осмотрелся и видит Марьюшку. Обнял ее, поцеловал: — Неужели это ты, Марьюшка! Трое башмаков износила, трое посохов железных изломала, трое колпаков железных поистрепала и меня нашла? Поедем же теперь на родину. Вот так и начинают верить в самые невозможные вещи. Коридор. Лестница вниз. Решетка. Пленник… нет, там не было так смертельно холодно, как во сне. Сыровато, холодновато, но без вымораживающего льда. В реальности вымораживало совсем другое — запредельная жуть происходящего. …Папа торопливо бросил через плечо: «Не смотри!». И склонился над едва живым капитаном. Сердце Третьему они запустили, но до реанимационного блока на корабле его ещё донести надо. — Ты бы правда, девочка, не разглядывала, — на плечо Алисы легла ладонь Всеволода. Второй капитан молчал и так нехорошо смотрел на пирата, что Весельчак предпочел прикинуться ветошью и сделать вид, что его вообще тут нет. Алиса упрямо мотнула головой. Она не могла бы объяснить, но должна была смотреть и запоминать. Всё — и искалеченные кисти рук с вырванными ногтями (не врал сон!), и ожог от подбородка до виска, теряющийся под слипшимися в сосульки белесыми, поседевшими волосами. И обтягивающую рёбра кожу, рваную от шрамов и незаживших порезов. Запомнить всё это — чтобы, вернувшись, найти его и увидеть здоровым и сильным. Увидеть, как он улыбается. Потому что он не может не выжить, обязан, ведь они успели, добрались, в последний момент — но успели же! — Проклятье, носилок нет! — Есть, — как и когда подошел Полосков, Алиса не заметила. Может, он уже давно тут стоял. — Когда Алиса за аптечкой прибежала, я сразу понял, что понадобятся. Он всё прекрасно понял. А может быть, даже узнал. Лицом помрачнел, даже светлые серые глаза словно потемнели. — Осторожно перекладываем, — скомандовал отец. — Ким, вы бы… вам не тяжело будет? Второй, примеривающийся к ручкам носилок, невесело улыбнулся: — Да что вы, профессор, он и так легкий, а сейчас его даже ваша Алиса унесла бы. — Да, Алиса! — спохватился он. — Ты что здесь сидишь? Бегом обратно, скажи Верховцеву, чтобы медблок на «Синей Чайке» готовил! Алиса молча сорвалась с места. — Что, тоже выгнали? Она сидела под дверьми медблока, прямо на полу в коридоре. Как отличался этот коридор от того, что она запомнила! Пусть воздух был не такой свежий и чистый, как на «Пегасе», но не мёртво-неподвижный. Здесь корабль был живым. — Просто не пустили. Ким опустился на пол рядом, обнял девочку за плечи, притянул к себе: — Ничего. Раз сюда живым донесли — значит, всё хорошо будет. — Это вы меня сейчас успокаиваете или себя? — Кхм… — капитан свободной рукой потер подбородок. — Ребенок, тебе сколько лет? Девять, да? Это какой же умной ты в восемнадцать будешь? «Да вот такой и буду. За оставшиеся полгода я не успею сильно поумнеть». И — хватит откладывать. Сначала — до старта, потом — до Земли, потом — дождаться, когда галактий учёным отдадут, так можно навсегда в этом теле остаться, а возвращаться нужно обязательно. — Мне девять, — подтвердила Алиса. — И знаете что? Я очень хочу… ещё через девять лет… встретиться с вами снова. Увидеть всех троих. Что вы живы, здоровы… и вообще… просто вас увидеть, — она затаила дыхание и выпалила вслух дату. День, месяц и год, когда Ричард, нарушив все правила, отправил её в прошлое. Код возвращения матрицы сознания. «До встречи через девять лет!». Тогда Финист — ясный сокол говорит: — Которая, по-вашему, настоящая жена: та ли, что крепко любит, или та, что продает да обманывает? Согласились все, что жена Финиста — ясна сокола — Марьюшка. И стали они жить-поживать да добра наживать. Поехали в свое государство, пир собрали, в трубы затрубили, в пушки запалили, и был пир такой, что и теперь помнят. Куполообразный ребристый потолок казался то зеленым, то синим, хотя Алиса прекрасно знала, что он белый. — Алиса! — сквозь заложившую уши вату пробивался встревоженный голос Ричарда. — Алиса!!! — Да, — медленно выговорила она. — Да. Это я. Слышу. — Слышит она… а ну вдыхай. Под нос ей сунули что-то пахучее, запах оказался резким, сложным, но приятным. В голове постепенно прояснялось, предметы обрели свои реальные цвета. — Сколько пальцев видишь? — Три… Ричард, пусти, я сяду. — Лучше бы полежала. Все-таки установка не отлажена, — друг суетился вокруг, поддержал под спину, встревоженно заглянул в глаза, дал напиться. — Не понимаю я твоей склонности к риску. И как я дал себя уговорить?! — Мне после Колеиды… — начала Алиса и осеклась. А была ли здесь Колеида? Спасли ли её? И если да — Алиса ли отправлялась в прошлое? В глубине сознания ворохнулось что-то тяжелое и сонное. «Была. И там была я…». — Там был уже отлаженный и проверенный метод! — возмутился тем временем Ричард. — И опасность совсем в другом… Как ты себя чувствуешь? — Прекрасно, — заверила она, почти не соврав. В самом деле, голова больше не кружилась, легкая тошнота сгинула, словно её и не было. А дальше ее словно что-то за язык дернуло, и она сказала, понятия не имея, о чем говорит: — Ты все данные снял? Я могу идти? — Да иди уже, иди… тебя в парке ждут. «Меня ждут? Кто меня ждет?! Эйнэ?..» То, тяжелое и сонное, опять шевельнулось — нет, не она. Алиса торопливо попрощалась и тихо выскользнула из лаборатории. Ноги все же немного заплетались, и она пошла осторожно, медленно. В небольшом, уютном и светлом холле этажа Алиса задержалась — и, скользнув пальцами по дверям лифта, пошла к лестнице. Она не хотела спускаться вниз быстро. Осторожно, держась за перила, Алиса спускалась вниз, пытаясь вспомнить, кто её ждет здесь, в этом настоящем. — А может быть, на Колеиду напали пираты?! — Какие пираты? — удивляется Громозека. — Космические. Я с ними встречалась. И счастливо пережила эту встречу. А та, что позволила её пережить, унесла память о будущем с собой. Алиса в свой десятый день рождения была весела и беспечна… — Весело ты свои дни рождения проводишь… — Я не специально, — Алиса смущенно шаркает ножкой и искоса посматривает на Третьего капитана. — Оно само. Он обещал прилететь в гости как-нибудь, когда врачи разрешат спускаться на высокогравитационные планеты — и вот прилетел. — А почему вы опять серенький? — Что? — Волосы — серые. А были седые. — Ах, это… — он дергает верхней рукой короткие, торчащие «ёжиком» прядки. — У нас бывает. Если организм полностью восстановился, волосы могут природный цвет вернуть. Седину состриг, поэтому такие короткие. Я ведь по нашему счёту не такой уж и старый. — Вот ещё, вы совсем молодой! — Алиса смеется. — Я знаю, чтобы аналог земного получить, надо ваш биологический возраст поделить на два… Ему по земному счету ещё и тридцати не было. Но то — биологический возраст, а годы на Фиксе те же, что и на Земле. И прожил он их совсем не легко. — Где эта мразь?! — Первый капитан побледнел так, что веснушки на лице проступили. — Не надо! — доктор-лейка всплескивает тонкими руками. — Тут дети! Капитан мельком смотрит на Алису, сжимает губы в линию: — Этот ребенок такое уже видел… — Но нельзя же вершить самосуд! — На Крыса галактические конвенции не распространяются! Да не пугайтесь вы, не убью. Я его за шкирку на Фикс оттащу. Пусть перед ними оправдаться попробует… К сожалению, Крыс умный, и знал, от кого надо бежать и кому не попадаться. Но кто бы мог представить, что Брастак уцелеет благодаря ей! Не были безопасными дальние трассы, никто не пускал в космос бестолковых школьников-биологов без сопровождения... Алиса почти повисла на перилах, перевела дух и упрямо прибавила шаг. Вторая память, память изменившегося и прожившего другую жизнь тела, больше не колыхалась сонно, а поднималась приливной волной. — Ирия, а вот ты как поняла, что Тадеуша любишь? Ирия смотрит озадаченно: — Разве это можно объяснить или пересказать? Мы посмотрели друг другу в глаза, и… Алиса, ты почему краснеешь? Пятнадцатилетняя девушка прижимает ладони к горячим щекам: — Так просто… — Что, — понимающе улыбается старшая подруга: — Тоже кому-то в глаза посмотрела? — Ну… да… только я была маленькая и глупая, а он… — Алиса?! Щёки изнутри снова обдало жаром. Она была права. Ирия выжила, вышла замуж, помирилась с Гай-до, от которого сбежала. Всё стоило затевать хотя бы ради двух спасенных жизней — считая не родившуюся в несбывшемся Ванду — и двух несломанных судеб. Но зря она думала, что самая большая глупость — это возвышенно и платонически влюбиться в фотографию инопланетянина и рассказы о его героических подвигах. Самая большая глупость — это серьезно и отнюдь не платонически полюбить его же, живого. — Потом не сможешь передумать. — Знаю. Я биолог все-таки, в курсе… физиологии. Он улыбается растерянно и чуть печально: — Из меня не самый удобный… спутник. Я живу космосом и полётами, я не могу остаться в стороне от опасности, я даже жизнь свою ценю меньше, чем любую чужую… не считая вражеской. Как же ты меня будешь ждать? — Я не хочу ждать, — выпаливает Алиса, перебивая. — Я хочу летать. С тобой. Всегда. И я отправила заявку в Звездную Академию. Алиса уже бежит, прыгая через ступеньку, и даже голова не кружится, и коленки не дрожат. — Папа! — негодует она. — И тебе, биологу, не стыдно?! Ты же знаешь, что их репродуктивная система от нашей не отличается ну вот вообще! — Да я не про ту физиологию, — как-то безнадежно возражает отец. — А про другую я знаю! — Алиса, — подключается мама, — но ведь тебе восемнадцати нет. Это тебе сейчас кажется, что любишь на всю жизнь, но если пройдет пять лет и… — Мама, — перебивает самостоятельная дочь. — А вот тебе лично сколько лет было, когда ты за папу замуж вышла? Девятнадцать, да? Ты передумала? Или пожалела? И чем семнадцать с половиной от девятнадцати отличаются? — Уела, — Кира разводит руками и смеется: — Вырастили умницу-красавицу на свою голову. — Ну что ж, — Игорь улыбается и подытоживает разговор широким взмахом руки: — Если любимая дочь хочет фиксианца из Дальней Разведки, она его и получит. Знал бы я девять лет назад… — Папочка! — Алиса кидается отцу на шею. — Я знала, на тебя всегда могу положиться, что в девять, что в семнадцать лет! Алиса споткнулась и засмеялась: жизнь была другая, но она была всё той же. Хорошо. Было бы жутко вернуться и понять, что ты — уже не ты. В прозрачные двери било солнце. Пахло сиренью… какая, казалось бы, сирень в середине лета? Но видно, кто-то из Института Времени очень её любил и упросил генетиков вывести ремонтантную. Белые, бледно-сиреневые, розоватые, густо-фиолетовые цветочные гроздья на кустах… Алиса сбежала с крыльца и уверенно свернула с центральной дороги на боковую, узкую. — Если найти пятиконечный цветок, загадать желание и съесть, то оно обязательно сбудется. Третий капитан разжал пальцы, и распрямившаяся ветка задела волосы. Самыми кончиками листьев. — Правда? — Нет, но дети верят не одно столетие. Надо было что-то ещё сказать, про удачный эксперимент выдумывать, но в горле встал теплый тугой комок, и Алиса замолчала. Воспоминания причудливо наслаивались друг на друга, сплетаясь и смешиваясь. Мир, где его не было, выцветал и подергивался дымкой, как страшный сон, забытый при пробуждении. Прошлое, где он умирал, стояло перед глазами, делая настоящее пронзительно-ярким, прекрасным до боли. А он понял. Он всегда всё понимал, иногда раньше и лучше самой Алисы. Шагнул навстречу, обнял нижними парами рук, правая верхняя легла на плечо, пальцы левой зарылись в волосы. Всегда смеялся, говоря: вас, земных, обнимать удобно. Алиса тоже смеялась. — Зачем ты туда возвращалась? И как ему объяснить?! Алиса сглотнула комок вместе со слезами: — Нужно было. Поверь. Очень нужно. И именно туда… Капитан посмотрел ей в глаза внимательно, серьезно — и кивнул. Он верил. …Зачарованное молчание разбил веселый возглас: — О, нашлись, оба! Алиса повернулась, не разрывая объятий. И засмеялась. По узкой дорожке между цветущих кустов шли трое — друзья-капитаны и (Алиса отметила это почти без удивления) Эйнэ. Всё-таки прилетела. Подружка из прошлого придерживала на плече ремень чехла с арфой и с любопытством озиралась. — Слушай. Алиса, — начал Ким издалека, не успев подойти. — Вот мне всё интересно, почему именно сегодня? Ведь девять лет ровно никак не получается!