Спектакль

Черно-янтарная полутьма, где-то неподалеку брызжет рассвет и кажется, что небо – это натянутый холст художника, и кто-то легкими мазками солнечных лучей беспорядочно разбрызгивал алые искры. Казалось, что небеса бьются в агонии огня. Казалось, что и я сама горела. Мое тело было переполнено до краев болью и обрывками прошлого, но мне не было больно, будто я и вовсе ничего не чувствовала. Это страшно – ничего не бояться. Но и вправду ничего не боюсь, а смысл? Всю невиданную боль мира я пронесла через всю недолгую жизнь на своих хрупких плечах, когда судьба била меня по больному, усиливая мощь удара с каждым разом – я лишь вставала и вновь упрямо шла вперед, туда. Навстречу закатному солнцу моей жизни. Я помню тебя, когда первый раз увидела тебя… почему тогда мне казалось, что это была на первая наша встреча? Твои глаза не лгали мне, твои прикосновения не могли обмануть, возможно, мое сознание тебя не помнило, не знало. Но чувства, душу ты не смог обмануть. Взглянув один раз в твои глаза, я поняла – мы встречались, однажды. И я ждала, когда же я смогу вспомнить тебя и этот момент моей жизни. Это ожидание долго не сбывалось, может, мне стоило умереть, чтобы вспомнить тебя? Пожалуй, это так. Почему меня потянуло к Стефану? Не знаю, может, я подсознательно пыталась быть ближе к тебе? Может, тая под телом Стефана я представляла тебя? А может, когда меня целовали его нежные губы, я думала о твоих? Ты знаешь, твои губы красивы. Еще тогда, на стоянке около школы, где ты резко возник передо мной и я случайно скользнула взглядом на изящные контуры твоих пухлых манящих губ – это было ошибкой, с тех пор я замечаю за собой, что находясь в твоем обществе, я могу смотреть только на них. Мне кажется, что я сходила с ума и мое лекарство только ты. Но я люблю Стефана, да, люблю и никогда не переставала любить. Но ты… ты запал мне в душу, ты стал частицей меня и я ничего не могу с этим поделать, даже если бы и могла – не захотела бы. Кто будет по мне тосковать? Возможно, многие, возможно – никто. Кого огорчит моя гибель? Как горько осознавать перед смертью, что все кончено. Последние два года были сценой для меня, а я куклой – зазубрившей слова своей роли до скрежета зубов. На сцену моей жизни никто не взглянул, никто не догадался, что под маской улыбки бьется, подобно при смерти девушка. Мои отчаянные попытки играть не увенчались успехом, я лгала. Себе, окружающим, тебе. Всем. И мои иллюзии, что я двигаюсь, дышу, живу, стремлюсь к чему-то привели меня сюда, к занавесу моей жизни. Как же это хорошо – уйти со сцены под бурные овации зрителей, закончить спектакль кульминацией. Но как это тоскливо и грустно – знать, что мое имя больше не слетит ни с чьих губ, никто не ответит на этот зов, никто больше не узнает меня, не поймет. Твое имя хотелось кричать, кричать и изодрать себе горло руками лишь бы замолкнуть. Я хочу вернуться к ним, к родителям. Туда, откуда вытащил меня Стефан. Ох, если бы только я умерла тогда! Было бы проще, не было бы так больно сейчас. Это же просто – был человек. И уже нет. Так и не будет меня. Ждать осталось не долго. Я чувствую, как мое сердце замедляет свой ритм, миллиметр за миллиметром стирая воспоминания меня самой, а кровь начинает сворачиваться в венах. А ведь я пыталась! Правда пыталась продолжать жить, пыталась полюбить, пыталась быть любимой. Была надежда на лучшее, была любовь, были рассветы и закаты, счастье и мрак, было желание жить, было желание продолжать жить – как же много было. Было. А теперь это только слова. Жизнь это изрезанные кусочки меня самой, это улыбки близких, любовь, светящаяся в их глазах… Я лишь прошу об одном! Прости! Прости, что появилась на свет, прости, что не умерла тогда, прости, что уродовала твою душу день изо дня, прости, что дышала с тобой одним воздухом. Прости! Прости, что лгала, прости, что предавала. Прости, что ты верил в мою ложь. Неукротимое биение жизни ослеплено билось во мне, острые осколки памяти врезались в меня один за другим, воспоминания полные невыразимо сладостной боли, упоительного блаженства и ощущения счастья – все это сдавило мне горло неведомым спазмом. Съеживались, чернели и рассыпались моя чувства, моя память, выжигалось все человеческое во мне. Я снова задохнулась густой, как кровь, болью, чувствую, как холод сковывает меня изнутри. Хотелось засмеяться, потому что плакать уже не могу. Я поднимаю едва осмысленный взгляд на сумеречное небо, всматриваясь в едва уловимые контуры ясных облаков. И чувствую, как уголки губ едва дрожат, как если бы я пыталась улыбнуться. И тут я вижу тебя. Твое лицо полно невыносимой муки и ты молчал, как небо. И рядом с тобой возникает лицо Стефана, по чьим щекам уже скользит слезинка за слезинкой, соленые дорожки слез. Обреченная надежда сверкала в его глазах. Мне хотелось протянуть руки и иссушить его слезы. Я не могу без тебя, Стефан. Я люблю тебя, Дэймон. Перед глазами с размазанной нечеткостью я видела два самых любимых лица, двое самых близких мужчин сейчас стояли на коленях, склонившись надо мной, что их дыхания царапали щеки, а слезы полосовали подобно острым лезвиям. Слева от меня я слышала, как под легким порывом ветерка качались и шелестели ветви старого каштана, чьи палые листья теперь объяты золотом осени. Как странно – я родилась осенью и умру тоже осенью. Я люблю осень. Где-то слышится рокот буйной реки, что протекала над каменистым обрывом. Когда-то я уже приходила туда, стоя на самом краю, вглядываясь в лазурную гладь неба. Чья-то рука зарылась в мои волосы, я уже не могу разобрать чья. Нет сил держать веки открытыми, нет сил глотать рубиновую вязкую жидкость, что все текла и текла по моему подбородку. Сделав последнее усилие, я хлопнула ресницами, почувствовав, как что-то обожгло кожу, и испустила вздох, чувствуя, как каменеет грудь. Мне хотелось что-то полубезумно шепнуть на прощание. Как финальный аккорд. Закрываю глаза. Занавес. Конец второго акта моего спектакля. Новый голос разрезал связавшие меня путы. Казалось, что я не в своем теле. Что я – живой мертвец, безжалостно вырытый из могилы и вытащенный на свет. Ощущение того, что я умерла не покидало меня. Я погибла в самой себе, смерть заполнила мое тело. Свет и какой-то противный писк над ухом раздражали. Мои веки были плотно сомкнуты и я видела лишь коралловый просвет. - Елена? – позвал меня женский голос. Мои ресницы затрепетали и я распахнула глаза. Передо мной было красивое лицо моей тети, Дженны. - Елена, детка? Наконец-то ты очнулась! Я так переживала за тебя, - её ладонь, пахнущая вишней легла на мой лоб, прошлась по волосам. – как ты себя чувствуешь? Я моргнула и непонимающе посмотрела на неё. Из моих рук тянулись трубки из-под капельниц, а на лице была кислородная маска. В глазах Дженны застыли слезы. - Ох, Джереми отошел за кофе, но я сейчас позову его, а в холле собрались все твои друзья, они очень переживают за тебя, - она встала с кресла, на котором сидела. Но моя бледная рука ухватилась за край её юбки. Я не понимаю, что происходит. И я отчаянно хочу узнать ответы на свои вопросы. - Прости, милая, но произошла авария… и… - Дженна заплакала, утирая слезы платком. – ты только что пришла в себя, ты была без сознания почти три дня.