Его стая

Ещё одна победа в копилку Сэйдо - противники разбиты в пух и прах. Осенний сезон только начался, а они играют так, словно уже стоят на пороге Кошиена. Нет, скорее, словно от этого зависит нечто большее, чем лидерство в бейсболе. Их боятся на подсознательном уровне, как человек со здравым инстинктом самосохранения боится стаи голодных хищников. На финальном построении их улыбки напоминают оскалы, а в глазах горит неясное предвкушение. На поле они жрут своих противников заживо, будто за это их ждёт отдельная награда. Но больше всех остальных пугает капитан Сэйдо. Пугает его мягкая улыбка, хитрый прищур глаз за стёклами спортивных очков, и до ужаса пугает его давящая аура. Он с лёгкостью управляет настроением команды, и в дагаут уходят уже не волки, а счастливые щенки, виляющие хвостами перед своим вожаком. Миюки Казуя улыбается каждому из них.

***

После горячего душа прохладный воздух школьной раздевалки ощущается плотным и материальным. Предвкушение и тонкий, невесомый страх снова наполняют кровь адреналином, но Казуя не успевает насладиться этим состоянием - стоит выйти из душевой, как его тут же припирают к двери спиной. Савамура - его личное неуёмное проклятье, с улыбкой думает Казуя. - Можно я первый? Я был лучше Фуруи сегодня! Можно? Можно? - шепчет, щекотно касаясь шеи губами и прижимаясь всем телом. Казуя смотрит поверх его плеча на команду, без очков перед глазами всё расплывается, но он способен различить короткие кивки, как и почувствовать молчаливое одобрение. Савамура действительно был сегодня на высоте - заслужил. Быть первым - привилегия аса, ему позволено чуть больше, чем остальным. Но Фуруя не любит целоваться, так что в этом (в отличие от горки) без возражений уступает Савамуре. Вот уж кто до поцелуев сам не свой, Савамура способен кончить, просто вылизывая рот Казуи - был такой прецедент. Сейчас он, кажется, пытается повторить этот трюк, засовывая язык Казуе чуть ли не в самое горло, и стонет так, что у кого-то из наблюдателей явственно сбивается дыхание. Если не возьмут в про-лигу, можно будет сниматься в порно, - проскальзывает посторонняя мысль, от которой делается легко и весело. Казуя обхватывает Савамуру обеими руками, чуть приподнимает его над полом и в пару шагов доходит до скамьи, стоящей в середине раздевалки. И воздух больше не кажется прохладным - не под возбуждёнными взглядами девяти пар глаз, наблюдающими, как Савамура раскладывает их капитана на той самой скамье. Быть первым - не только привилегия, но и большая ответственность. Казуя лежит на спине перед Савамурой, раскинув ноги по обе стороны от скамьи, а Савамура вертит в руках баллончик смазки, который передал ему Фуруя, и будто примеряется, как бы лучше начать. У него жадный взгляд, жадные руки и жадный рот. Он закидывает ногу Казуи к себе на плечо, выливает смазку в ладонь, наклоняется, касаясь едва твёрдого члена губами, и вталкивает в нерастянутую задницу сразу два пальца. Казуя прикусывает губу, откидывая голову назад - придурок никогда не научится быть аккуратным. Хотя ему и не нужно, наверное, - есть какая-то особая прелесть в том, чтобы бросаться в омут с головой. А ещё Савамура хорошо сосёт и прекрасно чувствует Казую внутри. Он умеет заставить забыть обо всём, кроме своего рта и своих пальцев, уже трёх, раскрывающих быстро и умело. Кто бы мог подумать, что совсем недавно он был зажатым девственником... Впрочем, как и большинство парней из команды. Казуя открывает глаза, окидывая всех собравшихся поплывшим взглядом. Фуруя сидит на коленях совсем рядом с ними, крутит в руках прозрачное силиконовое кольцо, и хотя оно предназначено именно для Казуи, Фуруя смотрит только на Савамуру. Такой забавный, с виду непрошибаемый, но в то же время открытый и понятный - Казуя немножко ревнует его, и откровенно жалеет, потому что Савамура-то как раз не смотрит ни на кого, кроме своего капитана. А Казуя не в том положении, чтобы выбирать. Он награждает победителей, всех в равной степени. Савамура делает какой-то особенно потрясный финт языком, одновременно проталкивая внутрь пальцы до самых костяшек, и Казуя не успевает сдержать стон, выгибаясь на мягкой, обитой кожей скамье. - Давай, - кивает Савамура, отпуская его член, и Фуруя натягивает кольцо на самое основание ствола. Заглядывает Казуе в лицо, безмолвно спрашивая, всё ли в порядке, а тот даже кивнуть не успевает, как Савамура засаживает ему на всю длину, удерживая ногу Казуи на своём плече. Вот теперь начинается настоящее веселье. У Маэзоно большие грубые пальцы, на них чувствуется солёный привкус пота и естественной смазки. Он разжимает стиснутые зубы Казуи, ломая подобие его привычной улыбки. Ладони с твёрдыми мозолями скользят по всему телу, Казуя не разбирает, где чьи, сколько их - у него закрыты глаза, а Зоно поворачивает его голову набок, и член Фуруи скользит в его мокрый открытый рот. Фуруя двигается коротко и осторожно, будто боится толкнуться в горло - на контрасте с несдержанным темпом Савамуры у Казуи совершенно не получается поймать ритм. Потому он просто раскрывается им навстречу, отдаваясь чужим рукам. Внутри всё трепещет, и сколько бы Казуя ни пытался успокоиться, сколько бы ни твердил себе, что это только начало, и лучше поберечь силы - Савамура об этом вряд ли задумывается, просто выкладывается на полную, как всегда. Его ладонь Казуя может различить среди прочих - она особенно горячая и давит на живот, удерживая его от скольжения по кожаной обивке скамьи. А совсем рядом - тяжёлая прохладная ладонь Фуруи, иногда напрягается и чуть смещается, но так и не касается руки Савамуры. Савамура кончает, вцепляясь короткими ногтями в ногу Казуи, и тот знает, что именно этого момента ждал Фуруя, чтобы спустить ему на лицо. Они склоняются к нему одновременно, одновременно же шепчут: «Спасибо, капитан», - только Савамура тычется носом под ухо и касается шеи губами, а Фуруя держит такую дистанцию, что Казуя даже не чувствует его дыхания на коже. У Казуи есть лишь несколько секунд, чтобы восстановить собственное. Маэзоно чертовски огромный - когда он ставит Казую на колени и медленно натягивает его на свой член, Казуя едва сдерживается от просьбы остановиться. Ресницы зажмуренных глаз намокают от слёз, а когда Зоно крепко прижимается бёдрами к его заднице, у Казуи подламываются локти, он падает щекой на прохладную скамейку и дышит глубоко, быстро-быстро, пытаясь привыкнуть поскорее, ведь ждать никто не будет. Зоно и не ждёт - от первого его короткого мощного движения Казую прошибает будто по всем внутренностям разом, боль оглушает, он даже не слышит собственного вскрика. Зоно дёргает его на себя за плечи, садится сам и сажает Казую сверху, прижимая спиной к своей груди. Подхватывает ладонями под колени, разводя ноги Казуи широко в стороны, раскрывает его чужим взглядам, но Казуе пока нет дела до остальных. Он весь в себе, в своих ощущениях, сконцентрирован на огромном члене у себя внутри, чувствует его полностью при каждом движении, когда Зоно приподнимает и опускает его раз за разом, шумно пыхтя над ухом. Каждый чёртов сантиметр этой восхитительной твёрдости движется внутри мощным поршнем, и ничего, кроме этого, для Казуи сейчас не существует. Кто-то аккуратно касается его лица, стирая слёзы со щёк, и Казуя сбивается с предоргазменной волны, одновременно кляня и благодаря за это. Харуичи ловит его взгляд, и снова закрыть глаза уже не получается. Когда он так смотрит, это пугает. Когда он касается члена Казуи скользкой от смазки ладонью, страх становится реальным, вымораживая возбуждение. Когда пальцы Харуичи оглаживают края дырки, растянутой вокруг члена Зоно, Казуя уже готов нарушить собственное правило и заговорить... Но Харуичи одним лишь взглядом из-под чёлки заставляет Зоно остановиться, медленно зажимает рот Казуи свободной ладонью и смотрит, смотрит прямо в глаза - пока не выпытывает у Казуи короткий кивок. Пусть, пусть так, думает Казуя, он сможет всё - и это тоже. И кричит в голос, когда пальцы Харуичи проталкиваются внутрь вместе с членом, растягивая до невозможности. У Казуи перед глазами темнеет, но сквозь это мельтешение он может разглядеть, как Курамочи коротко бьёт Харуичи кулаком в плечо, а тот улыбается и снимает кольцо с члена Казуи. В голове взрывается фейерверк таких острых ощущений, что Казуя полностью теряется в них - на секунду или на несколько минут, он не знает, ему плевать. Кто-то поддерживает его за плечи, кто-то берёт за руку и сжимает пальцы Казуи, толкаясь членом в его ладонь. Напрягается - и Казуя чувствует скользящие по запястью тёплые капли. А Харуичи прижимается близко-близко, снова заглядывая в слезящиеся глаза, аккуратно сжимает и гладит его член вместе со своим, и где-то среди этих прикосновений на волне оргазма почти теряется сказанное в унисон: «Спасибо, капитан». Приходя в себя, Казуя вздрагивает и отфыркивается от выплеснутой в лицо холодной воды - пытается стереть её и размазывает по щеке высохшую было сперму Фуруи. Между ног мокро и горячо, а Курамочи скалится в довольной улыбке и протягивает руку. Казуя прекрасно знает, чего от него ожидать, когда хватается за раскрытую ладонь, но от резкой смены положения всё равно мутит и ведёт куда-то вбок - Курамочи придерживает за предплечье и помогает удержаться стоя дрожащими коленями на мягкой скамье. Канемару смотрит настороженно и недоверчиво - конечно, ведь он впервые попадает на такое празднование победы, потому что сегодня играл в первом составе вместо заболевшего Хигасы. Казуя манит его поближе, и когда Канемару делает шаг - обнимает его за бёдра, наконец-то находя равновесие. Курамочи звонко шлёпает Казую по заднице, и это единственное предупреждение перед тем, как его член скользит внутрь по растянутому, саднящему, слишком чувствительному после оргазма. Казуя тихо воет, уткнувшись лицом Канемару в живот, и не сразу понимает, отчего тот напрягается. А когда всё же доходит, Казуя разжимает стиснутые на чужих боках пальцы - следы от ногтей уже видны, а к вечеру и синяки выступят. Он мог бы извиниться за это красиво, но Курамочи сразу срывает его в быстрый ритм, не давая даже вздохнуть нормально, а Канемару, видимо, набравшись решимости, вплетает пальцы в мокрые от пота волосы Казуи и недвусмысленно давит на затылок, заставляя взять член в рот. Казуя чувствует, как чужая сперма хлюпает и вытекает из него, и липнет, когда Курамочи прижимается вплотную - дурацкие ощущения. Или может он просто ещё не отошёл от прошлого раза, но чего-то не хватает, чтобы завестись по новой. Наверное, как раз вот этих прикосновений двух пар рук, которые раздвигают его скользящие по кожаной обивке колени ещё шире, гладят бёдра с внутренней нежной стороны, сжимают ягодицы, растягивая их в стороны. А Казуя чувствует, что Курамочи отклоняется назад и замедляется, наверняка разглядывает, как движется член, обхваченный покрасневшими краями растраханной дырки. И остальные тоже смотрят. Лицо обдаёт жаром, и Казуя сильнее подаётся вперёд, забирая член Канемару в самое горло. Тот сжимает пальцы в волосах Казуи, сам поддаёт бёдрами, и в таком темпе Казуе уже приходится сдерживать рефлексы и притормаживать Канемару, чтобы хоть изредка успевать втянуть носом воздух. Сперма у него солёная и густая, Казуя выцеживает себе на язык всё до последней капли и с удовольствием выслушивает сбивчивое заикающееся: «С-спасибо, капитан». И едва не падает вперёд, когда Канемару выворачивается из его рук, но Тодзё тут же занимает его место, садится перед Казуей на колени и кладёт его ослабевшие руки к себе на плечи. Казуя цепляется за него, шумно выдыхая в шею - теперь отвлечься не на что, и он слишком ярко ощущает сжимающие его задницу пальцы и скользящий внутри член. Тодзё невесомо гладит его по спине, а потом чья-то ладонь давит на поясницу, заставляя прогибаться сильнее. Курамочи вытаскивает член, - Казуя сжимается на рефлексе, чувствует вытекающую сперму со смазкой и даже представлять не хочет, какие комментарии крутятся у Курамочи в голове, - раскрывает дырку двумя пальцами и кончает на неё с едва слышным стоном, потираясь головкой о чувствительную кожу. Ещё одно «Спасибо, капитан» обрывается очередным звонким шлепком по заднице. Казуе хочется рассмеяться. Он с тихим всхлипом расслабляет ноги и заваливается на пол вместе с Тодзё. Это болезненное возбуждение так знакомо, но он совсем не может контролировать его самостоятельно, даже не может сказать, что именно способно в эту минуту подтолкнуть его к оргазму. Потому даже не пытается направлять Ширасу, который, не церемонясь, раскладывает его прямо на полу, подтягивает его бёдра к себе на колени и неторопливо раскачивается, вталкиваясь внутрь головкой и тут же её вытаскивая. Тодзё же укладывает на свои колени его голову, убирает волосы в сторону и прижимается твёрдым членом к щеке, поглаживая его в одном ритме с Ширасу. У Тодзё добрый взгляд и тёплые руки, и Казуя расслабляется, тоже касаясь его члена самыми кончиками пальцев. Только когда Тодзё неожиданно быстро и тихо кончает, Ширасу без предупреждения хватает Казую за ноги и складывает его под собой пополам, мощно врезаясь в него на всю длину. Казуя вскрикивает скорее от неожиданности, а Тодзё берёт его за руку и держит, будто знает, как сильно это ощущение помогает не потеряться во всех остальных, раздирающих сознание с каждым безжалостно-мощным толчком Ширасу. Казуя даже не понимает, когда всё заканчивается, ему мало, мало, надо ещё немного, совсем чуть-чуть... Но Ширасу отпускает его, Тодзё аккуратно укладывает его голову на пол; исчезает чужое тепло, чужие прикосновения и взгляды, остаётся только тихое: «Спасибо, капитан», и сжигающий жар внутри. Слабые ноги беспомощно разъезжаются в стороны, в животе ноет и тянет, задницу печёт, но боль пока слишком тесно сплетена с удовольствием, и Казую это мало волнует. Сквозь шум крови в ушах он прислушивается к звуку льющейся в душевых воды, к окружающим шорохам одежды, скрипу дверец шкафчиков и взволнованному шёпоту: - А как же?.. - Заткнись, Бакамура. Пшёл! Хлопает входная дверь. Казуя физически ощущает, что остался в помещении один. Дверь снова открывается. Тренер Катаока садится на колени прямо на пол рядом с Казуей. По его лицу как всегда невозможно ничего прочесть, а его руки жёсткие и горячие. Казуя улыбается, щуря глаза и пытаясь хоть как-то навести фокус, - бесполезно. Его потряхивает от избытка ощущений, он весь - как одна эрогенная зона, ему нужно так мало... Тренер проводит ладонью по его телу, собирая смешавшуюся на коже сперму, растирает её между пальцами, глядя только Казуе в глаза. - Моя команда, - с непонятной интонацией говорит он и почти что осуждающе качает головой. Казуя смеётся, хватает его за запястье и облизывает ладонь широким мазком языка. - Нет. Моя. Может, он хотел бы сказать что-то ещё, но когда пальцы тренера проникают в него - в рот и в задницу одновременно - когда Катаока быстро, умело и целенаправленно ведёт его к оргазму, Казуя может только вцепиться зубами в его ладонь и тихо скулить, чувствуя, что ещё совсем немного - и ему окончательно сорвёт резьбу. Ощущения оглушают, к такому невозможно привыкнуть, и каждый раз для Казуи - как маленькая смерть. В себя он приходит всё там же на полу, а тренер Катаока как раз подхватывает его на руки, чтобы отнести в душевую и хоть немного привести в чувства. - Это моя команда, - будто и не прерывался, хрипло продолжает Казуя, улыбаясь в ответ на строгий взгляд. - И вы тоже скоро станете моим.