…ВООБЩЕ ПОЯВИЛОСЬ НА СВЕТ?!
Он швырнул под ноги связанному замкому несколько яойных додзинси, где на обложках они, как правило, вместе тискаются. Затем еще. И еще. И так набралась огромная стопка. Такасуги молчал, не предпринимая никаких действий. Если бы его терпение было металлом, то этот металл сейчас бы был раскален добела. Он просто не знал, куда деть ТАКОЙ объем ненависти и гнева. От неосторожности можно было просто разнести корабль. — Взгляни на это. Твоя работа? — Эээ? — Тоширо почувствовал, что начинает краснеть, как школьница. — Я, вообще-то, связан. И я тут ни при чем. — Не беда, — мужчина принес тяжелые кандалы с пристегивавшейся на замок цепью. Он подтащил связанного замкома к одному из торчавших из пола припаянных металлических полуколец и пристегнул его к полу кандалами. Один точный взмах катаной разрубил веревки. Хаджиката не мог поверить своим глазам. Если жизнь заставила того срать в туалете со стоящим на его руках Широяшей и наоборот, то в создании подобного не было ни намека на здравый смысл. — А-а-а-а!!! Сколько их! — схватился за голову замком. Додзинси было практически столько же, сколько и с Сакатой. — Почему?! «Почему приходится платить за популярность, подставляя задницу даже этому женоподобному главарю бандитов?! Почему его во всех додзинси кто-то имеет, а мне не дают и эту кровожадную курящую бабу, тощий мешок с костями?! Чем я это заслужил?» Хиджиката катался по полу и бил кулаками по металлической обшивке. Тем временем, Такасуги продолжал нервно хвататься за дергающийся здоровый глаз. Нормальность сюдо среди самурае — вещь, писанная вилами по воде. К тому же, в отличие от белобрысого «мадао», Шинске был довольно похотлив и любил ходить по бабам, а бабы его ой, как любили! Но какой смысл что-то доказывать, когда «перетрахался» со всеми капитанами Джои, а еще с Камуи, Бансаем и вот этим ненормальным, который к нему не подходил даже на пушечный выстрел. — Слышишь, Шинске, а это правда, что вы там все вчетвером лихо развлекались из-за недостатка женщин, дегозару? Особенно с Сакамото? Глаз Шинске налился кровью. Он отобрал у Бансая сямисэн и разбил его о голову продюсера Отцу. — С Сакамото было давно и неправда!!! — рассвирепел тот. Тоширо откатился в сторону с одной, на вид безобидной, мангой, а потом понял, что мангакам мало просто ущемить его свободу выбора, быть сверху или снизу, так они подлили масла в огонь: — Какого х*я у нас здесь ВОСЕМЬ ЛЕТ РАЗНИЦА?! И ПОЧЕМУ, МАТЬ ВАШУ, ОН ВЫШЕ МЕНЯ НА ГОЛОВУ, СВОЛОЧИ?! Шинске медленно подошел с важным видом к замкому: — А ну, дай сюда! — и стукнул ошалевшего Тоширо свернутой в трубочку додзей по голове. «Эту я, пожалуй, сохраню!» — он положил ее за пазуху. Ребята из Джои развили у Шинске комплекс по поводу роста, и этой манге он был рад, как дитя. Хоть где-то сбылась его мечта иметь возможность плевать в макушку другому. — Эй, слышь, а почему, — лежа на полу и перебирая остальные томики, начал Бансай, — у тебя нигде не прорисовано твое хозяйство, Такасуги? Лицо мужчины налилось пунцовой краской. Он был готов метать молнии в музыканта, охотно бы это сделал, если б мог. Вместо этого он выставил катану перед его лицом: — Еще раз откроешь рот, убью. Тут Тоширо не выдержал и заржал, как припадочный. Он пытался понять тот факт, что находится на корабле террористов и наблюдает за тем, как Шинске морально опускают ниже плинтуса. — Заткнись! Ты везде краснеешь как школьница, а вот я ничего не стыжусь. — А тебе и нечего стыдиться, ха-ха-ха-ха! — Вот вам сейчас не до смеха будет, Хиджиката-задница! — добавил посторонний голос. «Не может быть», — тут замком почувствовал, будто что-то внутри него ухнуло вниз. Этот гнусавенький голос, постоянно желавший ему смерти, он бы узнал из тысячи других. — А ТЫ ЧТО ЗДЕСЬ ДЕЛАЕШЬ, УПЫРЬ?! — Какого черта на корабле еще и этот? — прищурившись, спросил Такасуги. — Сегодня мы с вами заодно, будем стебать этого неудачника. Кстати, — Окита повернулся к Хиджикате, — Мацудайра-сама поржал над вашими стыдливыми моськами, пока вы бились в экстазе под одним из бывших Джоишиши, — он склонил голову набок, а руки сцепил в замок позади, что придавало тому абсолютно невинный вид, — теперь вы ОТСТРАНЕНЫ ОТ СВОЕЙ РАБОТЫ НА МЕСЯЦ БЕЗ ЗАРПЛАТЫ. — Сгинь, пропади! — Кстати, — Окита ткнул пальцем в додзинси, которая торчала из-за пазухи Шинске, — хороший выбор. Я сделал себе копию на память. Там, кстати, точно ваши причиндалы нарисованы. — Окита залился дьявольским смехом. — Вы там прям «sugar daddy». «Сдохни со стыда, Хиджиката-ублюдок!» — Э-э-э?! — выпучил глаза Хиджиката. — Копию сделал?! — Для этого прогнившего мира мало уничтожения… — Шинске медленно сполз по стене, чувствуя, как голова начинает трещать по швам. Сражения с Сакатой даром не прошли. — Где? — заинтересованно спросил Хенпейта. — Вот, — Сого протянул ему книжку. — Смотрите, один фрейм с вибратором чего стоит. — Все, я больше не феминист. — Надо показать это Мацудайре, — сказал Окита, пряча книжку. Шинске достал из-за пазухи пачку сигарет, изъятую у Хиджикаты, засунул в рот сразу три сигареты и поджег. Он уже не сопротивлялся судьбе. «Если хоть кто-нибудь узнает, что есть на свете такое дерьмо, где я связался с полицейской шавкой, моей репутации грозного главаря бандитской шайки просто пи*да. И почему вообще я врач в медпункте, бл*ть?!». — Не смей! — ругался Хиджиката. — Еще один шаг и, обещаю, я тебя за яйца к воротам Шинсенгуми подвешу! — А то что? Потечете как сучка, Хиджиката-дурак? — Иди сюда, щенок! — кинулся к нему Дьявольский замком и расстелился на полу, забыв о кандалах. — Сука, я себе уже всю пятку стер. — Лучше сотрите себя с лица земли! Сделайте сэппуку! — уставившись кровожадным взглядом, холодно процедил Окита. — Шинске-доно, у вас что, действительно все так плохо с размерами? — беспристрастно спросил «феминист». В него полетел вакидзаси. — О, смотрите, Хенпейта-сан, тут еще какой-то кучерявый, — Сого достал книжку с Сакамото, не обратив внимания, что его компания по издевкам уже валялась на полу, истекая кровью, а насмешки перекинулись с замкома на объект еще менее удачный для подобных шуток. — Убью! — крикнул Шинске, накинувшись на Окиту. И ведь после такого Такасуги мог больше не рассчитывать на благосклонность женщин из квартала красных фонарей, когда он вовсю балуется традиционными самурайскими развлечениями. Со своим смазливым личиком он никому не докажет, что он натуральней, чем деревенский кефир. «Почему? Ну почему я до сих пор должен расплачиваться за грехи своей юности и за то, что связался тогда с этим деревенщиной? Было-то всего пару раз! Оно на войне так и случается, если не вдуешь, потом нормально морду не набьешь!» — Кстати, с такой тощей задницей не рассчитывайте на четвертое место в рейтинге и в следующем году, Шинске-доно. Вы будете где-нибудь за очкариком. — Ты покойник, падла! Тем временем, оставленный наедине со своим позором и укрепленным в фундаменте статусом фандомной подстилки Хиджиката искал в карманах камзола сигареты. Чертыхнувшись, что их своровал капитан Кихейтай, он двинулся к обезвреженному Хенпейте, пытаясь найти у него хотя бы спички, чтобы сжечь то, что может неплохо подговнить репутацию непробиваемого и верного своим убеждениям Дьявольского зам. командующего. В самом деле, хуже, чем садистские додзинси про приключения несчастного Хиджикаты в подворотне, могли быть только додзинси про любые приключения Хиджикаты со сластолюбцем-Шинске. Мацудайра просто умрет со смеху, сжигая его личное дело из архива. Тем временем послышался звук распахнувшихся механических дверей. Одноглазый самурай вытащил за шкирятник Бансая и Хенпейту из помещения и бросил безжизненные тела. Бансай был отключен за то, что опять задал вопрос на больную для Такасуги тему: размеры. «Уничтожить весь этот прогнивший мир или сделать сэппуку? Уничтожить мир или себя? Мир или сэппуку? Быть может, подорваться на площади рядом с резиденцией Бакуфу?» — На, — он швырнул в лицо замкому додзинси про Окиту и Гинтоки. — Я дам тебе фору первым отнести это вашему шефу. Этот гаденыш пока погастролирует по рабовладельческим рынкам. Хиджиката недоуменно посмотрел на мангу, потом на кровожадного преступника-психопата, потом снова на мангу. И как-то эти два элемента не связывались в его голове в единое целое. — Но взамен, — мужчина подошел к панели управления у двери и нажал на какую-то кнопку. Механический голос гнусаво подтвердил действие: «Дверь заблокирована», — ты окажешь мне кое-какую услугу. Такасуги хищно облизнулся, подходя ближе к замкому и скидывая с плеч юкату. — Эй, эй, эй! Постой, идиот! Я тебя почти не знаю! Уйди! — Ну же, не упрямься, — хитро улыбался Шинске. Его не то ухмылка, не то оскал, выглядела просто чудовищно. — Я сделаю тебе приятно. Или ты всегда так скромничаешь, а потом отдаешься? — Что ты о себе возомнил? — Видишь ли, я все равно не смогу уничтожить все додзинси — только этот прогнивший мир. Соответственно, — находясь в миллиметрах от лица Тоширо, хитро прищурился Такасуги, — я не собираюсь допускать того, чтобы моя репутация сгинула даром, — тонкая рука с длинными пальцами потянулась к брюкам замкома. — Так что раздвинь ноги и получай удовольствие, принцесса! — ПОМОГИТЕ!!! Я В АДУ!!!***
Довольный, как кот, Такасуги, не планировавший нанести визит в квартал красных фонарей еще несколько недель, умиротворенно курил Кисеру, глядя в иллюминатор. Его подпорченная репутация отъехала на второй план. Сняв стресс, он спокойно смог набрасывать новый план об уничтожении прогнившего мира. Мангаки не врали — замком дико краснел и стеснялся, в отличие от отмороженного Шинске. — Эй, Такасуги… — А, Бансай, уже пришел в себя? — У нас проблемы. — Хенпейта не может вытащить обломки кисеру из своей задницы? — злобно хихикнув, повернулся к музыканту командир. — Моя вина, — он поклонился. — Я неправильно высказался. У тебя проблемы. — Мм?.. — Помните тех обаятельных девушек, Паако и Зурако? Конечно же, Такасуги вспомнил тех пытавшихся орать фальцетом монстров с небритыми ногами, которые бессовестно пытались сесть к нему на колени, постоянно придумывая что-нибудь эдакое, а потом надувались, словно шарики, давясь от чего-то, внешне похожего на обычный приступ острой аллергии от какого-нибудь арахиса. «Обаятельных?! У Бансая вообще были нормальные женщины?» — И?.. В первый и последний раз Шинске решил сэкономить на увеселениях, связанных с женщинами. — Вы не заметили ничего странного тогда, дегозару? — О чем ты вообще, Бансай? — обеспокоенно спросил Шинске. — Вы помните, с кем вы ушли тогда? Шинске из последних сил пытался вспомнить, как выглядела та девушка. Все, что он вспомнил, это высокий рост, темные волосы и взгляд, будто по лицу двинули кирпичом. — Смутно, — выдохнул облако густого дыма Такасуги. — А я помню… А как ее звали, помните? — Хватит играть со мной в игры. Убью. Тон Бансая не понравился самураю, который почувствовал, как по спине пробежали мурашки. — Сразу скажи, насколько я был пьян? — добавил глава Кихейтай. — В дребезги. — Хм… нет, не припоминаю. — Тосиэ. Шинске продолжал наблюдать в иллюминатор, как они проносятся сквозь Вселенную. Он все еще не мог очухаться от радостей, доставленных ему замкомом, кровь к голове так и не хлынула в должном объеме. — … — Вы сами испортили свою репутацию, уведя за собой за красную шторку Тосиэ.«ЧТО?!»
Кисеру жалобно хрустнула в руках. «Тосиэ… Хиджиката?.. Хиджиката Тоширо… Тоширо! Это Тосиэ? Тосиэ равно Тоширо… Бл*ть! И он все это время дурачком прикидывался?! Ему пи*дец!» — Бансай, — мужчина усмехнулся. Зеленый глаз яростно сверкнул, когда тот снова просунул руки в рукава юкаты и схватился за ножны. Он ненавидел обманщиков. — Ты хорошо моешь полы? — А? — Я хочу… сыграть с ним в одну игру.