Особенный

Андерс стоит перед большим, во весь рост зеркалом, и разглядывает синяки и царапины на своем теле. Мелкие, полученные при случайном падении или ударе о мебель, он тут же исцеляет, а красивые крупные следы, над которыми трудился Гаррет - любовно оглаживает длинными, подрагивающими пальцами, чуть надавливая, чтобы вновь и вновь ощущать сладкое послевкусие боли. Андерс никогда еще не чувствовал себя таким привлекательным, как с этими украшениями. Когда Хоук впервые осторожно спросил, может ли отшлепать его, маг рассмеялся, приняв это за простую шутку. Дав свое легкомысленное согласие, он никак не ожидал, что вместо игривых шлепков на его ягодицы обрушатся настоящие удары ничем не сдерживаемой силы воина. В этом был весь Гаррет. Ничто не заводило его так как насилие. Без этой горькой приправы секс становился для него пресным и скучным - монотонные фрикции, лишенные всяческих эмоций. Но стоило воину ввязаться в хорошую драку, ощутить хруст костей под эфесом тяжелого меча, услышать полные мольбы стоны очередной жертвы, как кровь начинала бурлить в его венах, возвращая привычный вкус к жизни. В такие моменты он без раздумий вваливался в клинику Андерса, разгоняя испуганных беженцев, и брал целителя прямо там, на ближайшем столе. Жестко, страстно, ничуть не сдерживаясь. И магу нравилось это. Нравилось ощущать себя загнанной жертвой в лапах свирепого хищника, вдыхать исходивший от его кожи запах крови и пота, отдавать всего себя без остатка. И все же, Хоук никогда не позволял себе переходить черту, пока в тот роковой день не получил согласие Андерса. Простое односложное "да", произнесенное на выдохе, стало точкой невозврата для них обоих. Глаза воина расширились, загоревшись знакомым опасным огнем, плечи распрямились, будто бы с них упал давнишний груз. Сама его фигура, пружинистая поступь и резкость движений кричали "опасность", но Андерс как завороженный смотрел, не находя в себе сил сдвинуться с места. Хоук резким движением швырнул мага лицом вниз на кровать, и содрал с него штаны. Первого же удара было достаточно, чтобы понять, что это не игра и воин не собирается сдерживаться. Ягодицы Андерса горели огнем, но он терпел, крепко стиснув зубы, не позволяя позорной слабости стонами прорваться наружу. В какой-то момент шлепки начали становиться более вялыми, и целитель сквозь стук крови в ушах услышал, как Гаррет доводит себя до оргазма, быстро-быстро водя рукой по члену. Его горячее семя брызнуло прямо на покрасневшую истерзанную задницу Андерса, заставив того несдержанно всхлипнуть. После этого, Хоук повалился на кровать рядом, притягивая к себе подрагивающее тело и увлекая мага в самый умопомрачительный поцелуй в его жизни. Страх и чувство унижения растворились в нем. А пальцы воина размазывали сперму по коже, нещадно мяли ягодицы, даря новую порцию боли, которая отнюдь не была нежеланной. Андерс на секунду подумал, что с ним, наверное, что-то не так, раз его член стоит сейчас крепко как никогда. Но эта мысль смешалась со множеством других, рассыпалась на отдельные ничего не значащие слова, когда он кончил, едва коснувшись своего возбужденного органа. Гаррету всегда было мало. Раз за разом поднимал он планку, требуя от целителя больше, чем тот мог дать. И Андерс уступал, поддавался под напором, который невозможно было долго сдерживать. Любой, даже самый простой предмет мог стать орудием пытки и наслаждения в руках Хоука. Будь то обычная веревка или старинный резной подсвечник - воин всему мог найти применение, используя свою неиссякаемую фантазию и дар убеждения. А если последнее не срабатывало, он не гнушался применить силу. Андерс же в такие моменты затаивался и притихал. Ему самому становилось интересно, сколько еще он может принять. И собственное тело каждый раз поражало его выдержкой. Порой Хоук сам спрашивал, отчего маг не уйдет. Но тот лишь неопределенно хмыкал в ответ, крепче прижимаясь к телу любовника, пытаясь при этом лечь так, чтобы саднящие ушибы не беспокоили слишком сильно. Тогда Гаррет начинал оправдываться. Говорил, что не хочет давать слабину ни на поле боя, ни в постели. Говорил, что большинство любовников покидают его на утро, лишь найдя в себе силы подняться с постели. Он вообще много чего говорил. И собственная откровенность злила его. А это значило, что выход этому чувству он найдет в новом, еще более изощренном способе свести Андерса с ума. Сегодняшняя ночь не должна была стать исключением. Рассматривая свое отражение в отполированной глади стекла, целитель невольно ловил себя на том, что подрагивает от предвкушения. Хоук должен был вернуться в особняк с минуты на минуту. Раздался хлопок входной двери и Андерс услышал звук знакомых шагов. Он прикрыл глаза. Прожив так долго под одной крышей с Гарретом, он мог определить настроение воина по мельчайшим деталям: бросит ли тот небрежно свой массивный меч на стойку с оружием, остановится ли, чтобы потрепать по ушам слюнявого мабари, станет ли просматривать новые письма на небольшом столике в холле. Все это говорило целителю больше чем произнесенные вслух слова, позволяя заранее предугадать исход вечера. Сегодня Хоук, не задерживаясь, направился в спальню. Он ворвался в приоткрытую дверь, принося с собой холод сквозняков и запах вечерних улиц Киркволла. Андерс продолжал стоять с закрытыми глазами. Он даже не вздрогнул, когда голой спиной ощутил приближение воина. Тот остановился в нескольких сантиметрах, не касаясь, но позволяя при этом ощутить свое присутствие каждой клеткой напрягшегося тела. - Ты уже раздет? Это хорошо, - голос Хоука казался абсолютно спокойным. Его рука скользнула к шнурку в волосах Андерса, легким движением срывая ненужный предмет. Золотистые пряди рассыпались в беспорядке по плечам. Маг знал, как любит Гаррет наматывать их на свой кулак, с силой тянуть назад, чтобы запрокидывалась голова, и обнажалось беззащитное горло, в которое так приятно впиваться зубами, оставляя на тонкой коже отметины. - Ты сделал то, о чем я просил? Целитель лишь наклонил в согласии голову, так как ему еще не разрешали говорить. Воин довольно хмыкнул. Его ладонь оказалась на плече Андерса. Легкое покалывание шершавых подушечек пальцев сменилось ощутимым нажатием ногтей, ведущих свой след через всю спину. Рот мага приоткрылся, но он не решался сделать вздох, чтобы не подавиться воздухом, который, казалось, накалился от присутствия Хоука в комнате. Гаррет же с прежней неспешностью скользнул рукой между ягодиц любовника, нащупывая кончик предмета, погруженного в анальное отверстие. - Ты не вынимал его весь день, как тебе и было сказано? - голос звучал отстраненно, но строго. Как у церковного проповедника, вопрошающего, не совершал ли ты неугодных Андрасте дел. Целитель кивнул еще раз. Но из-за общей слабости, охватившей тело, жест получился неуверенным. Хоука не удовлетворил такой ответ, и он, подцепив пальцами край предмета, резко потянул его наружу. Андерс вскрикнул, распахивая глаза, и дугой выгибая спину. Стенки его ануса болезненно сжались, не желая выпускать ставшую такой привычной за день вещь. - Да или нет? - требовательно спросил воин. От его прежней сдержанности не осталось и следа. Он вынул предмет почти до конца, наслаждаясь чередой коротких стонов, а затем загнал его обратно. Почувствовав, что колени подгибаются, Андерс дрожащими руками схватился за раму зеркала. Это давало хоть какую-то иллюзию устойчивости, в то время как Хоук продолжал напористо трахать его продолговатой вещицей. Магу оставалось лишь наблюдать за происходящим через отражение. Затуманенным взглядом скользнул он по изменившемуся лицу любовника, затем - по своему собственному: слипшиеся от влаги ресницы, распухшие искусанные губы, растрепанные волосы. - Нет, я... ах-м... не вынимал, - выдавил из себя он. - Хорошо, - ответил Гаррет, замедляя движения, превращая их из резких в умопомрачительно плавные. Пальцы Андерса крепче сжались на деревянной раме. Он застонал, подаваясь назад, шире раздвигая ноги. Хоук присвистнул. - Я вижу, ты соскучился, - промурлыкал он, почти ласково ущипнув темный сосок. - Сейчас мы это исправим. Маг почувствовал, как предмет, весь день заполнявший его до предела, с хлюпающим звуком выскальзывает наружу, оставляя после себе неприятное чувство опустошенности. Пальцы воина огладили края красного растянутого отверстия, легко проникая в него. - Потрясающе, - выдохнул Гаррет, всем своим весом наваливаясь на целителя, и прижимая того к гладкой холодной поверхности зеркала. Опустив глаза вниз, Андерс увидел, как собственный возбужденный член оставляет влажный след смазки на стекле. Это зрелище завело его так сильно, что он почувствовал легкое покалывание в ступнях. До одури хотелось прижаться еще сильнее и потереться, чтобы получить хоть небольшое облегчение, но он не решался, помня о присутствии жаркого сильного тела за спиной. Гаррет же продолжал играться с растянутым отверстием, без труда загоняя туда сразу несколько пальцев, разводя их в стороны. Это не шло ни в какое сравнение с размерами предмета, находившегося там прежде, и Андерс практически не ощущал напряжения. Вскоре, жадному до новых ощущений Хоуку наскучило нынешнее занятие. Он вынул пальцы, вытерев их об обнаженное бедро мага, и приставил головку члена ко входу. Потребовалось всего два резких толчка, чтобы войти внутрь на всю длину. Гаррет удовлетворенно вздохнул. Его взгляд встретился со взглядом Андерса в зеркале, после чего воин несильно шлепнул рукой по ягодице мага и приказал: - Работай. Целитель принялся послушно насаживаться на член любовника, подаваясь бедрами назад, пытаясь задать нужный ритм. Головка собственного возбужденного органа при каждом новом движении утыкалась в зеркало, соскальзывая в сторону. Какофония чувств, контраст между обжигающим жаром, исходящим от тела Хоука, и холодом безразличного стекла сводили с ума. Андерс задыхался, не осознавая даже, что из его приоткрытого рта стекает дорожка слюны. Золотистые волосы прилипли к вспотевшему лбу, но он не пытался убрать их, боясь, что если хоть на секунду отнимет руки от опоры, то не сможет удержать равновесие. В какой-то момент Гаррет издал низкий рык, до боли впиваясь пальцами в бедра любовника, и забирая себе полный контроль над происходящим. Он нещадно вколачивался в растянутую задницу, меняя время от времени угол проникновения. Андерсу оставалось только запрокинуть голову и стонать, срывая голос. Последовали финальные, самые сильные толчки, и воин излился внутрь целителя, еще крепче прижимая того к себе. - Кончить. Дай мне кончить, - пересохшими губами прошептал Андерс. Тяжело дышащий Гаррет толкнулся еще пару раз не успевшим опасть членом в задницу мага, а затем, положил свою широкую ладонь на его возбужденный орган, и задвигал ей вверх-вниз. Этого оказалось достаточно, чтобы мошонка целителя подобралась, и он выстрелил тугой струей спермы прямо в зеркало. Комната поплыла перед глазами Андерса, а ноги, разом ставшие ватными, отказались держать. Он начал заваливаться на бок, но Хоук вовремя подхватил его. Для сильных рук воина уставшее тело мага было подобно пушинке. Без малейшего труда, перенес он его на кровать. Целитель все еще пытался прийти в себя, когда ощутил, как чужие пальцы перебирают пряди его волос, а губы - целуют виски. - Ты самый особенный из всех, кого я когда-либо встречал, - сказал Гаррет, по всей видимости не рассчитывая, что его услышат. Поймав на себе удивленный взгляд распахнувшихся глаз любовника, воин нахмурился и добавил: - А теперь спи, пока я не заставил тебя прибирать беспорядок, который ты оставил на зеркале. Языком. Губы Андерса тронула улыбка, и он повернулся на бок, пряча ее в плече Хоука. Да, этот вечер не стал исключением из сложившейся рутины их жизни, но маг, все равно, еще долго будет вспоминать случайно оброненную фразу.