Окольцованные

— А теперь, дети мои, мы можем пронаблюдать, как весна действует на организм. Перед нами типичный пример двух котов, не сумевших противоречить своим животным инстинктам. Ах, весна, дети, весна - время любви! Грэй, стоявший у доски с зажатым в руках маркером, довольно усмехнулся так, что его рыжие усы, походившие на жирную гусеницу, начали забавно подрагивать. Двадцать голов одновременно повернулись и уперлись глазами в последнюю парту. Точнее, в Джерарда, сидящего за этой партой и Фрэнка, героически стоявшего на одном колене. Через секунду стены класса уже отражали звонкие, искрящиеся волны смеха, перекатывающиеся от одной поверхности к другой. Кто-то крикнул, что хочет быть свидетелем на их свадьбе. Кто-то, что с удовольствием пойдет выбирать платье с кружевами для невесты. Учитель, несмотря на добродушное расположение духа, радости не разделил, да и долг его скорее обязывал учить, но простое человеческое сострадание сработало - он работал в школе уже не один десяток лет и прекрасно знал, что такие моменты дети еще долго не забудут. Он постучал по доске указкой, призывая всех снова обратить внимание на составленный им класстер типажей костей среднего млекопитающего. Хихикая, класс все-таки повернул свои золоченные смехом глаза к доске, и снова эта орава подростков застрочила в своих тетрадях какие-то красивые слова на латинском. А Фрэнк... Фрэнк остался стоять на коленях перед партой Джера. С красными ушами и дрожащими пальцами. Парень упирался ладонями в пластмассовый стул. Вроде отлипать от Уэя ему не хотелось, а вроде сейчас оно было нужно, а вроде оно и не получалось, мать вашу, ничерта. Айеро слегка дернул головой - Джерард зашипел глухо и сдавленно. Джерард резко откинул голову, а Фрэнк, если бы мог, упал, но так - всего лишь уперся костяшками в его колени. В любое другое время Уэй воспользовался бы этой ситуацией в свою пользу, но не сейчас, когда они по романтичному канону были действительно практически одним целым, правда, было это совершено не в романтическом смысле. Губа жутко болела, а мысли в голове складывались только в одно большое, подчеркнутое, выведенное готическим шрифтом «Блять». Айеро готов поспорить, что в голове Уэя была такая же диаграмма. Особенно ясно Фрэнк это почувствовал, когда случайно прикусил язык Джера, на что тот тут же дал ему кулаком по ляжке. С подбородка Уэя стекала слюна, и Фрэнк заметил, что его щеки вмиг стали цвета спелого граната. Класс хихикал, но из-за чистого уважения к учителю, который отменил нависавшую грозой лабораторную работу, не поворачивался. Только еле заметно косили хитрые глаза, тут же ладошки прикрывая улыбающиеся рты. Без внимания это Грэй, как любой хороший учитель, не оставил, и гаркнув что-то типа: «Не доросли вы до такой высокой порнухи!» - вывел парней за дверь. Разбираться при учениках он не смел, а то вышла бы из этого всего настоящая цирковая драма. Но не удивительно, что когда эта бравая троица вышла за дверь класс буквально взорвался хохотом. — Мы не мо...мошем... — Отшепиться. Учитель усмехнулся в усы, заметив через толстые линзы очков, как поблескивало колечко в губе Айеро, а у Джерарда с подбородка стекала слюна, которая капала на кроссовок Айеро. Если бы тот мог, то он бы скривился. Ребята дергались все больше, толкая руками друг друга, но от этого еще больше скулили, вызывая широкую улыбку на лице Грэя. — Ну что, орлы мои...окольцованные, пойдемте, будем гасить вашу страсть. Вазелином и напильником. Уши несчастного Уэя вмиг покраснели, а у Фрэнка нервно забегали глаза, пытаясь зацепиться хоть за что-то интересное в этом неинтересном коридоре. Вся рубашка Джера уже была в слюнях и оттого его щеки становились все краснее и краснее. В классе была слышна возня - да кому вообще нужны эти гребаные кости, когда тут происходит буквально оральное соитие! Чарли, с вечно его, блин, ярко-рыжими волосами, торчащими во все стороны, подглядывал в щель. Грэй делал вид, что не замечает. Если им казалось, что более неловкой ситуации не придумаешь, то жизнь тут же дала им новое приключение. А пройти боком в личный кабинет учителя оказалось не так-то просто как думалось. Прижатые друг к другу грудью и переносицами. Все это ну очень мило, если бы не одно "но". Они двигались, как один большой пингвин, для уверенности сцепив руки, словно в каком-то затейливом пингвиньем вальсе. Фрэнк смотрел в глаза Джерарда. В его мутно-зеленые то ли с серым, то ли с карим блеском. Как его зрачки сосредоточенно упираются то в пол, то в стены. Его ровные скулы и с горбинкой нос. А еще спутанные блондинистые волосы цвета ну разве что самого солнца. Даже сползающая слюна не портила его вида. Наверное, только сейчас Фрэнк осознал, чем они буквально привязаны друг к другу. Его язык коснулся кончика языка Джера, заставив того вздрогнуть, а дыхание в горле заходить дико и бешено. Тем временем Фрэнк прошелся по самому языку, дотронувшись до того самого несчастного болтика. Даже бедра как-то совершенно сами толкнулись вперед к Джеру. И не выдержав такого напора Уэй тихо проскулил - жалобно и умоляющее одновременно. Кажется, он смог сделать это громче, когда рука Айеро, опять же совершенно самостоятельно прошлась по его паху. Фрэнк успел лишь улыбнуться самыми кончиками губ, прежде чем они влетели в какой-то косяк. Если быть честным, то учитель силой сдержал смех, но подняться все-таки помог, обещав рассщедриться сегодня на пару пластырей. *** Фрэнк сидел на застланной бордовым покрывалом кровати, теребя в руках все, что досталось ему на память от пирсинга - две металических дужки. Это было и обидно и как-то смешно одновременно. Хотя, пока весенний, пахнувший абрикосами воздух осел на стенках горла - его потеря не так уж сильно и беспокоила. Да и если признаться, то особенно нового ощущения от поцелуя он не испытал. Джерард лежал поперек, размышляя о чем-то своем, но в любом случае это "что-то" упиралось в итоге во Фрэнка. — Знаешь, я слышал, что только если у одного партнера пирсинг, то ощущения будут... ну, острыми. А больше Айеро намеков и не потребовалось. Джерард обмяк в его руках, позволяя повалить себя на мягкие подушки и целовать так, как тот мечтал целый, мать его, месяц. Нежно, проходясь по губе и, о господи, по тому самому болтику - холодному и солоноватому, и снова по верхней губе Уэя. Хотелось делать это нежно. Хотелось делать это страстно, жестко, рвать его губы, чтобы просто поставить свое негласное клеймо на этом парне. Хотелось все и одновременно, но единственное, чего он хотел и получал в достатке, так это Джера, лежащего под ним, полностью отдавшегося то ли весне, то ли личному времени года этого парня. — А мой бульдог покажет, что еще умеет делать его пирсингованый язык? — Бульдог?... — Ну не я же залил слюнями пол в классе! Джерард усмехнулся, блеснул глазами и шутливо оттолкнул Айеро от себя, чтобы уже не шутливо опуститься перед ним на колени. То ли эта весна так била им в молодые головы, то ли это необъяснимое притяжение изувечило так изощренно и изящно их умы.