А в самом деле, что это?

Иван Ожогин лежал на грязном, давно не мытом, полу и тяжело дышал. Левое плечо нещадно тянуло, а в ребра впивались паркетные доски. Пахло пылью, алкоголем и сигаретным дымом. Захотелось закричать, но из груди вырвался лишь слабый стон. — Тише, тише, — прошептал Ростислав Колпаков, ещё сильнее заворачивая левую руку Ожогина ему же за спину и поудобнее устраиваясь у того на спине. Кучерявые растрёпанные волосы спадали на лицо, загораживая почти весь обзор и оставляя в поле зрения лишь русый затылок и широкие плечи, обтянутые когда-то белой майкой. — Знаешь, мне кажется, ещё недостаточно, — в нескольких метрах, прислонившись к стене и, держа в левой руке непочатую бутылку с коньяком, стоял в солнечных очках Игорь Кроль. Грязные, порванные на коленях, джинсы были заправлены в белые казаки, украшенные массивными пряжками. Рубашка или футболка отсутствовали, поэтому от соприкосновения с холодной стеной по спине изредка пробегали мурашки. Из открывшейся двери ванной высунулась голова Натальи Диевской с сигаретой в зубах. Обведя присутствующих взглядом из-под густо накрашенных, накладных ресниц, она цикнула и, сделав шаг, встала рядом с Кролем, запахнув посильнее длинный махровый халат. Сделав пару затяжек, она шагнула обратно в ванную комнату и со словами «Нечего тебе там, Агатик, делать», закрыла дверь изнутри на замок. Чуть дальше по коридору за кухонным столом сидел, облаченный в рейтузы и растянутую майку, Кирилл Гордеев. Тапочек был только один — правый. Волосы были забраны в высокий хвост и щекотали шею. Взгляд блуждал в поисках еды, но вдруг замер на соседе слева. — Даже не думай, у меня больше ничего нет — поёжился под его взглядом Александр Суханов, поправляя постоянно спадающую с плеч простыню. Простыня была с большими дырками и от неё несло хлором. В дырки задувал ветер, врывавшийся в помещение через разбитое окно. На подоконнике, мечтательно глядя в стену и болтая ногой в валенке, сидел в спортивном костюме Георгий Новицкий. Спортивный костюм был ярко розового цвета с желтыми полосами и шуршал. Вид у Новицкого был довольный и умиротворенный. Внезапно входная дверь открылась и в коридор зашла Вера Свешникова, аккуратно переступая через ноги Ожогина, направляясь в дальнюю комнату. Следом за ней, даже не обращая внимания на «полосу препятствий», зашла Елена Газаева, по пути потрепав по голове Ростислава Колпакова. На девушках были одинаковые пальто тёмно-серого цвета, из-под пол которых виднелись голые ноги, обутые в почти одинаковые кроссовки. В руках у каждой было по шуршащему пакету, до верху наполненного газетами. В разбитое окно продолжал задувать ветер, костюм Новицкого продолжал шуршать, простыня Суханова продолжала спадать с плеч, живот Гордеева не переставал урчать от голода, бутылка коньяка Кроля так и оставалась неоткрытой, волосы Колпакова не прекращали спадать на лицо, а паркетные доски всё также больно врезались в рёбра Ожогина. Из-под двери ванной комнаты продолжал просачиваться явно не только сигаретный дымок, а из дальней комнаты слышаться шелест газет. Всё было в порядке. Одним словом, обстановка была умиротворяющая.