Жизнь прекрасна

Ханазава Сабуро, в некоторых кругах, однако, более известный как Зеттон, шел по улице родного города, возвращаясь домой после утренней пробежки. Жизнь была прекрасна и обещала стать еще прекраснее. Цвели цветочки, пели птички, сам Зеттон насвистывал — в общем, на душе у него было хорошо. — О, Зеттон-семпай! — услышал он вдруг и, обернувшись, увидел двух своих кохаев по Судзурану — Цукишиму Хану и Томинагу Тораноске или попросту Тору. — Как дела? — Отлично! А у вас как? Ты как там, Хана, еще не возглавил Судзуран, а? — А-ха-ха, — добросердечно рассмеялся Цукишима. — Нет, пока еще нет, Зеттон-семпай. А как вы, уже сдали экзамен? Над городом сразу же сгустились тучи, травка на глазах пожухла, а птички испуганно умолкли. Тора тоже как-то пожух и побледнел: Зеттон-семпай уже который месяц, если не год, никак не мог сдать квалификационный экзамен, чтобы стать учителем, и страшно не любил, когда ему об этом напоминали. Но Хана не был бы самим собой, если бы не проявил вежливость по отношению к семпаю. И неважно, что этот семпай когда-то неслабо над ним подшутил, отправив драться с воплощением зла, Ханаки Гурико, предварительно еще и наврав Хане про него с три короба, иначе тот никогда бы не полез в драку первым. Но это были дела давно минувших дней, и Зеттон-семпай явно благоволил Хане, потому что не рассердился на него, ведь бесхитростный кохай искренне интересуется его успехами. Он поморщился и постарался не подавать виду, что задет. — Пока нет, Хана, но сдам, вот увидишь! — Зеттон сжал кулак в знак того, что обязательно сдержит слово. — Я вернусь в Судзуран, чтобы вести вперед тех, кому нужна помощь! Я буду тем, кого им так не хватает — наставником! Советчиком! Примером! Тора поперхнулся и постарался слиться с пейзажем. Он, конечно, знал, что Зеттон-семпай хочет стать учителем, но чему, он, интересно, мог научить школьников. Разве что драться, тут уж ему точно не было равных. (Ну, за исключением Короля демонов Ханаки Гурико. С тем не мог справиться вообще никто, он, похоже, и человеком-то не был.) А еще пошлым анекдотам: тут Ханазава Сабуро тоже был мастер. Но картина того, как Зеттон-семпай объясняет внимательно слушающим судзурановцам какую-нибудь тригонометрию, вызывала у Торы полное затмение мозга. А Хана, похоже, не испытывал никаких сомнений в том, что из Зеттона выйдет прекрасный наставник молодежи. Он широко улыбался и кивал, соглашаясь со словами старшего товарища. «С другой стороны, — подумал Тора, — кто еще сможет внушить судзурановцам желание учиться?» Уж кто-кто, а Зеттон наведёт порядок в классе. Да и посещаемость побьет все рекорды, это уж точно, с ним не забалуешь. Вот Тора бы точно не рискнул. Зеттон-семпай тем временем углядел на ремне Ханы пряжку с надписью «Bullshit», негласно передававшуюся самому сильному в Судзуране от старшего к младшему, и ударился в воспоминания о том, кто в свое время вручил эту пряжку ему самому — легендарном Харумичи Бойе. Хана и Тора внимательно слушали, Тора больше из вежливости, а Хана, как всегда, искренне интересовался всем, что ему рассказывают. — Чтобы возглавить Судзуран, нужно быть не самым сильным, а самым великим! — заключил свою проникновенную речь Зеттон-семпай, явно входя в роль учителя, и Хана серьезно кивнул. Распрощавшись с семпаем и помахав ему рукой, друзья пошли дальше. Зеттон возвращался домой. Настроение у него снова было прекрасным. Цветочки по-прежнему радовали глаз, а птички заливались трелями одна другой краше. А экзамен… ну что там этот дурацкий экзамен, сдаст рано или поздно, он не привык отступать! Ханазаву Сабуро ждал Судзуран, где он станет нести надежду и светоч разума новым и новым поколениям тех, кто не боялся жить полной жизнью! Он поможет им исполнить свои мечты, поможет им грызть гранит науки! Если, конечно, сам с ним справится, с гранитом этим. Эх, кто только придумал тригонометрию?