Последнее письмо

Дорогая Кристен. Я так долго не писал тебе. Прости. Но кто я, если подумать, такой, чтобы слишком часто докучать тебе своими мыслями, претендующими, как недавно в статье про мою книгу заявил один напыщенный дурак, «на оригинальность, ключевое слово - претендующие». Кристен, в конце мая меня наконец-то напечатали, а теперь, в августе, мне хочется сдохнуть. Кристен, я не так это себе представлял в начальной школе, когда писал в сочинении, что хочу стать писателем. Этого я не ожидал. Знаешь, у меня такое чувство, что я, вместо того, чтобы открыть свою душу, пустил ее по рукам. Глупое чувство, согласен. Но жизнь тоже крайне глупая штука. Единственное, от чего я в ней еще не устал – это от укоров себе. Вот скажи мне, почему я думал, что люди, о которых я пишу, и те, что будут меня читать – разные? Кому я надеялся открыть глаза и на что? Это риторические вопросы. Если уж даже мы с тобой не всегда могли понять друг друга, на что я мог рассчитывать от посторонних? В окно мне скребутся ветки дерева. Я здесь живу уже месяц – я не рассказывал, что переехал? я думал, что мне опостылел не весь мир, а только та часть, где я обитаю, и решил ее сменить – но так и не удосужился узнать, что это за дерево. Главное – на нем есть листья. Я сам похож на лист, на свежий лист в преддверии осени. На вид я еще жив и зелен, а на самом деле перегородка, которая отделяет меня от соков жизни и скоро отделит совсем, стремительно растет. Ты была неправа, Кристен, когда говорила, что я разрушаю себя – увы, все намного хуже. Я не разрушен, я прозрел и многое понял. Мой последний друг, которого я, впрочем, давно не видел, сказал, что все циники – это, как я, разочаровавшиеся романтики. Разве я разочарован? Скорее, прозрел. По-моему, я постиг всю мудрость в мире: что люди не подчиняются разуму; что все, чего они жаждут – раствориться в стаде, неважно, каком; что Бог придуман, что справедливости нет и что мир никогда не был ни лучше, ни хуже, а значит, прогресс существует лишь в сложности стада и его орудий, что все ценности субъективны, так что зла в жизни нет. Добра тоже. Всю эту чушь я бы поменял на коробок спичек, но она даже этого не стоит. Иногда я спрашивал себя – за что? почему я? Все беды от того, что я слишком много ожидал – так что ты, пожалуйста, не жди, что я приду точь-в-точь таким, каким ты меня помнишь – но я все равно приду. Завтра я отвезу это письмо тебе, а потом, пожалуй, прямо оттуда отправлюсь в дорогу. Ты не знаешь, самоубийц по-прежнему хоронят за оградой? Если да – это будет огорчительно, потому что так мы будем друг от друга дальше. А впрочем, земля одна. Всегда твой, Дж. Д. Джонс 27 августа 20**