Бело-рыжий - ее любимый цвет

После разговора в подземельях Гермиона и Малфой не задерживали друг на друге взгляд больше чем на минуту. Гермиона не стала рассказывать о встрече с Малфоем Гарри и Рону. Ей повезло: Гарри и Рон, замечая ее редкие переглядки с Малфоем, старались делать так, чтобы она напрочь выкинула того из головы. Это было на руку, потому что помогало забыть и встречу после битвы. К тому же, Гермиона как обычно много читала и готовилась к ЖАБА, что не оставляло ни минуты для размышлений о Слизеринце. Спустя неделю заморозки прошли и стало немного теплее. Вместо двух-трех свитеров ученикам хватало и одного под утепленную мантию. Начало октября радовало не только улучшившейся погодой, но и великолепными успехами в учебе. При том не только ее, Гермионы, а в особенности Гарри и Рона. Они стали больше стараться, но гордость Гермионы омрачало то, что они делают это из-за нее и Малфоя. Однажды, когда все трое сидели в гостиной, обсуждая оценки за прошлый урок по Зельеварению, Гермиона ненароком спросила, с чего Гарри и Рон начали так хорошо варить какие-либо зелья. Рон обронил что-то вроде «Мы хотим чтобы ты не подумала, типа мы неудачники и не обращала больше внимания на Малфоя». Гарри прошипел что-то рыжему, и добавил, что Рон, как всегда, пошутил. Но Гермиона знала, что Рон сказал правду. То, что говорил ей неделю назад Малфой, постепенно выходило из головы, кроме, конечно, подслушанного разговора между Слизеринцами. Перед сном Гермиона читала, после сна неслась на завтрак, после завтрака на уроки, после уроков на обед, после обеда снова на уроки, после уроков на ужин, после ужина в гостиную, потом в спальню к любимым книгам. Разнообразился этот круговорот только разговорами с Гарри и Роном и нелепыми случаями, происходившими со Слизеринцами на уроках, над которыми можно было вдоволь посмеяться. Во вторник, на уроке Зельеварения, Малфой, проворчав что-то Блейзу, опрокинул на себя котел с уже готовым раствором иностранных языков и выругался на французском, которого Слизнорт, к сожалению или к счастью, не знал. Окинув свирепым взглядом усмехающийся ряд Гриффиндорцев, он, в спешке собрав вещи, выбежал из классной комнаты. На уроке Заклинаний Нотт случайно облил Флитвика грязью, вырвавшейся у того из волшебной палочки, когда во время практики Грязенаводящих чар Паркинсон что-то шепнула ему на ухо. Утром воскресенья можно было расслабиться. Не Гермионе, естественно. На понедельник по рунам задали огромный перевод, а по Нумерологии – перечисление чисел до квадриллиона. В тот момент, когда Гарри и Рон выходили из гостиной со словами «Мы с тобой, Гермиона, все общие предметы сделали вчера, тебе остались только руны и Нумерология», на девушку накатывала тоска и даже немного зависть от того, что в такой прекрасный день она не может шагать с друзьями по хрустящему первому снегу и обсыпать Слизеринцев снежками. Она специально не пошла в то утро на завтрак, пытаясь сделать все раньше, чем в комнату проникнут манящие лучи неяркого осеннего солнца, отражающиеся еще и покрывшим землю за ночь снегом. Сделав перевод по рунам, Гермиона откинулась на спинку кресла и оглянулась: в гостиной было пусто, все ученики сейчас гуляли во дворе, видневшимся Гермионе из окна как раз перед креслом, на котором расположилась Гриффиндорка. «А вот и Рон… Рыжий выделяется среди других. А где же… ага, Гарри. Засадил Гойлу снежок, ой, Рон, осторожно, там Теодор… Пронесло». Было такое ощущение, что она смотрит матч по квиддичу. Но, тут же вспомнив о домашнем задании, Гермиона вновь склонилась к стопке пергаментов, предназначенных для квадриллиона по Нумерологии, и начала с быстротой перечислять числа, одни за другими. -Тысяча два, тысяча три, тысяча четыре… Миллион двести семьдесят шесть тысяч девятьсот пятьдесят три… Успокаивающий шорох пером по бумаге, тишина пустой гостиной, прохлада, веющая от продуваемого окна, теплая желтизна пергамента… -Мисс Грейнджер?... Незнакомый мужской голос ворвался в ушные перепонки и Гермиона вздрогнула, возвращаясь из темноты под веками в Гриффиндорскую гостиную. -Да? – Она перевела сонный взгляд и, как она подозревала, опухшее, а то и запачканное чернилами лицо, в сторону, откуда ее только что окликнули. Те, кого она увидела, заставили подскочить в кресле и посмотреть в зеркало на другом конце комнаты: двое мужчин - один возвышался над другим на метр, - а с ними и сам Малфой могли заметить красовавшееся на лбу темно-синее чернильное пятно. Гриффиндорка, у которой теперь сна не было ни в одном глазу, стала пальцами вытирать кляксу, но вместо этого лишь размазала ее по коже. -У Вас есть салфетка? – В легкой панике спросила она у стоявшего ближе всех незнакомого мужчины, закрывая пятно ладонью и позабыв о том, что в кармане у нее лежит волшебная палочка. Он, услышав этот вопрос, немного смутился, но затем вынул из кармана свою волшебную палочку и сотворил ей в воздухе белый платок. Протянув его Гермионе, все еще держащей ладонь возле лба, он пропищал: -Меня зовут Джаред Падретт, а это, - он указал на чернокожего могучего мужчину с серьгой в ухе, - Кингсли Брустсвер, Министр магии. - Гермиона, узнав знакомого члена Ордена Феникса, слегка улыбнулась ему из-за платка, на что он кротко кивнул. Брустсвер являлся настоящим Министром магии, и Гермиона, осознав это, мгновенно стерла улыбку с лица. Что делал сам Министр магии в гостиной Гриффиндора? -Спасибо, Джаред, я мог и сам представиться, - пробасил Кингсли, окидывая взглядом комнату; его серьга посылала в разные углы гостиной солнечные зайчики. Наконец его взгляд остановился на Гермионе, а затем и Падретт, закончив что-то бормотать уткнувшемуся взглядом в пол Малфою, повернулся к Гриффиндорке. Гермиона медленно опустила руку со лба и положила платок на подлокотник кресла, глядя то на Кингсли, то на низкорослого мужчину, который теперь нервно постукивал волшебной палочкой по своему широкому боку. -Пользуясь случаем - как я вижу, тут из ваших никого нет, - Падретт вздохнул, на его обширном лбу уже начинал проступать пот, - мы… -Хотели бы задать пару вопросов. – Твердо закончил за Падретта Кингсли, проходя на несколько шагов к креслу с другой стороны окна и раскидисто садясь на него. Гермиона продолжала недоверчиво смотреть на Брустсвера, и он, поняв ее негодование, шепотом, так, чтобы было слышно только Гермионе, произнес, - я тебя, конечно, не подозреваю, но проверить все-таки стоит. – Гермиона не до конца понимала, зачем Министру приходить только для того, чтобы… а для чего, собственно, пришли все эти люди? -Зачем вы здесь? – Произнесла она как можно более уверенно, мельком глянув на Малфоя, продолжавшего стоять возле двери и упорно смотреть в пол. На лице Падретта промелькнула едва заметная облегченная улыбка. Кингсли прокашлялся, а затем сказал: -Проверить. Кое-что. – Он снова понизил голос до шепота, - ты не получала моего Патронуса, Гермиона? -Нет, - честно ответила девушка, выпрямляясь в кресле. Кингсли смерил ее жалостливым взглядом, а затем повернулся к Падретту: -Пожалуйста, мистер Падретт, будьте так добры. «Что значит, будьте так добры?». Внезапно Малфой поднял взгляд на Гермиону - впервые, за все время их беседы с Министром. Взгляд Слизеринца показался Гермионе смиренным, отчаявшимся, но в то же время жестким и обвиняющим. Его челюсти заходили вверх-вниз, а на шее, кажется, снова запульсировала венка. -Мистер Малфой, вы первый. И тут Гермиона вспомнила. Вспомнила жест Малфоя, изображающий взрыв, вспомнила шепот Слизеринца о том, что министерские работники проникнут в каждый уголок его и Гермиониной памяти, вспомнила даже полное удовольствия произнесенное Малфоем «офигенно». А он, похоже, и не забывал никогда. Не смог забыть, слабовольный хорек. А она почти, почти забыла. Это «почти» можно бы было повторять миллионы раз, пока взгляд Малфоя не прожег ее насквозь, как прожег сейчас, заставив снова прокрутить в мыслях те моменты, как кинопленку. И, Мерлин, она вспомнила. Снова это слово – «вспомнила». Гермиона мысленно поклялась больше никогда не произносить его, а если и произносить, то с отвращением, которое только сможет выжать из себя. А произнесет ли она его вообще? Будет ли ей кому говорить это? Будет. Дементорам в Азкабане, но они, как Гермиона знала , были не особо общительными существами. Мрачные мысли Гермионы прервал схвативший ее за локоть Брустсвер. Девушка перевела отчужденный взгляд вверх, на мужчину, которому доставала всего до плеча. Он стремительно шел с ней к выходу из гостиной, продолжая держать Гермиону под руку. Она огляделась назад: что сейчас будут делать с Малфоем? Падретт увидит все, что было после битвы? Гермиона не вынесет, когда этот маленький мужчина с лысиной на голове будет лезть ей в мозг, всегда считавшийся Гермионой надежным вместилищем для лекций и материалов из учебника, и сейчас приносящий ей разочарование. «До чего ты докатилась, Гермиона, разочаровываться в мозге. Это глупо, правда». Следующая мысль заставила усмехнуться: «Нет, и все же, не повезло Падретту рыться среди всей этой кучи информации. Недаром я зубрила учебники наизусть». Дверь за Кингсли и Гермионой захлопнулась, оставив наедине ухмыляющегося Падретта и плохо скрывающего панику Малфоя. Гермиона не смотрела на Кингсли, но заметила, что он произвел несколько мимолетных движений волшебной палочкой, направив ее в дверную щель, пока Падретт с другой стороны еще не запер дверь. Затем Кингсли направил палочку на портрет Полной Дамы и едва слышно произнес «Оглохни!». -Раз уж ты не получала моего Патронуса, - начал он устрашающим шепотом, - то расскажу тебе все сейчас. – Он огляделся. – Не лучшее место, да и времени у нас немного. Я стер Малфою память… На время, - добавил он, заметив возникший страх на лице Гермионы. – Правда сделал я это в последнюю секунду, Падретт все никак не желал оставить нас наедине. Так вот, о чем я. Я обязан проделать то же самое с тобой. -Откуда вы знаете, что было… - она недоговорила, а ее щеки покраснели. -Люциус успел доложить. Он ведь был там… Только доложил он на тебя, а я так и не уверен, что виновата была только ты, Гермиона. Не стесняйся, это естественно. – Гермиона уже отвернулась от Кингсли, сгорая от стыда и удивляясь, как может Брустсвер разговаривать об этом с ней. -Ладно. – Твердо произнесла Гермиона, на каблуках повернувшись к Кингсли. – Вы можете стереть мне память так, чтобы Падретт не смог отыскать это воспоминание совсем? Просто, Малфой не умел, да и я в этом не сильна… -Вы просто пытались забыть, да? Что же, способ хороший, но не всегда эффективный. -Нам было некого просить стереть память. – Промямлила Гермиона, оправдываясь, хотя, по доброжелательному тону Кингсли, нужны в этом не было. -Что было – того не воротишь. Я сотру тебе память сейчас, разницы, как таковой, нет. И я оставлю, пожалуй, только приключения Золотого Трио и воспоминания об учебе, чтобы прозвище «Заучка Грейнджер, много спасавшая Гарри Поттера и Рона Уизли из-за своей начитанности» оправдало себя перед Джаредом. Прости, Гермиона, но в Министерстве ты пользуешься именно таким статусом. – Гермиону это нисколько не обидело. Она стояла молча и выслушивала указания Кингсли, взвешивая последствия ближайшего забвения. Когда она убедилась, что такой, как Кингсли, не мог сделать никаких ошибок, и что ему все-таки можно довериться, Гермиона кивнула и закрыла глаза. – Ладно. А теперь, раз, два, три… Обливиэйт! Воспоминания стали мешаться в голове и, показавшись, исчезать во тьме. Гермиона услышала радостный вопль, наполняющий Большой зал, и в душе моментально вскипел восторг и облегчение. -Гарри, ты победил! – С улыбкой воскликнула девушка, открывая глаза, но пару раз хлопнув ресницами и прояснив мутную картинку перед глазами, поняла, что перед ней стоит не и Рон, а Кингсли Брустсвер, и что они находятся не в переполненном Большом зале, а на лестничной платформе возле входа в гостиную Гриффиндора. -Что вы тут делаете? Я же только что… Но Кингсли лишь усмехнулся и произнес: -С победой. -Но что произошло? Я переместилась во времени? -Можно и так сказать. Гермиона продолжала не до конца верить Брустсверу. Попытавшись взять себя в руки, Гермиона оперлась о каменные перила и вдохнула прохладный воздух. Посмотрев вниз на перемещающиеся лестницы, девушка заметила на одной из них рыжую макушку Рона Уизли. Он шел один, стряхивая с мантии хлопья снега. «Какой снег в мае?». Когда Рон поднялся выше, Гермиона заметила, что он прихрамывает. «Наверное поранился в битве». Сейчас у нее был шанс расспросить Уизли о том, почему она оказалась возле входа в Гриффиндорскую гостиную, в то время как минуту назад была в Большом зале, празднуя победу над Волдемортом. Завидев Гермиону, Рон возвел глаза к потолку. -Сделала Нумерологию и руны? – Недовольно произнес рыжий, продолжая устало взбираться по ступеням. -В каком смысле? -Не строй из себя дурочку. – Пробормотал Рон, поравнявшись наконец с Гермионой и протиснувшись между ней и Кингсли к портретному проему. -Рон, да объясни же ты, что происходит! -Прости, я просто поскользнулся на льду и потянул лодыжку. Гойл чуть не сшиб меня. Гермиона продолжала непонимающе смотреть на Рона и рыжий лениво махнул на нее рукой. -Грустные снеговики, - сказал Рон портрету Полной Дамы, но она лишь приложила руку к уху, прося говорить громче. – Глухня. Грустные снеговики! И снова ничего. Внезапно Кингсли подскочил, будто забыл что-то, повернулся к Рону и сказал: -Тебе нужно к мадам Помфри. Я отведу тебя. -С каких это пор министры провожают учеников до больничных отделений? -Рон, это же Кингсли, он не Министр Магии, а член Ордена Феникса. – Вмешалась Гермиона и в ней на секунду пробудилось желание ударить чем-нибудь этого Мистера Сейчас-не-в-духе,-поэтому-разговариваю-со-всеми-как-мне-вздумается. Брови Рона удивленно поползли наверх. -Ты точно в порядке? -Рон Уизли, вам нужно в больничное крыло. –Повторил Брустсвер, схватил Рона за руку и увел вниз по лестницам. Недоумевающая Гермиона осталась стоять на месте, перебарывая желание пойти вместе с Роном. Внезапно портретный проем приоткрылся и тонкий мужской голосок произнес: -Мисс Грейнджер, прошу пройти сюда! Гермиона с опаской заглянула в дверную щель и к своему огромному удивлению увидела там Малфоя, сидевшего на кресле возле окна и листавшего какие-то пергаменты. Гермиона шагнула за порог и закрыла за собой дверь. -Смелее, мисс Грейнджер. – Гермиона увидела стоявшего посреди комнаты низкого человека с лысиной на голове, который крутил в руках волшебную палочку. Гермиона неуверенно подошла к этому мужчине, не зная, чего ей ожидать. Взгляд Малфоя быстро метнулся к ней и возвратился к пергаментам. -Я обнаружил у мистера Малфоя провалы в памяти, мисс Грейнджер. Не думайте, что сможете обхитрить меня. Память вы, или кто-то другой, стерли на отлично, однако, я уже много раз работал с такими умниками. От меня ничего не скроется...