***
Джексон возвращался в общежитие после очередных съёмок шоу. Он настолько устал, что не мог точно вспомнить, где сейчас остальные ребята. В машине он сразу вырубился и проспал всю дорогу, поэтому спросить у нуны-помощницы менеджера он не успел, да и не догадался. Он только начал подниматься на нужный этаж, как сразу же услышал отдалённые звуки музыки. Это был Крис Браун. Картинка моментально восстановилась. БэмБэм и Джуниор были заняты на Эмнэт, у Ёндже проходили дополнительные занятия по вокалу, а все остальные должны были освободиться раньше. И, очевидно, один из этих остальных, а именно Югём – здесь и гадать не надо было – решил как следует разозлить пожилых соседей. То, что музыка так громыхала, означало ещё и то, что ни Джебама, ни менеджера-хёна в общаге не было. Ну а Марк не стал бы возражать, даже если бы Югём ему на шею сел – в прямом и переносном смысле. Джексон открывал дверь, готовый произнести целую поучительную речь, ибо разводить такой шум в их положении – это нот гуд и вообще нот фанни эт ол. Он очень тихо разулся, снял куртку и снэпбэк, хотя осторожничать не было смыла. Музыка действительно играла так громко, что в глубине квартиры нельзя было бы услышать даже ядерный взрыв. Сомнений не осталось – Крис пел из комнаты макнэ-лайн. Да и играл альбом, который Югём в последнее время очень часто слушал. Хоть Джексон и был полон праведного гнева, он всё же нежно усмехнулся, в который раз умиляясь этой одержимости. Когда Джексон подошёл к комнате, закончилась композиция «No Lights», и он уже знал, что сейчас зазвучит любимая «Х» Югёма, потому что обычно тот слушал альбом на репите. Дверь была открыта. Джексон заглянул внутрь и тут же замер. Стало ясно, что и Марка в общежитии не было. Потому что Югём не стал бы танцевать ТАК, если бы знал, что кто-то может его увидеть. Джексон вообще любил смотреть, как Югём танцует. Все любили. Но за такое шоу в исполнении макнэ он бы многое отдал. Хотя зачем отдавать, если сами небеса сделали ему такой подарок? Югём танцевал с закрытыми глазами, полностью отдавшись музыке. Под медленные начальные биты он двигался то плавно и страстно одновременно, то останавливался, чтобы отдать телу красивый импульс, двигаясь отрывисто и чётко, то перемещался стремительно и агрессивно. Начался пре-хук, и Югём слитным движением ушёл во вращение, резко опустился на колени и уже снова был на ногах. Он всё ускорялся, двигая бёдрами так, как, конечно же, никогда не позволял себе при камерах. Да вообще никогда. На сцене бывали лишь цветочки. Он по своему обыкновению зубами зажал нижнюю губу, и Джексон неосознанно скопировал этот жест, предвкушая быструю часть песни. Югём вообще умел удивлять, и часто Джексон думал о том, какие ещё сюрпризы готовил ему и всем Ким Югём. Парень сильно повзрослел за последнее время, и то, каким он становился, Джексону нравилось до учащения пульса. Удовольствием для него стало просто находиться рядом с Югёмом и знать, что впереди ещё очень много времени, чтобы узнавать его лучше и открывать в нём всё новые стороны. Когда грянул хук, Югём как по команде ушёл в разнос. Это был фристайл фристайлов, лучшее, что Джексон видел в своей жизни, и он отчаянно желал как можно чётче запомнить каждое мгновение происходящего. И как можно дольше оставаться незамеченным. Как назло, стоило начаться медленной части, которая обещала быть ещё более страстной, Югём вдруг распахнул глаза, моментально встречаясь взглядом с застывшим Джексоном. Всего мгновение показалось вечностью. Джексон уже почти успел разочароваться из-за того, что всё прервалось, как вдруг Югём решил его в очередной раз удивить. Он довольно улыбнулся и поманил Джексона рукой, возобновляя прерванные движения. Югём дышал глубоко и часто, его затуманенный, какой-то незнакомый взгляд ввёл Джексона в ещё больший транс, и он, неожиданно для себя, сделал шаг вперёд. И ещё один, и ещё. Он оказался рядом с Югёмом и ощутил, как от того волнами исходит жар. Югём танцевал медленно, осторожно, очень близко. Сам Джексон продолжал стоять на месте, совсем не зная, что делать. Он никогда не смог бы так же станцевать, но сейчас его волновало не это. Совсем другое заставило его сердце бешено колотиться в груди, а конечности налиться свинцом. В виду невостребованности в последние годы, нахлынувшее чувство его не на шутку испугало. Особенно, если учесть, кто был объектом. Объект тем временем снова закусил губу и, продолжая улыбаться, чуть отдалился, возвращая движениям утраченную скорость. Потеря тепла, исходящего от него, заставила Джексона снова шагнуть вперёд. – Ну же, – Джексон скорее догадался по губам Югёма, чем услышал, и всё же начал двигаться. В снова зазвучавший хук они вступили вместе. Джексон не мог не смотреть Югёму в глаза, стараясь не отставать и неосознанно копируя некоторые его движения. Югём уже не улыбался, выражение его лица стало каким-то непостижимым, подведённые глаза странно блестели, рот был приоткрыт, очевидно, для правильного дыхания, но Джесон думал о чём-то не о том. Они танцевали всё ближе друг к другу, и Югём вдруг положил руку ему на плечо. Для опоры. Чтобы сделать ещё одно движение бёдрами. Джексон чувствовал, как его собственные мысли его же не слушаются. Он улыбнулся и скинул руку Югёма, чтобы самому положить обе руки ему на плечи. Югём тоже улыбнулся, резко приблизился, коварно глядя на Джексона, а затем скинул его руки и оттанцевал в другой конец комнаты. Джексон обиженно надул губы, и это очень развеселило Югёма. Он засмеялся, сделал несколько лёгких вращений, и этого ему хватило, чтобы снова увлечься. Совершенно не стесняясь Джексона, он творил своим телом настоящее волшебство. Он... провоцировал? Разе нет? Мысли Джексона окончательно перестали поддаваться контролю. Югём станцевал особенно впечатляющую связку и принялся красиво оседать на пол, двигаясь весьма двусмысленно. От усердия он даже высунул кончик языка и снова закрыл глаза. Это было чуть более, чем слишком. Джексону стало нестерпимо жарко. Он, как ему казалось, кинулся к Югёму с чётким намерением – остановить. Он за грудки вздрёрнул его вверх, поднимая с пола. Это вышло у него чересчур легко, а значит, Югём сразу же поддался. Он словно бы ещё продолжал танцевать, не в силах остановиться, чуть покачиваясь в такт, и пьяно улыбался. Глядя на Джексона сверху вниз, он послушно начал отступать к стене. Что? Джексон не сразу понял, что толкает его. Зато когда понял, сразу же осознал, для чего он это делает и чего хочет. – Хён? – наконец сквозь гул музыки Джексон услышал сейчас немного хриплый голос Югёма. Что было в этом «Хён?»? Что-то такое, чего нельзя объяснить. Джексон резко толкнул Югёма, и тот впечатался спиной в стену. Снова поддался. Что за чёрт? Джексон не помня себя преодолел оставшееся расстояние и прижался к нему, сразу хватая его за волосы на затылке и оттягивая его голову назад. Да, Югём был выше и легко мог бы вырваться, но он совсем не противился, и всего секунды Джексону хватило, чтобы по его глазам понять, что он ЖДЁТ. Поцелуй. Сколько Джексон не целовался? Оттого это было так потрясающе? Губы у Югёма были прохладными, мягкими. Такими он их и представлял. Да, конечно же представлял; как всё это время можно было быть рядом с ним и не думать об этом? Существовало ли когда-то время, когда Джексон об этом не мечтал? Он не помнил. Они вцепились друг в друга настолько сильно, что обоим было больно. Югём сгрёб в кулак майку на спине Джексона и потянул. Раздался звук рвущейся ткани, но им обоим было не до того. Они целовались глубоко и яростно, забывая дышать. Стукались зубами, стискивали головы друг друга, до конца не зная, куда девать руки. Югём больше и не думал подчиняться, покорность его закончилась там, где он добился своего. Джексон думал о том, целовался ли этот парень прежде? Глупые мысли. Конечно целовался. При первом поцелуе такого не бывает. Они сражались за право вести, и Джексон чувствовал, что капитулирует. Югём оттолкнулся от стены, без особого труда преодолевая его давление, и выпрямился в полный рост, из-за чего Джексону пришлось сильнее запрокинуть голову. И он вдруг понял. Это не Югём ждал, это он ждал. Долго. Очень долго. Югём обхватил его за спину и легко поменял их позиции. Джексон с опозданием заметил, что теперь сам прижат к стене, но так оказалось удобнее, а подчиняться Югёму – правильнее? Теперь Югём безоговорочно вёл, Джексон следовал за движениями его языка и подставлялся под объятия, беспомощно хватаясь за его плечи. Сдавался, бесконечно сдавался. Когда поцелуй вдруг прервался, и хлынувший в лёгкие кислород заставил Джексона зажмуриться от головокружения, Югём склонился к его шее, чтобы оставить на коже несколько неожиданно ласковых поцелуев. – Югёми... – это обращение прозвучало угрожающе – Джексон на секунду очнулся и даже немного разозлился на макнэ за все эти бессовестные провокации. Но следом из горла Джексона вырвался задушенный всхлип, потому что Югём наконец сообразил, куда девать руки, и за задницу притянул его вплотную к себе. Джексон уже давно не чувствовал такого сильного возбуждения, а по отношению к парню – никогда. Всё происходящее было для него психологическим потрясением, как и мысли о том, что рядом с ним не кто–то, а Югём, и что Югём младше, и что в любой момент в комнате может появиться кто угодно из ребят... Всё это так стучало по нервам и заставляло кровь кипеть, что становилось дурно. Когда Югём вернулся к его губам, Джексон, совсем распалённый откровенными прикосновениями, думал, что лучше быть уже не может. Но возобновлённый поцелуй оказался в сотни раз головокружительнее, чем он запомнил. Он сильнее прижался к Югёму и наконец дал волю рукам. И тогда Югём простонал ему прямо в рот. И этот звук был просто вау. Таким сладким, таким будоражащим. Невозможным. Это был, мать его, конец. Джексон пропал. Он со всей возможной страстью отвечал на поцелуй и старался не задохнуться к чёрту от обрушившихся на него чувств. Руки его дрожали, и он не сразу нащупал собачку на молнии толстовки, в которой был Югём. Это оказалось ошибкой. Югём резко перехватил его запястья и прервал поцелуй. Они тяжело дышали и долго вглядывались друг в друга. Джексон инстинктивно тянулся вперёд, желая вернуть ощущения. Но глаза Югёма вдруг обрели осмысленное выражение. Туман рассеялся. Внутри у Джексона всё оборвалось. Ему подумалось, что всё выглядит так, будто макнэ просто перевозбудился во время танца, и тут на него напал коварный хён, воспользовавшись моментом и буйством гормонов. Только сейчас Джексон понял, что музыка всё ещё громыхает на весь дом. Закончилась очередная композиция, и в секундной тишине они услышали звук открывающейся входной двери. Югём метнулся к стереосистеме, разорвав всякий контакт, и успел выключить её на первых аккордах зазвучавшей песни. И застыл, стоя спиной к Джексону, который словно бы прирос к стене. – Югём–аа! Пойдём поедим! – донеслось из холла – вернулся Марк. – Я сейчас, хён! – всё так же не поворачиваясь крикнул Югём. – Что это было? – спросил Джексон. Он не особо рассчитывал на ответ, но узнать, как Югём относится к произошедшему ему всё же хотелось. Югём повернулся, и Джексон чуть не подавился воздухом и собственными сожалениями, когда увидел выражение его лица. Игривое? Радостное? Сексуальное, мейби? Джексон честно выпал в осадок. – Наконец ты это сделал, м? – спросил или скорее констатировал Югём. Их взгляды снова пересеклись. Джексон теребил надорванную лямку своей несчастной майки и не знал, что ответить. Всё стало ясно и без слов. Он только медленно дышал и пытался заглушить возбуждение. Но этому не особо способствовал вид разгорячённого Югёма. Тот, чуть опустив голову, всё не мог подавить откровенно удовлетворённую улыбку. Немного успокоившись, Джексон подумал, что нужно подать признаки жизни, пока им не пришлось придумывать нелепые отговорки. – Пойдём поедим, – в ту же секунду сказал Югём и, взяв его за руку, потянул за собой на кухню. Их пальцы привычно переплелись, только непривычно сильно йокнуло сердце в груди. Макнэ, как всегда, понял всё гораздо раньше Джексона. Только вот как давно? _________________________________________________________________THE END