Языковой барьер, или Как выпить «Ураган»

Тейлгейт продвигался через толпу у Сверва, привычно уворачиваясь от пьяных танцоров, трезвых борцов (Гиперион против Спрокет, 1:3) и болельщиков, окружавших их. Обычно Тейлгейту уступали дорогу, когда видели его со стаканами в руках. Одна беда: если ты по пояс обычному боту (или же по колену боту вроде Ультра Магнуса), то замечают тебя реже, чем пылинку в метеоритном поле. Потому приходилось проявлять чудеса ловкости и быстроты, дабы добраться до столика не пролив напитки. Тейлгейт чуть не врезался в словно из ниоткуда появившегося перед ним автобота. Отпрянув, Тейлгейт задел еще кого-то локтем и пошатнулся. Он уже отчетливо видел себя на полу, в луже разлитого энергона… но нет! Ему всё-таки удалось обрести баланс. В суматохе Тейлгейт чуть не потерял ориентацию, но, к счастью, рога Циклонуса спасительно возвышались над толпой. Вздохнув и расправив плечи, Тейлгейт направился к столику. В мыслях он поздравил себя с этим – никем не замеченным – подвигом. Езда на ховерборде действительно пошла его рефлексам на пользу. Триумфально достигнув своего столика, Тейлгейт поставил напитки. Единственным признаком, что Циклонус заметил его прибытие, был слабый кивок в сторону минибота. Если издалека Циклонус выглядел мрачнее тучи, то вблизи – холоднее зимы. Будто его обманом заманили в бар, и теперь он только из упрямства отказывался покидать это ужасное, вульгарное место. Но первое впечатление было обманчивым. Несмотря на хмурое выражение лица, Циклонус отбивал пальцем такт музыки. Ему нравилась песня. И пусть приветствие было немногословным, Тейлгейт был готов поспорить, что видел в красных оптиках Циклонуса самое настоящее тепло. Тейлгейту были рады. Ну, или же Циклонус просто обрадовался напиткам. Хотя вряд ли у строгого тетраксанца так загорелись бы глаза от вида какого-то высокоградусного энергона. Тейлгейт уселся рядом и придвинул к себе коктейль. – Толкучка – не поверишь! Вырвался с боем. Слава Праймусу, без потерь. Чур, в следующий раз ты пойдешь за напитками… – Зачем так много соломинок? – спросил Циклонус, не дослушав до конца. – Я тебе принёс! Ну, я не знал, какой цвет ты захочешь, и на всякий случай взял несколько. – Я не пью из соломинок. – А вдруг захочешь попробовать? Нельзя же вечно цепляться за старое, так никогда не откроешь новые горизонты, – Тейлгейт тыкнул пальцем в свой стакан. – Смотри, я даже заказал себе не обычный шпритцер, а новинку Сверва! «Ураган…» чего-то. Я название полностью не услышал – слишком громко было – но решил попробовать. Циклонус наклонил голову, изучая стакан с «Ураганом». Нижний слой был зеленого цвета, средний – синим, а верхний фиолетовым. Как Сверву удалось это сделать, Тейлгейт не имел понятия. Собственно говоря, из-за необычного вида он и купил коктейль. Завершив осмотр, Циклонус позволил себе вопрос: – С чем он? – Не знаю. Сверв говорил, это сюрприз. – Я бы не доверял сюрпризам Сверва, – мрачно сказал Циклонус. – Не будет же Сверв травить клиентов, – пожал плечами Тейлгейт и поправил соломинку. – К тому же, смотри, как классно выглядит. За это не жаль попасть в медотсек. Судя по выражению лица Циклонуса, шутка не удалась. Прежде чем Циклонус успел произнести предупреждения, упреки или иначе выразить свое недовольство, Тейлгейт втянул порцию побольше через соломинку. После короткого молчания Циклонус наконец спросил: – Как тебе? Сначала Тейлгейт не мог ничего сказать. Позже, прочистив горло, выдавил: – Ничего. Казалось, оптики начали искриться. Праймус, как неудобно! – Крепче чем я привык, – прокашлял Тейлгейт, стараясь незаметно притушить искры. – Но неплохо! Несмотря на эти слова, коктейль он отодвинул подальше. Сменилась музыка. Тейлгейт и Циклонус взглянули вверх, одновременно распознав, что началась песня с Земли. И оба опустили головы к напиткам, поскольку это была не та песня. – Что-то пусто рядом, – заметил Тейлгейт. – Отправились бросаться гранатами в холле, – бросил Циклонус. – Магнус зашел на минутку в бар, и все решили, что кидать ракетные дротики тут больше не безопасно. Тейлгейт оглянулся. – Разве для ракетных дротиков не нужна доска?.. – Поэтому они и пропали. Нужно было попасть как можно ближе к голове, но не задеть идиота, который изображал мишень. Тейлгейт проследил взгляд Циклонуса до стены, полной дыр. Конечно, стена бара была тоньше автоботской брони – но ненамного. – Перебрасываться гранатами, наверное, не самая худшая забава на этом корабле. Думаешь они скоро перейдут на бомбы? – спросил Тейлгейт. – Перейдут. Но надеюсь, что к этому времени нас уже не будет на борту. Последние слова, Тейлгейт повторил про себя. «Нас не будет на борту». Конечно, он не хотел покидать Лост Лайт и остался бы тут на всю свою жизнь, но это было редким моментом, когда Циклонус говорил о «нас», а не о «себе». Это было приятней, чем Тейлгейт мог подумать. Тейлгейт автоматически притянул коктейль и только в последнюю секунду вспомнил, что это плохая идея. Быстро маскируя ошибку, Тейлгейт облокотился о стол и сложил пальцы домиком. Всё равно Циклонус заметил и без лишних слов поменял коктейли местами. Тейлгейт открыл рот, чтобы запротестовать, но Циклонус подал голос первым: – Я решил испробовать этот… «Ураган», – Циклонусу не удалось замаскировать неприязнь, произнеся названия коктейля. – В то время как ты можешь выпить сорт энергона, который был популярен в мое время на Тетраксе. Даже Сверву не удалось полностью испортить вкус этого напитка. Вмешательство Циклонуса было неожиданным, а отмазка липовой. Он хотел спасти Тейлгейта от сомнительного энергона, но вообще-то его никто не просил… Праймус, почему в жизни всегда всё так непросто? – Или я закажу тебе новый коктейль, – прервал Циклонус повисшую паузу. – Да ну, – расправил плечи Тейлгейт. Нет, это было бы еще неудобней. Потому он торопливо поднял стакан и добавил: – За новые горизонты. – За новые горизонты, – повторил Циклонус. Чокнулись. Выпили. Тетракский энергон был сильнее шпритцера, но слабее «Урагана». Терпкий, без привычной Тейлгейту сладости, под стать Циклонусу. А вот «Ураган», кажется, Циклонуса не впечатлил. Хотя было сложно судить по его каменному лицу. Могло понравиться, могло не понравиться – а возможно, Циклонусу было всё равно, что пить. Их взгляды скрестились. Тейлгейт не знал, что сказать. Упомянуть, что Родимус испробовал пироботский огнемёт и чуть не поджег склад? Все уже про это слышали. Спросить, как дела? Это даже хуже, чем обсуждать погоду в космосе. Если что-то у Циклонуса менялось в жизни, то делиться этой информацией он не собирался. Тейлгейт назвал бы его скрытным, но боту, который придумал себе новую личность и лгал всему «Лост Лайту», вряд ли стоило заикаться об этом. Но молчуном Циклонус был еще тем. Сейчас он отвернул голову, слушая музыку. По вечерам освещение у Сверва всегда меняло цвет. Только что бар был погружен в холодный синий свет, за ним последовал фиолетовый. Тейлгейт всё смотрел на Циклонуса, который в каждом свете выглядел по-разному. Секунду назад розовый отражался на его темных когтях, и вот уже красный зажег в его глазах огонь. Тейлгейт не мог сформулировать, почему это кажется столь важным. Почему нужно запомнить каждую мелочь, заметить каждую деталь и ни в коем случае нельзя оторвать взгляд. Будто, смотря на Циклонуса, можно прийти к какому-то чрезвычайно важному выводу. Закончилась песня, и Циклонус обратил внимание на Тейлгейта. Минибот выдержал взгляд, чтобы Циклонус и не смел подумать, что поймал его на чем-то тайном или запретном. Тейлгейт наблюдал за ним, ну и пусть. Будто Циклонус сам не знал, что он очень красивый. – Циклонус, у меня, кажется, барахлит переводчик. Не могу понять слова этой песни… она ведь с Земли, да? – С Земли, – подтвердил Циклонус после короткого замешательства. Затем он замолчал, прислушиваясь к словам. Мимо прошла группка автоботов, перебрасываясь гранатами и шумно болтая. Тейлгейт не обратил на них внимания. – Нет, – сказал наконец Циклонус. – Я тоже не могу понять слова. Поскольку переводчик до этого работал без малейших проблем, предположу, что дело в датабазе. Тейлгейт щелкнул пальцами. Его недавно научил этому Гирстик, и теперь Тейлгейт делал это при каждой подходящей возможности. – Подожди, я, кажется, понимаю, о чем ты! Стандартный пакет языков с Земли включает всего 20-30 языков, но их там больше… вроде 500-1000, да? Не помню точную цифру, но их и вправду очень много. – Да. Нам попался один из малоизвестных. Тейлгейт оперся головой о кулак, потягивая энергон из соломинки. – Интересно, о чем в ней поют. Обычно ведь даже не обращаешь на слова внимания… но сейчас как-то любопытно стало… Над столом пролетела граната, и Циклонус поймал ее на лету. Снаряд он отправил назад, подкрепив его убийственным взглядом. Боты за соседним столиком замахали руками, шумно извиняясь, но жонглировать гранатами не перестали. Циклонус фыркнул и еще некоторое время буравил шутников взглядом. Потом сделал глоток «Урагана», воспользовавшись соломинкой, которая так и торчала в коктейле. Тейлгейт ощутил прилив гордости, хотя, без сомнения, Циклонус сделал это случайно. – Тем не менее, пусть и теряются нюансы, – сказал Циклонус, будто продолжая старую мысль, – основной смысл можно понять благодаря музыке. Если нет, то песня не заслуживает того, чтобы её услышали. – Я не знаю, Циклонус, – протянул Тейлгейт. – Я лично предпочитаю коммуницировать с помощью слов, а не гадать по нотам... – Но музыка сама по себе является способом коммуникации! Если верить Гитрамонской легенде, то музыка была нитью, которая позволила разбросанному флоту Алгекса собраться вместе. Но и в последующие века музыка играла важную роль… – Эй, эй, – оживился Тейлгейт. – Подожди, что за история с Алге-кем-то? Циклонус глубоко вдохнул, явно подготавливаясь к речи. – Алгекс был первым путешественником. который отправился в дали космоса, чтобы поделиться с миром благами кибертронской цивилизации. В нескольких гиперсеках от родины его постигла неудача: непредвиденный метеоритный шторм принес ядовитое зерно, которое излучало волны энергии и притягивало судна к себе. Одна версия легенды утверждает, это было око Мортилиуса. Но что бы это ни было, оно погубило множество судов в своих губительных объятиях. Под самый конец этот зерно загорелось ярче солнца и отшвырнуло корабли на гигантское расстояние. Циклонус подкрепил слова резким жестом, будто отбивая что-то в сторону. Он выглядел очень погруженным в рассказ. – С поврежденными приборами и неисправными системами связи, суда были разбросаны по всему гиперсеку. Алгекс и его корабль оказались рядом с мертвой планетой, где не было никаких ресурсов, которые можно было использовать для починки корабля. Со сломанным двигателем Алгексу и его команде оставалось только ждать. Но горячий огонь искры Алгекса не позволял ему спокойно сидеть на месте. Он решил, что раз они не могут связываться обычным способом, то можно попытаться послать другие сигналы, которые смогли бы уловить самые базовые приборы. Его попытка увенчалась успехом – другие корабли отозвались похожими сигналами. Но тут Алгекс зашел в тупик; примитивные сигналы не позволяли послать координаты своей локации. В отсутствии альтернатив Алгекс прибег к нетрадиционному решению – музыке. Положив голову на руки, Тейлгейт завороженно слушал Циклонуса. – Музыкой Алгекс пытался описать свою позицию. Сенсоры позволяли ему понять, как выглядят ближайшие созвездия и планеты, и он описывал каждую музыкой. Другие корабли присоединились к его симфонии, пользуясь тем же методом. Постепенно, спустя века, флот собрался вместе и нашел корабль Алгекса. К этому времени Алгекс и его команда были на грани смерти – они погрузились в гиперстазис, но их телам требовался энергон, а запасы истощились десятилетия назад. Флот двигался на самой высокой скорости, какую могли развить двигатели, чтобы лекари Кибертрона смогли помочь Алгексу. Всё это время их сопровождала музыка, хор, без которого они больше не могли представить жизнь. Циклонус замолк. – Алгекса похоронили в Гитрамоне. Позже над его могилой построили оперу. Я был там. Красивое место. Никто не знает как много правды в легенде, но я предпочитаю думать, что крупица правды всё же есть. – Он умер? – Тейлгейт поднял голову со стола. – А я надеялся, что его спасут силой музыки, или что-то такое… – Это не сказка, – отрезал Циклонус. – Но звучит как сказка. И со счастливым концом было бы лучше. Циклонус тяжело вздохнул. Этот звук означал, что Тейлгейт тратит драгоценные запасы его терпения на всякую чепуху. – Я не понимаю, почему некоторые боты не допускают мысли, что эта история может быть правдивой. Как-никак, технологические ограничения часто приводили к новым изобретениям, и рождение языка – одно из проявлений этого. Музыка – рудиментарный язык. Язык без словаря и лишь с горсткой правил… но по сути она не является ничем другим. После короткого молчания, Циклонус сказал: – Если тебя не убедили мои аргументы, то, наверное, мне стоит подать другой пример. Тактильная лингвистика мало распространена, но для некоторых трансформеров является главным способом общения. Чем не доказательство, что языки склоны рождаться из-за ограничений, которым подвержены боты? – Я слышал про тактильное общение! – воскликнул Тейлгейт, оторвавшись от попытки смастерить из соломинок двухголовую змею. – Это звучит так интересно: общаться прикосновениями… только жаль, что почти никто не знает этот язык. Я всех спрашивал, но только и слышу, что меня не могут научить, знают, мол, самые азы... Циклонус поднял «Ураган» к губам, отпил и медленно кивнул. Потом без слов взял руку Тейлгейта и посмотрел ему прямо в глаза. Тейлгейт заерзал на месте. Он хотел спросить, зачем Циклонус это сделал, но вокалайзер отказал. Слишком красивые оптики у Циклонуса, работают как шоковая дубинка на бедных ботах вроде Тейлгейта. В следующий миг Циклонус начал играть с пальцами Тейлгейта. Тогда – и крайне не вовремя – Тейлгейта бросило в жар. Наверное, высокоградусный энергон дал о себе знать. И все же Тейлгейту удалось выдавить вопрос: – Циклонус, что ты делаешь? – Ты хотел узнать больше о тактильном общении. Я даю тебе шанс попрактиковаться. Улыбка Циклонуса была легкой и обнажала его острые зубы. Тейлгейт несколько секунд изучал её, стараясь угадать, что настолько забавляет Циклонуса в его реакции. Хотя, вероятно, замешательство Тейлгейта и вправду смешно выглядело со стороны… Тейлгейт обратил внимание на свои руки. Пальцы Циклонуса казались крайне длинными и острыми рядом с маленькой ладонью Тейлгейта. Очень осторожно Циклонус делал какие-то жесты, менял точки соприкосновения, будто гладя руку Тейлгейта. Было сложно увидеть в этих движениях какой-либо смысл или систематику. – Циклонус, скажи, что мне делать. Как правильно держать руку? – Ты делаешь всё правильно. Тейлгейт не поверил ему. – Циклонус, из тебя ужасный учитель. Как я могу что-либо узнать, если ты не говоришь мне, что я делаю не так? Циклонус опять улыбнулся. Если бы не его красивая улыбка, то Тейлгейт уже начал бы злиться. – Тогда хотя бы объясни, что ты сейчас сказал! – потребовал Тейлгейт. – Ты должен угадать, что я тебе говорю, – объяснил Циклонус, смеясь глазами. – Это часть игры. – Я предпочел бы уроки, а не игры, – пробурчал Тейлгейт. Циклонус пожал плечами в ответ, будто ему совсем не было стыдно. Хотя стоило бы стыдиться! С каких пор Циклонус играет и шутит? Это всегда было чертой Тейлгейта. Хотя стоило поощрить Циклонуса, раз уж он начал открывать для себя мир Веселья и Юмора. Потому Тейлгейт нахмурился и стал сосредоточенно наблюдать за рукой Циклонуса. Паузы подлиннее, скорее всего, обозначали конец слова и начало нового, решил Тейлгейт. Запомнив короткое слово, он попытался повторить его в ответ. Рука Циклонуса замерла, видно, он не ожидал от Тейлгейта инициативы. Но потом он повторил то же самое. – Циклонус, это было «Привет»? Я прав, да? Циклонус только кивнул. Было сложно сказать в неверном свете, но Тейлгейт решил, что одобрительно Осмелев, Тейлгейт старался имитировать движения Циклонуса. Это было похоже на танец для пальцев. Когти Циклонуса щекотали его, их гладкая поверхность больше не казалось холодной. Иногда Тейлгейт даже мог предсказать, что Циклонус скажет следующим. Смысл слов все еще ускользал от него, но больше это не раздражало. Даже если у загадки не было ответа, время было потрачено не зря. Как-никак, он проводил его вместе с Циклонусом. Тейлгейт открыл рот, чтобы сказать, что он угадал еще одно слово, но его бесцеремонно прервал громкий взрыв и крики. Стало темно, как в шахте. Инстинктивно Тейлгейт сжал руку Циклонуса. Послышались удивленные голоса, упал стакан, кто-то двигал стулья. Тейлгейт спросил шепотом: – Циклонус, что произошло? – Я не видел сам, но подозреваю что… Гневный голос Сверва заглушил его фразу: – Кто это сделал?! Исчадия Мортилиуса, пустоголовые болваны! Я же говорил, никаких гранат в баре! – Всё ясно… – протянул Тейлгейт. – Мы теперь будем в темноте… – Всем сидеть на месте! – крикнул Сверв, когда послышался грохот, будто кто-то упал. – Я сейчас достану запасные лампы. Если у вас есть свое освещение, активируйте его. Если нет, ради Праймуса, ждите на месте. Там и тут появились ореолы света, выхватывая лица отдельных ботов и мебель. Но даже там, где царила темнота, все равно можно было узнать автоботов по их сияющим оптикам или био-лампочкам. – Мда, – сказал Тейлгейт. – Я даже еще не допил свой стакан. Хотя если я сейчас постараюсь, то может еще успею это сделать. Циклонус промолчал. Было сложно угадать, какое у него было выражение лица, по одним только пронзительно красным оптикам. – Такой хороший вечер был, – продолжил Тейлгейт. – Наверное, нам стоит радоваться, что пострадал только свет. И слава Праймусу, что они еще не перешли на бомбы. Циклонус хмыкнул. – Нам не стоит больше беспокоиться. Ультра Магнус услышит о сегодняшнем и позаботится об этом. – Звучит как-то зловеще. «Позаботиться». Циклонус, ты же не думаешь, что с ними будет что-то плохое? Ты как-то зловеще это сказал, будто им будут отрывать руки. – Стоило бы. – Циклонус! *** Под конец нашелся свет, и всех спящих и пьяных вдрызг вынесли из бара, а остальные вышли на своих двоих. Виновные в суматохе тоже успешно достигли выхода. Едва их окрикнул Сверв, любители риска бросились бежать. Далеко они не ушли, поскольку впереди уже ждал Ультра Магнус с горсткой добровольцев-стражей. Тейлгейт, между прочим, успел выпить коктейль и даже завершить свою двухголовую змею из соломинок. «Ураган» остался недопитым, поскольку коктейль светился в темноте, и его было решено использовать как импровизированную лампу. Брать «Ураган» с собой в каюту Циклонус отказался, оставив его в руках у Сверва. После столь бурного вечера Тейлгейту не терпелось сомкнуть оптики на ночь. Вернувшись с Циклонусом, он сразу бухнулся на койку и растянулся на ней. Смотря в потолок, он вспомнил кое-что. – Циклонус? – Да? – Мы еще раз сделаем это? Тактильный язык, ты же будешь давать мне уроки? – Тебе нужно найти нового учителя. Тейлгейт поднял голову с койки. – Что? Но… почему? Я делал что-то не так? Но ты же ничего не объяснял мне, как я мог… – Тейлгейт, я не знаю тактильный язык. На это откровение у Тейлгейта сначала даже не было слов. – Тогда почему ты… зачем это все было? – Мне кажется, мы поняли друг друга без слов. Разве этого не было достаточно? На это у Тейлгейта тоже не было слов. Как и чтобы описать ощущение, что затеплело у него в груди.