Взрослый

У Ло никогда не было проблем с известностью: о нём говорили, о нём шептались по углам и, главное, его боялись до ночного недержания. Не только как представителя «Худшего Поколения», но и неприятного во всех отношениях типа, садиста и психа, который обожает мучить людей. Ло искренне полагал, что его репутация идеальна, и никому не придёт в голову, кроме совсем больных людей, знакомиться с ним поближе. — Ло! Альянс с Мугиварой раскрыл Ло глаза на пропасть, что образовалась между его тщательно выверенным планом и суровой реальностью. Эти дети, иного слова не подобрать, воспринимали Ло в лучшем случае как возможного соучастника своих безумных забав, в худшем — как угрюмого типа, которого лучше не трогать. Почему второй вариант оказался хуже, несмотря на очевидную выгоду? «Не трогать» у Мугивар означало всячески игнорировать, а потом, когда игра в молчанку им надоедала, то один, то второй всё равно нарушал зону комфорта и начинал говорить, говорить, говорить… — Ло! Если девушки радовали зачатками самосохранения и тактичности (рыжая ве… Нами-я в меньшей степени), то от парней не было спасения нигде. Вообще. Подашься в доки — там плотник стучит молотком, и шум стоит такой, что пробыть там дольше пяти минут смерти подобно. Только сбежишь в относительно спокойное место, как там по волшебству образовываются Усопп и Мугивара. К ним часто присоединялся Зоро: первые играли, бегали и хохотали, а второй молча отжимался на пальцах. Иногда Луффи использовал спину Зоро в качестве сиденья, крутился на нём, рисовал фломастером каракули, щекотал рёбра и живот, а Усопп из-за фок-мачты трагическим шёпотом предсказывал, что с ним сделают, если сейчас-же-не-перестать. — Ло! Пересекаться с Мугиварами в закрытом помещении было ещё опаснее, чем на палубе или в доках. На камбузе царила особая атмосфера, там все, включая властного навигатора и вдохновенного музыканта, старались быть тише, мягче, спокойнее. Ло приписывал это чудодейственному влиянию еды, но потом вспоминал про невероятные аппетиты Луффи и быстро добавлял в свою теорию последнее, недостающее звено — Санджи. Он властвовал на кухне и устанавливал свои порядки, потому-то остальные притворялись паиньками. Луффи не притворялся, за что бывал нещадно бит, но добавку получал исправно. В относительно мирной компании из сосредоточенно жующих пиратов Ло чувствовал себя взрослым, случайно забредшим на детский утренник. Ни логики, ни здравого смысла, ни хотя бы понимания, что всё, что им необходимо сделать — очень важно. Ха! Никто не думал о подобных мелочах, Мугивары наслаждались жизнью и пытались втянуть Ло в свой мирок. Ло сопротивлялся, но с каждым днём всё слабее. В нём копилось неудовлетворение и раздражение, а вместе с ними — снисхождение и… привязанность. — Ло! — Чоппер заглянул в глаза, пододвинулся поближе и, возбуждённо стукнув копытцем по столешнице, попросил: — Расскажи, кто учил тебя медицине! Почему ты стал доктором? Ты такой классный, Ло! Увы, стоило столкнуться со шквалом эмоций и вопросов, Ло сразу же замыкался в себе, хмурился и вспоминал, что у него нет времени на ерунду. А ещё на пустые разговоры, бестолковое мельтешение и подбешивающие звёздочки, что кружились вокруг тануки (да-да, он северный олень, разумеется…). С какой стати он вообще должен отвечать и слушать? Пусть Чоппер идёт к своим приятелям и достаёт их. Так нет же, приходит каждый день, заглядывает преданно в глаза, и спрашивает, спрашивает, спрашивает… «Какие же они всё-таки ещё дети», — уныло подумал Ло и щёлкнул Чоппера по лбу — неожиданно и больно. В ту же секунду его ухо вспыхнуло, как от ожога: за серьгу резко потянули и едва не вырвали её с мясом. Совсем не солидно ойкнув, Ло потянулся к уху, но руки тоже подверглись нападению — женщины, оказывается, бывают чертовски сильными, если их разозлить. Робин крепко схватила Ло и, пока он не пришёл в себя от шока, больно потянула его за пирсинг, ущипнула за щёку и пару раз шлёпнула по затылку, как мать провинившееся чадо. Решив, что воспитательных мер на сегодня достаточно, Робин отпустила ухо Ло и подхватила ничего не понимающего Чоппера на руки. Её лицо, обычно невозмутимо-загадочное, стало вдруг удивительно живым, полным негодования и возмущения. — Тебе уже двадцать шесть лет, Траффи-кун, — сухо напомнила Робин. Ло уязвлёно прошипел: «Ты не моя мамочка», однако на большее не решился — у этого демона в обличье женщины не было ни совести, ни чувства сострадания. — А ты всё ещё ведёшь себя, как дурно воспитанный мальчишка. Чтобы больше такого не повторялось, ясно? Ло имел собственное мнение на этот счёт и собирался оное высказать (в голове зрел коварный план мести «с кем бы поменять телами Нико Робин»), но вместо этого он почувствовал жгучий стыд и вжал голову в плечи. Робин обманчиво ласково улыбнулась, прижалась губами к распухшему и красному уху Ло, и с материнской нежностью пригрозила: — В угол поставлю. С этого момента Ло ни капли не сомневался, кто же в их Альянсе действительно взрослый.