Помни

Метрополис – город чужих богов, спустившихся вдруг с небес. Но мир доказал, что полно врагов и нет для тебя чудес. Чудес не бывает, забудь, малыш, не верь, что тебя спасут, И в Готэме правит Ночная Мышь, верша этот самосуд. Что-что? Супермен? Нет, он точно враг, из ложных пустых богов. Ты знаешь, как в душу вползает мрак, толкая на путь грехов. Ведь если оставишь все так, как есть, – ты сдался на этот раз. Ты знаешь, что это – пустая месть за всех, кого он не спас. Ты видел паденье чужих богов, их всех ожидает крах. Его раздается последний вздох. И кровь на твоих руках. Дрожащей струной обрывалась нить, пока ты считал до ста. А он не просил нас его любить, но он нас всегда спасал. Как жаль, что нельзя это изменить: погиб, защищая нас. Ты мог бы совсем его не любить, но ты его… нет, не спас. Теперь вспоминай до скончанья лет, как пал он, глотая кровь. Ты видел, как тьма поглотила свет, как тьма победила… вновь. Теперь вспоминай до скончанья дней свой самый большой провал, Как вдруг тебе стало дышать больней, как горько потом рыдал. Как тьма, замыкая порочный круг, со смертью столкнула вновь. Ты мог ненавидеть его, но вдруг всем сердцем познал любовь. Ты мог ненавидеть его, и что? Вся ненависть ныне – прах. Ты помнишь, как ложное божество сгорало в твоих руках. Так помни. Тебе еще с этим жить, как прежде деля на ноль. В своей вечной тьме самосуд вершить, дыша через эту боль. Ты помнишь, как понял, что он не бог. Теперь не смыкаешь век. Ты помнишь, как долго признать не мог, что все же он человек. Что он человечней, чем все, кто есть. Чем все, кто с тобой на «ты», Так к черту слепую больную месть, пускай догорят мосты. Да, время сжимать кулаки и бить, он пал, защищая нас. Ты мог и совсем его не любить, но зря ты его не спас. Так что же? Рыдай теперь не рыдай, спаситель лежит в земле. А ты… а ты вечно теперь плутай в своей непроглядной мгле. Он нес в себе ясный и яркий свет, он мог бы тебя спасти. Но даже его забирает смерть, как всех на твоем пути. Пока не понятно, как эту боль вообще можно заглушить, Она никогда не сойдет на ноль, тебе теперь с этим жить. Ты видел, как в душу вползает тьма, как свет отступает прочь. И в этом навеки твоя тюрьма, навеки сплошная ночь. Ты помнишь, как жаждал его убить, как злость не хотел унять, Ты мог бы совсем его не любить, но ты его смог понять. Но если погас этот ясный свет, то ты навсегда во тьме. Теперь вспоминай до скончанья лет, что он был не враг тебе. Что он был честнее, чем все вокруг, чем все, кто с тобой на «ты», Как стал кем-то большим, чем враг и друг, спасая из темноты. Так помни, как эта тупая боль рвалась из твоей груди, Как ненависть быстро сошла на ноль, и ты себя не суди. Так помни. Тебе теперь с этим жить в своей непроглядной тьме. Ты мог бы, ты мог его не любить, но только не лги себе. Ты мог бы, но сердце твое теперь лежит с ним в сырой земле, Ведь просто не вынести всех потерь, плутая в извечной мгле. И ты будешь вечно себя винить, что друга от тьмы не спас. Ты мог бы совсем его не любить, но свет твой теперь погас. Ты снова в кровавой и страшной мгле, и к свету свой путь забыл. Он не был рожден на твоей Земле, но он ее так любил. Сражался за правду и был честней, чем все, кто с тобой на «ты». Так помни его. Забывать не смей, как ярко горят мосты. Тупая саднящая боль взамен, как страшно душа болит, Ты видел, как умер твой Супермен. И ты – его криптонит. Ты видел, как рвется тугая нить, когда наступает ночь. Ты мог и совсем его не любить, вот только не мог помочь. Он умер, оставил тебя страдать. Хоть плачь, а хоть волком вой. Ты дьяволу душу готов продать, но лишь бы он был живой! И лишь бы рассеялась эта тьма, ты все бы отдал взамен. Но это – навеки твоя тюрьма, ведь умер твой Супермен.