Рождество

Шеппард ввалился в камеру Тодда, заметно пошатываясь. Ему даже пришлось опереться на стену, чтобы окончательно не потерять лицо и равновесие. Тодд вежливо приподнял брови, оторвавшись от книги — какой-то шутник принес ему Библию. — Шеппард? — помимо воли на лице рейфа проступала ироничная усмешка — Джон сейчас был исключительно забавен. — Тодд, — Шеппард попытался усесться на стол, потом вроде бы дернулся обнять рейфа. Тодд отстранился и наблюдал с растущим весельем за этим спектаклем. Наконец подполковник встал прямо и, тщательно выговаривая слова, провозгласил: — Нам надо выпить на брудершафт! — Шеппард, — пророкотал рейф. — Мне кажется, ты переусердствовал на вашем празднике и находишься, гм, не в лучшей форме. Может встретимся завтра? Я, честное слово, никуда не денусь. — Сегодня Рождество! Закончился пост, все пьют и едят! — продолжал вещать Джон, не слушая возражений. — Ты тоже постился, хоть к нашей религии, конечно, не имеешь никакого отношения, — он покосился на Библию, смешался и скомкано закончил, — поэтому я хотел предложить тебе выпить… отпить… ну в общем, думаю, что если стану на пару месяцев старше, ничего страшного не случится. Сказать, что Тодд удивился, значит очень сильно соврать. Изумился, был шокирован — это уже ближе к истине. Человек был разгорячен вином и весельем, смущен, немного возбужден — его запах вот-вот грозил сломать стену самообладания, которой Тодд втайне гордился. — Шеппард, — осторожно осведомился он. — Ты в своем уме? Не говоря уже об абсурдности твоего предложения, меня сразу парализуют или пристрелят. — Я отослал ребят на вечеринку, пусть получат свою порцию праздника, — Джон беспечно махнул рукой. — Ну? Соглашайся. Мы с тобой все же многое прошли вместе. Себе я принес вот, — он достал из кармана небольшую фляжку, другой рукой расстегивая ворот. Тодд застонал сквозь зубы — искушение было слишком велико. — Хорошо, — рейф отметил, что запах человека изменился, похоже, Шеппард начал трезветь и сообразил, что ввязывается во что-то опасное, но отступать от своих слов не собирается. Человек обнажил грудь, рейф переплел с ним руки и положил ладонь с жадно раскрывшейся кормовой щелью на горячую кожу. — До дна! — поднял флягу Шеппард и осекся, взглянув в вертикальные зрачки своего визави… *** — Какие же вы, люди, идиоты, — ворчал Тодд. — Никакого инстинкта самосохранения. Или это у Шеппарда только такой изъян? Может, ген Древних как-то влияет. То-то они все вымерли. До дна — так до дна. И теперь подполковник Джон Шеппард лежал на полу высохший и сморщенный. Правда, еще живой. Быть каковым, впрочем, ему осталось совсем недолго. Сейчас Тодд чувствовал, как сила плещется в нем. Может влиял алкоголь, которым человек накачался перед визитом, может сама ситуация — страннее некуда, но Тодд балансировал на грани между эйфорией и паникой. Он может вырваться. Но куда потом? Прятаться в бесконечных коридорах Атлантиды? Заставить стража Врат открыть ему дорогу в любое место лишь бы подальше отсюда? Он ничего не должен Шеппарду. Собственно нет уже почти никакого Шеппарда. Его полупустая оболочка следит за ним погасшими глазами, даже не пытаясь пошевелиться или прохрипеть последнее проклятие. Интересно, что люди чувствуют, когда у них высасывают жизнь? Тодд приложил руку к собственной груди, рванув застежки… Краем сознания отметил, что питаться жертвами, находящимися в состоянии алкогольной интоксикации, похоже, вредно для здоровья, но разрез на ладони уже царапает кожу, новые ощущения захлестывают, сила утекает и одновременно прибывает. Странно, такое определенно можно полюбить… *** Когда в камеру ворвались стражи, Тодд спокойно читал Библию, а на столе перед ним, как парадное блюдо, лежал подполковник. И, похоже, спал сном праведника.