Беги!

После того, как Стив с Сэмом нашли Баки, прошел почти год. Состоялся закрытый суд, на котором Барнса оправдали, да благословит Господь Америку, её славного капитана в придачу с его деятельным супругом, разумеется. Не без их участия он получил свободу и возможность заново открывать для себя мир. У Барнса теперь есть свои апартаменты в башне, отдельный этаж, как и у всех Мстителей. Хотя Тони явно был не рад приглашению друга детства своей дражайшей второй половины в их дом. Джеймс помнит, как на общей кухне Старк при всех разве что не шипел на Стива: — Это под твою ответственность, мой дорогой! Но дни летели, а бионика всё сильнее притягивала взгляд гения. И зудящее желание заглянуть внутрь победило, обрушило стены, возведённые Тони. Уединившись в лаборатории почти на неделю с редкими перерывами на поспать и поесть, Барнс со Старком возвратились под ясные очи Стива не то чтобы друзьями, но не врагами, определенно. Как раз за время их отсутствия от тётушки Мэй успел вернуться восемнадцатилетний Питер. И Баки потерял сон. Милый и невинный при остальных мстителях Пит бросал такие жаркие взгляды на Барнса, пока их никто не видел, что у Джеймса начиналась тахикардия, несмотря на все прелести сыворотки суперсолдата. В 99 лет это и не удивительно, конечно, разве что объективные причины обычно другие. Видя голодный взгляд Барнса, Пит становился ещё более изощренным. Невзначай, при родителях, он просил Джеймса позаниматься с ним боксом. Стив даже успел заревновать, что сын выбрал не его, но у Баки сейчас гораздо больше свободного времени, и даже Старк благословил сына попробовать начистить рожу этому хмурокоту. Растерянному Джеймсу в этот момент пришла в голову только одна причина для отказа. «Какой бокс?! Ваше дитятко и так умеет многое, что другим и не снилось!» — хотелось заорать, ещё и фейспалм обеими руками добавить. Но это же не его тайна… На миссии Барнса начинают приглашать ещё весной. Там он и узнает, что под маской Человека-Паука всё это время скрывается Питер. Джеймс искренне не понимает, как можно быть такими слепыми, но ни Тони, ни Стив и не предполагают, что бок о бок с ними сражается их единственный сын. Баки же узнает его моментально. По движениям гибкого юного тела, повороту головы, плеч… Проклятье… — Когда ты собираешься им рассказать? — спрашивает Бак, едва они остаются вдвоем на общей кухне. — О чем? — на лице Пита застывает выражение абсолютной непорочности и чистоты. Стив с таким же врал о себе в призывных пунктах ещё в начале сороковых. Так что Старк зря считает, что сын весь в него. — Ты знаешь о чем. Я видел паучью маску, которую ты носишь, — он крепко удерживает Пита за руку. — Я спасаю мир с пятнадцати лет! Если узнает хоть кто-нибудь из них — запрут меня в Башне, как Рапунцель. Что ты хочешь за молчание? Этого? — Пит стремительно впивается в губы Баки, вжимаясь в сильное горячее тело. Джеймс в ужасе шепчет: «Нет!» — выпуская стиснутое запястье парня. А Питер готов разреветься. Всё получилось так глупо. Он глаз отвести от папиного друга не мог с тех пор, как впервые его увидел, а тот отшатывается от него, как от проказы. — Я не скажу им. Тебе уже есть восемнадцать, решай сам, — Бак отворачивается, чтобы снять с себя ответственность. Нет, чтобы дать себе успокоиться, чего уж там. Он так хотел ответить, смять поцелуем эти ангельские губы, прижать к себе юное гибкое тело и тискать-тискать-тискать, не переставая. Но надо держать себя в руках. В руках. Джеймс дрочит, как одержимый, пытается представить себе суперсексапильную Наташу, хрупкую Пеппер, строгую Марию Хилл, лесбийскую оргию с участием всех троих, но в попытку уйти от реальности вплетаются карие вишни глаз, растрепанные тёмные вихры, узкие запястья и Барнс кончает, сжимая зубы, чтобы сдержать рвущееся стоном из груди имя. Он выходит в одном полотенце из душа, идет на свою маленькую кухню, достаёт пакет ледяного молока из холодильника и осознает, что в помещении он больше не один. Делая глоток прямо из пакета, поворачивается, уже зная, кто может оказаться перед ним. Чутьё не обманывает. За столом сидит Наташа. Она держит в руках кружку чая, поднимает поверх неё глаза на Барнса. — Джим, пока они не заметили, беги! Старк от тебя живого места не оставит, а Стив… Даже Я представить боюсь его реакцию… — Я не понимаю, о чем ты, — Джеймс пытается казаться бесстрастным. Это бы прокатило с Пирсом, с Рамлоу, со Стивом, в конце концов… Но Романова из другого теста. — Мой тебе совет — исчезни и хорошенько там потрахайся перед возращением, пока не случилось непоправимое. То, как вы «не смотрите» друг на друга заметно лишь мне, но… — Я тебя понял, — перебивает её Баки. — Спасибо и спокойной ночи… Джеймс уходит в свою спальню, прямо в мокром полотенце падает на кровать. Он должен держать себя в руках. Должен. На следующий же день Пит приходит в общий спортзал с самого утра, когда там тренируется Баки. Сидит на матах, и смотрит, смотрит, смотрит… Потом предлагает Барнсу подстраховать со штангой, за что получает недоуменный взгляд. Пит тушуется под ним, понимая, что вряд ли, в случае чего, удержит такой вес, но даже если и удержит… А Баки боится даже представить себе сам процесс. Надо как-то снять напряжение. И он начинает отжиматься, делая подряд пять подходов: на обеих руках, на правой, на бионике, на кулаках, на внешних сторонах запястий. Питер не выдерживает, достаёт камеру, включает запись. — Твой отец меня убьёт, — Баки всё ещё старается держать себя в руках. — Который из? — Оба сразу, — обреченно произносит Барнс. — Питер, выключи камеру, прошу тебя. — Попроси ещё. — Боже, Пит, не доводи до греха. Выключи. Баки всё ещё держится. Как он не сошел с ума, не понятно. Лучше бы уж свихнулся, лучше бы замёрз тогда, в сороковых, упав с поезда, или просто не придя в себя после очередного обнуления, но нет. Куда бежать и где скрываться от этого хрупкого мальчишки? Гибкого, сладкого, так многообещающе сверкающего глазами за линзами очков. — Попроси ещё, — ухмыляется Питер, и выдержка изменяет Баки. Он подрывается к Питу, выбивая технику из рук, швыряя её на гимнастические маты. Объектив теперь нацелен на входную дверь, но запись продолжается. Питер смеётся, запрокидывая голову, и Джеймс впивается губами в открытую шею. «Нельзя! Нельзя! Никаких следов! Это же сын Стива! О чём ты думаешь?! Не смей его даже касаться!» — бьются друг об друга мысли в его голове. А Питер стонет своё: — Ещё! Ну, наконец-то! И Баки хочется орать от бессилия. Права была Романова, когда говорила, что надо бежать. Способность трезво мыслить исчезает, усилия воли уже недостаточно, чтобы остановиться, хотя бы найти другое место или закрыть дверь спортзала на замок. Опьянённый близостью желанного тела, Джеймс вжимает Питера в себя, сминает поцелуем его губы. Барнс скользит ладонями по животу Пита, забираясь под одежду, но не позволяя себе её стянуть. Он почти задыхается от теплого и свежего запаха тела рядом с ним, такого откровенного, жаждущего именно его ласк. Бак помогает Питеру опуститься на пол, задирает майку парня и ведёт языком над широкой резинкой штанов. Паркер выгибается, каждым движением умоляя пойти дальше, стонет, вплетает пальцы в волосы Джеймса. И у Баки окончательно отказывают тормоза. Он стягивает вниз штаны Пита вместе с бельём и насаживается своим ртом на эрегированный член своей запретной эротической мечты. Питер закидывает голову от перевозбуждения, толкаясь между желанных губ короткими толчками. Так хочется, чтобы всё это длилось вечно, но разрядка уже близко… И Пит при всём желании не в состоянии сам себя остановить. Не останавливает его и Баки, максимально расслабляя горло, позволяя несдержанно трахать себя в рот. Пит замирает, изливаясь в горло Джеймса, расслабленно откидывается на маты и еле слышно шепчет: — Спасибо… Барнс ложится на живот, утыкаясь носом во внутреннюю сторону его бедра. Он, вот же чёрт, только что кончил в штаны от возбуждения, подставляя свой рот мальчишке, как… Как кто, кстати? Вопрос остаётся без ответа. В голове — блаженная пустота. Джим вспоминает, что последний раз пачкал портки лет в тринадцать, причём во сне. Восемьдесят шесть лет назад дело было… — Это, блядь, что здесь такое происходит?! Баки вздрагивает, узнавая голос. «Они всё-таки заснули, и это конец…» — единственная мысль в его голове. — Стив, я прошу тебя, не выражайся, — Тони пытается разрядить обстановку. Но Роджерс, как локомотив, толкает перед собой Старка, пытающегося удержать Стивена на месте, упираясь ладонями в могучую грудь. Глаза Кэпа сверкают праведным гневом. — Он уже не мальчик. Ему восемнадцать! Пожалуйста, успокойся! — продолжает взывать к миру Энтони. Пит успевает подтянуть штаны, приподнявшись на локтях. — Пап, остановись. Всё в порядке. Я могу объяснить… — Лучше замолчи, Питер! С тобой мы поговорим потом… Старк вытягивает сына из зоны повышенной опасности, отступая в сторону. Бак успевает лишь подняться перед Роджерсом на колени. — Вставай, — шипит Стив. — А смысл? Я не буду с тобой драться. — Ты-то, может, и не будешь, а я весь день так могу. И Стив с ноги бьёт Баки под челюсть. Джеймс отлетает назад, как тряпичная кукла. Тони на автомате закрывает Питу рукой глаза. Баки заваливается на бок, пытаясь привстать, пока Стив безудержно продолжает надвигаться на него. — Что ты хочешь, Стив? — хрипит Баки, которого удар лишил способности нормально говорить минут на тридцать при его-то уровне регенерации. — А что ты хочешь мне сказать? — непривычно язвит Стив. Ей-ей, от мужа нахватался. — Если ты запретишь — я его украду из этой грёбаной Башни, ты же знаешь… — Трогал — женись! — чеканит Роджерс. — Да с радостью, — раздаётся на два голоса. Выпутавшийся из рук отца Питер бросается к Баки. — И вот чем им всем моя Башня не угодила? — бубнит Тони. Стив останавливается, кулаки его расслабляются. Он поворачивается за поддержкой к мужу, но тот лишь говорит: — Ты смотри, Стив! Мальчик-то наш весь в тебя! Уже после первого раза сразу готов под венец. Между бровями Роджерса появляется та самая морщинка… — Беги! — в один голос говорят Старку Джеймс и Пит. — И технически первого раза ещё не было, — выпаливает на адреналине Паркер. Роджерс, дернувшийся было к Тони, останавливается и поворачивает голову в сторону Пита. — Я понял! Только после свадьбы, Стив, — отвечает на тяжёлый взгляд капитана Баки.