Глава Вторая
26 июня 2020 г. в 20:02
Бельфегора пока очень даже устраивала реакция кохая. Ответив на неё улыбкой, он нанёс удар посильнее, наслаждаясь звуками. Один из его любимых коктейлей — это чужая боль, приправленная сдавленными всхлипами. А в качестве особого ингредиента выступало понимание, что бежать некуда. Потрошитель готов был круглосуточно получать от этого своеобразное эстетическое удовольствие. Однако сейчас картина была ещё более привлекательной, ведь полотно имело такую чудесную бледную кожу, с которой отчетливо контрастировали яркие полосы. И каждый взмах кистью дарил наслаждение не только самому художнику. Но Фран пытался сопротивляться тому, что творилось с ним внутри. Он вообще предпочел бы душевную боль физической, пускай лучше этот человек продолжал его раздирать словами на кусочки, нежели то, что происходит сейчас. Парень громко простонал от очередного удара. Схватившись за изголовье пальцами, он пытался хотя бы встать на колени, надеясь так уменьшить испытываемый дискомфорт. Теперь хлесткие удары были ещё болезненнее, потому как Его Высочество входил в раж, и промежутки между ними становились всё меньше. Кожа горела теперь практически под каждой полосочкой плётки, и иллюзионисту приходилось тянуть запястья на себя, чтобы почувствовать боль от врезающихся наручников, дабы хоть как-то отвлечься от пылающей спины, и теперь боль начинала растекаться по всему телу. Предательские дорожки слёз побежали по щекам, они казались удивительно холодными, но только от того, что даже щёки у варийца неимоверно горели. Попытки осознать, в чём же здесь, собственно, можно найти удовольствие, не увенчались успехом, что не отменяет того факта, что Франу, к его ужасу, начинало нравиться происходящее.
Единственному зрителю оставалось лишь наблюдать за тем, как лягушонок теряет остатки своей гордости и начинает стонать уже не только от боли, но и от удовольствия, что та постепенно начала ему приносить. Ох, эти страдания, мучения, ничтожные попытки зацепиться хотя бы за толику здравого смысла. Но истинные желания находится гораздо глубже, чем может показаться на первый взгляд. Таким способом Принц всего лишь хочет продемонстрировать, что его несносный кохай на самом деле не тот, кем хочет казаться, о нет. И был он самым показательным из всех возможных: только на своей шкуре, в буквальном смысле этого слова, можно ощутить всё в полной мере. Бельфегору до ужаса импонируют подобные развлечения.
Отложив свой кожаный инструмент в сторону, он согнулся над спиной лягушонка и начал проводить кончиком языка по полосам, повторяя рисунок, оставленный на коже. Тело под ним начало вздрагивать, потому как боль, что доставляли подобные ласки, уже отличалась от прежней. Шершавый горячий язык начал теперь слизывать выступившую кровь, отчего Фран стал выгибать спину, словно кошка, не давая к ней прикоснуться. Принца это, конечно, остановить не могло. Мужчина просто навалился всем телом на иллюзиониста, левую ладонь располагая на его шее, начиная сдавливать пальцами хрящи гортани, а правой поглаживать член кохая сквозь ткань нижнего белья. Тот лишь простонал, потому как было очень приятно ощутить руку семпая в столь интимном месте. Частота и громкость стонов зависели от того, насколько сильно Потрошитель прилагал свой талант в доведении человека до крайне точки. Фран даже отдышаться не мог, голова начала кружиться от нехватки кислорода, он хватался за него, как утопающий за соломинку.
Видимо, у Его Высочества просто везде есть нычки с ножами, иначе нельзя было объяснить тот факт, что буквально через пару секунд, как хватка на достоинстве иллюзиониста ослабла, в этой же руке появился нож. Подцепив край ткани сначала на одной ягодице, затем на другой, мужчина резко порвал её, оставшиеся ошмётки скинув с кровати на пол.
— И-ши-ши... - Принц стал медленно покрывать спину влажными поцелуями, спускаясь всё ниже и ниже. Оказавшись губами на одной из ягодиц, он ощутил, что здесь кожа ещё более мягкая и гладкая, словно шёлк. Сейчас тишину разрушали лишь звон наручников, да тихое, немного хрипящее, дыхание лягушонка. Необходимо это срочно исправить. С этой мыслью Потрошитель впился зубами в нежную плоть, чуть лаская её языком.
— А-а-а!
Фран не смог сдержать крик от настигнувшего его резкого неприятного ощущения. Проводя языком по оставшемуся следу от зубов, Бельфегор приметил тихий стон. Но кохай уже стонал от удовольствия, которое приносил ему этот психопат. Иллюзионист, конечно, подозревал о наличии в своём багаже характеристик такую черту, как мазохизм, но до такой степени он никогда не проявлялся. Хотя, раньше никто и не проверял его таким образом на прочность, чтобы можно было что-то вообще выяснить. Боль теперь быстрее растягивалась по всему телу, такая сладкая, но настолько ненавистная, аж до скрежета в зубах. Мужчина был доволен, ведь он – Принц, а Принцы должны получать то, чего они хотят. Даже если это что-то — всего лишь невинное развлечение, направленное на то, чтобы воспитать хоть каплю манер у нерадивой лягушки. И, кажется, у него это неплохо получалось.
— Да, именно так. Громче!
Вооружившись снова плёткой, вариец хлестнул как раз по тому месту, где виднелся след от укуса. Резкий крик перерастал в стон, что ласкал слух Потрошителя. Хорошо, что кроме него, крики никто не слышал. Луссурия постарался на славу, когда они заново возводили стены разрушенного особняка. Он качественно продумал как дизайн, так и всевозможные ухищрения — например, звукоизоляция была просто отменной. Поэтому, даже если Принцу в его больную голову взбредёт мысль кого-нибудь убить прямо здесь, и при том этот кто-то будет беспощадно вопить, надрывая голосовые связки, зовя на помощь — то его попросту никто не услышит за пределами этой комнаты. Зато внутри крики становились звонче, отчего они могли собственного хозяина свести с ума.
Дотянувшись до упаковки с презервативами, Бельфегор взял один квадратик в зубы, и начал стимулировать свой член, любуясь открывающимися его взору видами. Не откладывая плётку слишком далеко, он разорвал пакетик и аккуратно натянул контрацептив. Сдерживаться в принципе больше не хотелось, поэтому рассчитывая только на смазку презерватива, Принц приставил головку к узкому анальному колечку. Франа охватил тихий ужас. Он молча содрогался, в ожидании, когда наступит этот проклятый момент. Паренёк просто не знал, чего ожидать от полоумного садиста, у которого, как теперь оказалось, есть повадки, отдаляющие его от звания "Натурал года". Почувствовав, что приготовления закончены, он просто выдохнул, понимая, что ему-то готовиться было абсолютно бесполезно. От верной подруги - пульсирующей острой боли, что не отходила ни на шаг, теперь вряд ли вообще что-то могло спасти.
Придерживая член, Потрошитель начал вводить его. Несколько резких движений бёдрами, и вот он уже вошёл полностью, под аккомпанемент настолько громких воплей, что уж и не припомнит, когда слышал нечто подобное. Ведь Его Высочество даже не задумался над тем, что его жертве может быть неприятно, и лучше воспользоваться полноценной смазкой, не говоря уже о том, что в принципе не стоило торопиться. Ему было просто наплевать на чужие ощущения, он всегда концентрировался только на своих. А сейчас ему было ну очень хорошо. Он едва сдерживал рык, потом как внутри иллюзионист был очень узким. Мужчина начал наращивать темп, придерживаясь за бёдра лягушонка. Тот стал лишь дёргаться, продолжал громко кричать от боли. На глаза вновь выступили слезы. Было такое чувство, словно ему поглубже загнали раскалённый донельзя металлический стержень — настолько горело всё внутри. Хотелось просто умереть, чтобы не испытывать больше этих мучений, но Бельфегор не позволит. О, ему было слишком хорошо, чтобы допустить потерю своей жертвы в такой момент. Осознавая, что это мало чем может помочь, Фран с силой натянул на себя наручники, отвлекаясь теперь на режущие ощущения. Казалось, будто на его теле и вовсе не было живого места, потому как оно всё пылало в огне, заставляя своего хозяина сгорать заживо.
Раздался звук плётки. Иллюзионист уже не узнавал себя, потому как он сейчас был настолько ей рад, что встретил её протянутым стоном, не уступающим его крикам. Он извивался, как только мог, и каждый раз его настигал резкий удар. Оставалось только терпеть боль и унижение, проклиная всех возможных богов, этот день и эту ночь и... да, чёрт возьми, получать извращённое удовольствие от происходящего. И ненавидеть себя за это больше всего на свете.
С каждым разом, Принц понимал, что двигаться внутри всё легче и легче. В качестве своеобразной смазки теперь выступала кровь, что начинала сочиться из лягушонка, но от этого движения мужчины становились всё более жёсткими, желание полностью обладать этим телом заполонило его разум. Трахать настолько податливого кохая было ни с чем не сравнимым счастьем. И даже было не важно, что этот самый кохай — парень. Хотелось просто насаживать его по самые гланды, чтобы эта тварь больше ни разу не заикнулась о каких-то шутках в его сторону. Потрошитель наблюдал за тем, как спина Франа начала превращаться в кровавое месиво, отчего его глаза ещё более жадно заблестели.
…Кровь…
Бельфегор просто начал звереть. Он отбросил плётку в сторону, чуть нагнулся, правой рукой продолжая сжимать ногу парня, а левой грубо обхватил член напарника. Тонкие пальцы начали скользить то вверх, то вниз, доводя Франа конца, будто награждая его. Кусая свои и так израненные губы, иллюзионист кончил в руку семпая и с громким стоном обмяк, повиснув на своих наручниках. Спустя несколько быстрых толчков Принц с громким рыком следом достиг оргазма. Немного переведя дыхание, он вытащил член, осторожно снял презерватив и отправил его в мусорку.
Повалившись на кровать рядом с парнем, Потрошитель улыбнулся своей улыбкой серийного маньяка, после чего грубо взял лягушонка за подбородок и притянул к себе. Из-за наручников это оказалось не очень выполнимо, но даже этого было достаточно. Теперь уже Фран не сопротивлялся, потому его губы увлекли в страстный поцелуй. Он же был просто на седьмом небе от счастья, что всё это наконец-то закончилось.
— И-ши-ши-ши...
До паренька ещё так и не дошло, что всё только начиналось.