Иншаллах

На протяжении полугода не было ни дня, чтобы Ирина не корила себя. Женщина неверяще качала головой, когда незримо перед её глазами ярким пламенем вспыхивало двузначное число. Столько лет он был рядом, реже намекал, чаще открыто говорил, что она - единственная в его жизни (была и остаётся), а Ирину просто захлёстывала обида. Она терялась в его присутствии, смущалась, когда он осторожно касался темы их взаимоотношений в неторопливом, всегда душевном и честном разговоре. И разум, и тем более чувства женщины понимали, что юношеская влюблённость не была развеяна теми ветрами, что кружили над её жизнью, понимали, что она ещё до их разлуки превратилась в самую настоящую любовь, которая с годами становилась только крепче. Ирина старалась собрать отдельные фрагменты воедино: уход Фарида, обещание вернуться, растущего внутри неё малыша, невыносимо долгое молчание его отца, свою беспомощность и отчаяние, самоотверженность Алексея, разбитую веру и то неожиданное появление любимого человека, когда, казалось, уже ничего нельзя было изменить. Но каких-то деталей явно не доставало либо определённые элементы были лишними. Эти фрагменты никак не могли составить единый паззл. Потому что нечто главное было упущено. Возвращаясь в прошлое, Ирина бесчисленное количество раз меняла своё решение, вот только на настоящем это никак не отражалось. Ей было невероятно тяжело, когда он снова появился в её жизни. Она не смогла скрыть, что Артём - это его сын. Но о том, что и она осталась ЕГО, сказать, Ирина считала, было невозможно. Видит Бог, не раз она порывалась, теряя самообладание при взгляде на Фарида, озвучить то, что чувствует, снова окончательно и бесповоротно пустить его в свою душу. Нет, она ему, безусловно, доверяла, даже больше, чем себе, делилась с ним всем, что могло её тревожить. «Мы любили друг друга и продолжаем любить», - гулким эхом звучало в сознании женщины. Но даже несмотря на эти абсолютно истинные слова Фарида, между ними сохранялась та нелепая грань, что никто не смел разрушить. Он пытался. Она не шла до конца. Женщина понимала: Фарид ощущает, что чувства и у неё не угасли. Но обоим не хватало облачения их в звук для того, чтобы в их жизни началось что-то новое, иными словами, незабытое старое. Рядом с арабом Ирина чувствовала себя в безопасности, и, если бы хоть кто-нибудь представлял для неё угрозу, женщина бросилась бы за помощью именно к нему. Но оставалось что-то на психологическом уровне, что каждый раз её останавливало перейти в наступление. Ей почему-то казалось, что стоит только произнести те очень важные, давно стоящие комом в горле слова, и мужчина снова исчезнет. А женщина знала, что теперь уже точно не сможет без него обойтись. Потому и молчала. Господи, если бы кто знал, чего ей стоило это молчание! Но это было глупо. И Ирина это поняла, как только рядом с ней оказалась пустота. Как только на мосту была обнаружена сгоревшая машина. Вернее то, что от неё осталось. Она винила себя в его гибели. Она винила себя в том, что какие-то чёртовы условности, сковывающие её, помешали Фариду услышать, как его назовут отцом. Помешали Артёму узнать правду. Ирину разрывало. Она выполнила свой долг: не предала память об Алексее. Но предала сына и любимого мужчину, отца её ребёнка. Но как бы не было мучительно больно, нужно было жить дальше. Для сына. Для их сына. И она жила. Старалась жить. Ирина Павловна снова была сильной, приняла от Артёма управление торговым центром, в то время как молодой человек взял на себя ответственность за благотворительный фонд «Тристан» и освоение новых направлений в работе холдинга. Ирина не имела права раскисать, её сыну сейчас было так же тяжело, как и ей. Даже, наверное, тяжелее. Она старалась улыбаться каждый раз, как они встречались с Артёмом. Молодой человек улыбался в ответ, стараясь поддержать материнские стремления помочь ему таким образом. Но он не считал нужным говорить, что её улыбка отражалась лишь на губах. Глаза потухли полгода назад. О том, что каждую ночь мать проводит во флигеле, Артём тоже знал. Но он не хотел уличать её в этом. Ей это было так же необходимо, как и ему бывать каждый день на берегу. Прошло совсем немного времени в сравнении с тем, сколько им пришлось быть в разлуке с любимыми и сколько ещё придётся. Никто сейчас не имел права винить женщину и молодого мужчину в том, что они отчасти жили прошлым. Потому что эти воспоминания давали им силы двигаться дальше. Маленькими, неуверенными шажочками, но вперёд. Ирина искренне верила, что сын ни о чём не догадывается. Она желала ему добрых снов, якобы поднималась в спальню… Но как только весь дом погружался в темноту она очень осторожно, очень тихо выходила на улицу и скрывалась в пристройке. Ей казалось, что так она возвращает его близость. Она буквально чувствовала присутствие любимого мужчины, но стоило только повернуться в ту сторону, где, по её ощущениям, он находился, становилось очевидно, что это был мираж, жестокая игра воображения. Ирине казалось, что она сходит с ума. За столько лет она привыкла к тому, что Фарид всегда был рядом с ней. Она отталкивала его, иногда злилась на его вечное спокойствие. Может быть, потому что она всё ещё хорошо помнила проявления его горячего темперамента. И, возможно, ещё и поэтому не могла собраться сама с собой и сказать о своих чувствах, надеясь на какой-то поступок этого сильного мужчины, что расставит всё по своим новым местам. Но все надежды рухнули полгода назад. - Фарид, - шептала Ирина и в эту ночь, слёзы снова заполняли глаза, мешая что-либо разглядеть. Но это и не было нужно, флигель всегда был погружён в темноту. – Фарид, прости меня, мой любимый, - каждый раз она куталась в его халат, садилась на край кровати, поджимая под себя ноги, спиной к выходу, чтобы не смотреть в сумасшедшем ожидании на дверь, ожидая, как войдёт он. Ткань до сих пор хранила терпкий мужской запах с примесью восточных трав, присущий только ему одному. – Как же мне жить без тебя? – вопрос, который она каждый раз задавала в пустоту. - Жить, преодолевая все невзгоды, радуясь жизни и осознавая, что любишь, - вдруг услышала она над своим ухом. Её плечи накрыли чьи-то ладони, тепло от которых женщина ощущала и через плотный слой ткани. Но Ирина даже не шелохнулась. Ей казалось, что это её сознание стремится, не только духовно, но и физически выдать желаемое за действительное. - Неужели только при таких обстоятельствах ты сумела снова произнести это? – послышалось откуда-то из-за спины. – Только из-за этих слов я готов опять оказаться в горящей машине, - звук был такой чёткий, ясный, как если бы это сказал живой человек. Ирина глубоко вдохнула, собираясь с мыслями. Её плечи больше не были ничем скованны, свобода для действий была полная. Но повернуться и снова увидеть пустоту, было бы слишком больно: женщина не раз уже поддавалась искушению со стороны своего сознания. От волнения её дыхание участилось, в висках ритмично стучало. Ирина поднялась с колен на ноги, но всё ещё оставалась спиной к выходу. Вдруг, в один миг решив, что оттягивать очередной момент истины не имеет смысла, она резко развернулась на сто восемьдесят градусов и, запутавшись в полах халата, полетела бы на пол, но чьи-то сильные руки подхватили её и вернули в прежнее положение. - А, - вскрикнула Ирина. Перед ней стоял Фарид. Женщина судорожно закрыла лицо руками. Но этого ей показалось мало, она прикрыла и глаза тоже. Времени счёт был потерян. Не ясно, сколько прошло минут до того момента, как блондинка всё же, отлепив ладони от лица, жмурясь, нащупала чужие тёплые руки, покоящиеся на её талии. - Господи, только бы не снова, только бы не снова, - шептала Ирина. Справившись с эмоциями, она распахнула ресницы, но образ перед ней не исчез. Тёмные, бездонные глаза были устремлены прямо на неё. Правая половина лица частично была скрыта. Протянув трясущиеся руки к лицу мужчины, блондинка, сглотнув, осторожно прикоснулась к нему. Лёгкая пульсация тут же прошла по её ладоням. Сомнений быть не могло – перед ней стоял Фарид. - Скажи, что это ты. Скажи, что это ты, - умоляюще, но в то же время очень настойчиво просила женщина. - Это я, Ира, - бархатный мужской голос, обволакивая, проник в каждую клеточку её души и тела. Силы стремительно покидали светловолосую. Заметив это, Фарид подхватил любимую на руки, не отводя взгляда от её глаз. – Это я, - повторил араб, пытаясь успокоить нервно всхлипывающую женщину. Она, крепко сжав кулаки, держалась за расстёгнутый ворот его рубашки, прижимаясь щекой к груди. - Живой, - не переставая, шептала голубоглазая. Это была единственная её мысль. Мысль, которая заволокла сознание молочной пеленой. Ирина даже не заметила, как Фарид перенёс её в дом. Морозный воздух не мог пробиться сквозь ту броню любви и защиты, которой окружил женщину араб. Он бережно прижимал к себе хрупкую фигурку, подрагивающую от бьющих через край эмоций. Светловолосая очнулась лишь тогда, когда Фарид хотел опустить её на диван. Ирина отрицательно мотала головой, не желая отпускать мужчину ни на минуту. - Я на кухню и обратно. Тебе нужна вода. Женщина напряжённо кивнула и расслабила сцепленные в замок руки, что не давали брюнету исполнить задуманное. Ирина подогнула под себя ноги и поправила спутавшиеся длинные для неё полы чёрного халата. Она беспрестанно поглядывала в дверной проём, ожидая возвращения араба. Она боялась больше его не увидеть. Но Фарид не был призраком. Мужчина, как и обещал, вернулся быстро. Опустившись на пол, у ног любимой, он пристально смотрел на то, как жадно та поглощает воду. Шумно втянув в себя воздух, брюнет положил руки на её колени и опустил на них голову. Отставив стакан, Ирина попыталась снять с Фарида обруч, держащий платок, но мужчина не дал ей этого сделать. Он живо встрепенулся и, вскочив на ноги, отошёл к камину. Оперевшись на вытянутые руки, он опустил голову вниз, никак не комментируя произошедшее. - Отец? – вдруг услышал он за спиной удивлённый мужской голос. Фарид оцепенел. С трудом сглотнув, он медленно развернулся. В горле мгновенно пересохло. Прежде всегда сдержанный, уверенный в себе мужчина сейчас выглядел, как маленький, брошенный хозяевами на улице котёнок. Он боялся сделать шаг в неизвестность. - Я всё знаю, - проговорил Артём, видя смятение араба. Наконец, справившись с собой, Фарид поднял глаза на молодого человека. Ирина без труда определила виднеющуюся на их дне тлеющую боль. Ситуация была слишком сложна. Она молча переводила взгляд с отца на сына. Мужчины словно чувствовали друг друга на расстоянии. В один миг они шагнули навстречу друг другу, в пару прыжков преодолев разделявшее их пространство, и обнялись. - Отец, - сдавленно прошептал Артём от переизбытка эмоций. Глаза черноволосого наполнились слезами, что вроде как не подобало настоящему мужчине, но чего сейчас невозможно было избежать. Он думал, что уже потерял этого близкого для себя человека, с кем чувствовал какое-то родство душ. Фарид всегда понимал его, поддерживал, давал дельные советы. От этого Артёму ещё больнее было осознать свою близорукость. Но в данный момент это уже не имело такого глобального значения. Жизнь снова подкинула неожиданный подарок. На этот раз приятный. И очень дорогой. И очень нужный. Оторвавшись от сына, мужчина крепко сжал его плечи, вглядываясь в идентичные своим глаза. - Как? – чуть срывающимся голосом спросил он. – Как ты сказал? - Отец, - улыбаясь, повторил Артём. – Мой папа. Фарид снова крепко прижал сына к своей груди. По его щеке скатилась одинокая скупая мужская слеза. Ирина всё так же молча сидела на диване. И молча плакала. Но сегодня от счастья. Когда эмоции у всех стали смирнее, Фарида засыпали многочисленными вопросами. Мужчина рассказал об аварии, естественно, скрыв подробности о причине, сглаживая острые углы. Не вдаваясь в подробности, поведал о том, что получил некоторые травмы и смог дать о себе знать только сейчас. А полиция пришла к выводу о гибели водителя на месте, очевидно, по той причине, что от автомобиля осталось только одно название. И Фарид, и Ирина винили себя. Араб хоть и был во многом фаталистом, не чувствовал уверенности, что сделал всё от себя зависящее (в действительности же он даже превозмог себя). Ему казалось, что он должен был сделать больше. Он просил прощения за то, что не сумел быстро вернуться к женщине, которая составляла смысл его существования, и к ребёнку, о котором он тогда, к сожалению, даже не знал. Извинялся за то, что спустя столько лет опять в самый трудный период их жизни не смог быть рядом. Ирина же просила прощения за то, что отняла у любимых мужчин часть полноценной жизни в осознании кровной связи (хотя, и у неё на то были причины). А их сын с лёгкой улыбкой на лице лишь покачивал головой. Он ни в чём не винил родителей. Они оба были рядом с ним практически всю его жизнь. - Мы всегда были семьёй, - неожиданно произнёс он. – Но это казалось таким естественным, что я никогда и не задумывался об этом. Я думаю, Аня была бы счастлива узнать, что ты жив, отец. Араб кивнул. А Ирина в очередной раз только поразилась схожести Артёма с Фаридом. Слов здесь больше не требовалось. Светловолосая понимала, что её мужчинам нужно поговорить, а потому оставила их. Она скрылась на втором этаже, в спальне. Распахнув окно, женщина втянула в себя странно тёплый зимний воздух. Первый раз за долгое время она смогла почувствовать его вкус. Искренняя улыбка озарила её лицо. Такая же, которую Артём любил в Ане. Та улыбка, которую открыл в ней Фарид тридцать лет назад. Женщина больше не плакала. Она смотрела куда-то сквозь тёмную синеву ночного неба. То, о чём думала или с кем мысленно говорила, осталось загадкой. Одно было известно точно: блондинка была так увлечена, что не заметила, как в комнату вошёл Фарид. Он остановился за её спиной, но по причине высокого роста ему не составило никакого труда даже из такого положения закрыть окно. Он опасался за здоровье любимой. Нежно обняв её за талию и плотно прижав к себе, черноглазый зарылся лицом в её распущенные пшеничного цвета волосы. - Спасибо, что рассказала ему, - прошептал араб. Ирина накрыла его руки своими. - Я сделала это слишком поздно, - покачала головой блондинка. - Лучше поздно, чем никогда, - процитировал мужчина сказанные когда-то ей самой слова. Ирина снова улыбнулась. Оба молчали. Ровное дыхание констатировало восстанавливающееся душевное спокойствие. Вдруг Ирина развернулась в руках араба так, чтобы они оказались лицом друг к другу. Непрошенные, стыдливые слёзы сразу начали наполнять её глаза. - Прости меня, Фарид, - сказала она. – Я так перед тобой виновата. - Перестань, - перебил её мужчина. – Я должен был что-то придумать. Ещё тогда. - Не всегда получается так, как мы хотим. Помнишь? – именно эти слова Фарид говорил Артёму, когда пропала Анна. – Иногда обстоятельства сильнее нас. Я всё понимаю. Просто… Просто я была очень обижена. Я ведь думала, что ты уже никогда не вернёшься. А когда ты вернулся, я решила, что лучше бы ты действительно никогда не появлялся. Было так больно смотреть на тебя. - Мне тоже было больно, Ирина. Я ведь сначала решил, что ты меня на него променяла. Но не мог поверить, что та девушка, которую я полюбил, способна так поступить. И ты не была способна. Когда пришло понимание этого, до покалывания в костях было тяжело осознавать, что МОЙ сын носит чужое отчество, фамилию. Что женщина, МОЯ женщина принадлежит другому. Знала бы ты, как я бесился. Находиться рядом с тобой и не иметь возможности к тебе прикоснуться, не иметь возможности показать всем, что ты была и остаёшься только моей. - Зная твой темперамент, могу себе представить, - усмехнулась Ирина. Фарид улыбнулся в ответ. – Но я очень рада, что ты вернулся и остался. Я не знаю, что бы мы с Артёмом без тебя делали. Ведь он так на тебя похож. - Фарид, - прошептала светлоглазая. – Скажи ещё раз, чья я. Мужчина усмехнулся, но исполнил её просьбу: - Ты только МОЯ, - уверенно произнёс араб. – Только моя. - Так будет всегда? – с надеждой заглядывая в его глаза, спеша удостовериться в уже давно известном, спросила женщина. - Всегда была и всегда будешь МОЕЙ, - заверил её Фарид. Ирина уткнулась лицом в его грудь, вдыхая присущий только ему запах (такой же, что сохранился на халате), круживший ей голову. - Скажи, - отстранившись, начала женщина. Она всегда чуть сводила брови, стоило только завести серьёзный и тяжёлый для неё разговор. – Ты… Вы… Та авария произошла из-за меня? - Ты ни в чём не виновата. Не смей даже думать об этом, - настойчиво проговорил Фарид. Он не хотел, чтобы светловолосая чувствовала за собой ложную вину, но слова прозвучали достаточно резко, поэтому дальше мужчине пришлось смягчиться. – Максим желал слишком многого. За что и поплатился. - Я знаю, Фарид, чего он желал, - тяжело выдохнула Ирина. – А ты ведь такой импульсивный. Я уже говорила, темперамента тебе не занимать. Ты так рисковал. - По-твоему я должен был отдать ему тебя? – повысил голос брюнет. - Я думала ты погиб! – неожиданно взорвалась Ирина. – Когда ты так поступал, ты совсем не думал о нас! Ни обо мне, ни о сыне! Что и кому ты хотел доказать? Араб резко развернулся. Женщина знала, что когда он так делал, это значило одно: он очень зол. В подтверждение этому знанию сейчас она слышала, как он тяжело дышал. - Да, Ира, - вновь резко развернувшись, Фарид двинулся к женщине навстречу, - я боялся. Боялся представить его рядом с тобой и нашим сыном. Боялся представить его руки на твоём теле. Боялся, что ради благополучия Артёма ты пойдёшь и на его уловки. Мне было легче погибнуть или убить его, чем позволить являть для тебя опасность. Повисло неловкое молчание. - Прости меня, - спустя несколько секунд в один голос произнесли они. Оба улыбнулись. Ирина ласково скользнула взглядом по лицу мужчины. Ей порядком надоел этот платок. Она уважала культуру его родной страны, но ей больше нравилось, когда наедине с ней он открывал голову. - Мешает, - капризно бросила Ирина и, поднявшись на носочки, быстро сорвала обруч с головы и отбросила ткань на кровать. В лунном свете Ирина смогла разглядеть то, на что совсем не обратила внимания раньше. Фарид скривился, поджал губы и устремил взгляд куда-то вдаль. Правая половина его лица была изувечена, обожжена. Женщина не смогла сдержать болезненный стон. Фарид мгновенно повернул голову в сторону, подставляя взору блондинки здоровую щеку. - Нет, - прошептала Ирина. Она вернула его голову в прежнее положение и совершенно искренне стала покрывать лицо поцелуями. Ей хотелось доказать мужчине, что то, чего он сейчас так стеснялся, не имело для неё никакого значения. - Ты не обязана, - выдохнул араб. - У тебя превосходная способность, - начала женщина, цитируя араба, - портить такие моменты, - улыбнулась она. – А если серьёзно мы потеряли столько лет, я столько лет не могла сказать, не могла решиться. Неужели ты думаешь, что теперь меня что-то остановит? Неужели ты думаешь, что что-то внешнее может затмить то, что на протяжении почти тридцати лет есть у нас здесь? – она положила ладонь туда, где находилось его сердце, но не спешила убирать руку, прислушиваясь к своим ощущениям. - Бьётся, - прошептала женщина и по её щекам снова покатились слёзы. Фарид лишь усмехнулся и заботливо стал стирать непрошеную соль. - А знаешь почему? – спросил брюнет. Ирина вопросительно взглянула на него, не понимая, к чему клонит мужчина. – Потому что мне есть, для кого жить, - медленно проговорил араб, донося смысл каждого слова до женщины. Он хотел продолжить, но блондинка быстро приложила указательный палец к его губам в просьбе о молчании. - Фарид, я люблю тебя, - уверенно произнесла женщина. Она видела, как во взгляде этих родных тёмных глаз что-то меняется. Да, одно дело знать и совсем другое – слышать. - Я люблю тебя, Ира. Фарид лёгким касанием приподнял пальцами одной руки её подбородок, другой крепко, обнимая за талию, прижимал любимую к себе. Он нежно накрыл её губы в столь долгожданном поцелуе. Женские пальцы зарылись в его чёрные, как смоль, волосы, перебирая пряди и массируя кожу головы. После чего переместились на широкую грудь мужчины и начали неспешно расстёгивать его рубашку. Фарид в свою очередь, стянув с женщины свой халат, который поспешно упал к её ногам, принялся за свободную тунику. Потянул её вверх, рывком стянул и откинул куда-то в сторону. Мужчина и женщина нехотя оторвались друг от друга. Отброшенный предмет гардероба что-то сбил по пути. И всё бы ничего, только вот звук соприкосновения предмета с полом был слишком сильным. Они оглянулись по сторонам. Ирина первая заметила, что оказалась сбита хрупкая ваза. А вот Фарид обратил взор в другую сторону и тут же словно нырнул в ледяной прорубь. Взгляд мужчины упёрся в фоторамку с изображением Руднева. - Это моя спальня, - поспешила заверить брюнета Ирина, проследив за взглядом мужчины. Она чувствовала его напряжение. Он всегда был очень ревнив. - Это твоя с Алексеем спальня, - проскрежетал араб. – Я не могу и не хочу… - Ты не понял, - покачала головой женщина. – Это МОЯ спальня. Мы никогда, - отчего-то смутилась блондинка, - не были близки с Лёшей. Фарид одарил её удивлённым взглядом. - Ты хочешь сказать, - его до того слегка раздражённый голос сошёл на хрип. - Как и у тебя, - прошептала Ирина. А спустя несколько секунд сдавленно рассмеялась. - Что? Чему ты так улыбаешься? – в вопросительном жесте раскинул руки черноглазый. - Я готова поклясться, что в твоём взгляде только что промелькнуло самодовольство. - Так и есть, - пожал плечами мужчина. - Ах так! Ну, знаешь ли, – наигранно обиженно бросила женщина. - Знаю, дорогая, знаю. Как всегда знал и то, что мы с тобой рано или поздно будем вместе. Такая любовь не проходит, - покачал головой Фарид, еле заметно улыбаясь. - Иншаллах*? – прошептала Ирина. - Иншаллах, - кивнул брюнет и, подняв любимую на руки, понёс во флигель. Отныне впервые за столько лет она официально могла быть слабой. Теперь ей не нужно было быть «Ириной Павловной». Теперь ей можно было быть просто Ирой, любящей и любимой.