Круциатус

      Их тайну хранит Сонная Лощина и заброшенный дом, в котором много лет никто не жил.       Когда-то это был дом Хельги, дом, где она родилась и выросла, сейчас же здесь укрылся от годрикова гнева Салазар Слизерин. Хельга привела его сюда. Хельга — и только она! — зовет его теплым и милым домашним прозвищем. Салли.       «Салли, Салли», — шепчет Елена, лишь в сердце своем позволяя себе называть его так. Могущественного темного волшебника, чья кровь течет и в ней.       Салли. Ее отец и возлюбленный. Холодные глаза с коварным прищуром, зеленые, как чешуя змеи. Опасная, запредельная красота. Ее темная страсть. И не только ее. Добрая, желанная, уютная Хельга пленилась ледяным блеском его глаз, но сильнее всех его любила Ровена...       Разумная и сдержанная Ровена стала его королевой, песней ветра, цветком далекой солнечной долины, он — ее страстью и болью, то опьяняющей, то приводящей в отчаяние, а их странная любовь подарила им дочь Елену.       Хельга принесла ему тепло и утешение, но нуждался ли в нем хитрый зеленоглазый Змей?       И только Елена — кровь его крови и плоть его плоти. Дочь Змея и Орлицы. Это ее приговор, ее проклятие. Она — бесконечно дорогое существо для прекрасного мага с манящим змеиным взором, но не узнает она вкуса его губ, не разомкнет их поцелуем страсти, не изведает его чарующих ласк, которые свели с ума двух сильнейших волшебниц Британии. Ей остается лишь мучиться собственным бессилием и словно наведенным на себя Круциатусом терзать свое сердце осознанием невозможного и недосягаемого.       И она приходит к нему, невзирая на запрет матери видеться с «темным, хитрым и честолюбивым», несмотря на то, что недавние друзья Салазара Слизерина отреклись от него, и возможно, забыли бы о нем, не будь он столь великим волшебником.       Елена никогда не отречется от него и не забудет.       И Хельга тоже.       Никто не ждал, что милая золотоволосая простушка навестит полузабытые родные края, — ни Салазар, ни тем паче Елена. А Хельга не знала, что здесь находится дочь Слизерина, — Салли не выдал родную кровь, он любит дочь и ценит ее преданность. Елена же смотрела сквозь мантию-невидимку на их поцелуи, на ласковые руки соперницы, обвившие его шею, слышала ее бесконечные излияния — как она любит своего Салли, как скучала, как волновалась, чтобы не навлек любимый на себя беду необузданным нравом.       А дальше... что было дальше, Елена не видела. Не в силах больше истязать себя ревностью, выбежала прочь из дома. Хельга решила, что это ветер едва не сорвал дверь, а Салли... понял ли Салли? Или волшебная мантия скрыла ее страдания ото всех, кроме нее самой?       Она бежала, пока овладевшая ею боль не затуманила разум окончательно и, рванув в заросший овраг, почти без чувств упала на траву, которая дразнила ее медвяно-чувственным смешением ароматов. Мантия упала с ее плеч, но ошалевшей от самой себя юной волшебнице было безразлично: она далеко от дома, и Хельга ее не найдет. А Салазару сейчас наверняка не до нее. Волшебная палочка была при ней, и Елена вдруг резко направила ее на себя.       — Круцио!       Говорят, это заклинание способно подействовать только для тех, кто неистово желает страданий своей жертвы. А можно ли вызвать их у себя? Ответ пришел, когда волна резкой боли захлестнула ее с головой, словно разрывая тело на части, заставляя кричать и корчиться в судорогах, — и это было единственное, что вытесняло из ее сознания ее горькую, порочную любовь.       ...Хельга и Салазар нашли ее на дне оврага без сознания, измученную и ослабевшую от собственного Круциатуса. Они нашли ее. Услышали ее крик или почувствовали страшное заклинание в округе. Кто-то из них прекратил действие заклятия движением палочки, но какая палочка освободит ее от запретной страсти?       Ласковый, словно журчание реки, шепот Хельги. Холодное прикосновение Его губ к ее лбу. В зеленых глазах — как и прежде, отчужденность и высокомерие.       — Как ты здесь оказалась, девочка моя? — спрашивает Хельга, нежно гладя ее по волосам.       Елена смотрит на них обоих с безудержным отчаянием и вдруг отчетливо осознает глубину своей ненависти. Такая ненависть приходит только когда нечего терять.       Сонная Лощина их не выдаст. Елена — может.