Honeycomb

Когда Бен проснулся, на его счете PayPal лежало уже двести пятьдесят долларов. И никакой заметки. Вместо того, чтобы чувствовать себя просто отлично после хорошо проделанной работы – и эту игру слов просто не передать – он чувствовал себя… пустым. Посредственность и заурядность всегда были его самым большим страхом, тут не могли замотивировать даже деньги. Отец пытался заманить его на менее честную сторону труда обещанием больших денег, но деньги просто не стоят того, если их не зарабатывать. Мать же пророчила ему судьбу политика, но Бен об этом даже не задумывался. К тому же он всегда прерывал людей на полуслове, слишком долго пялился на руку, которую пожимал, мог пропасть в своих раздумьях на час или больше, всегда с сомнением рассматривал незнакомца на улице, который ему улыбнулся, и думал, что ему от него нужно. Не было бы просто никакого варианта податься в политику. На самом деле, не было вообще особо никакого варианта, куда бы он мог податься, поэтому оставалось лишь надеяться на того властного парня, о котором он ничего толком не знал, и зарабатывать деньги выполнением разнообразных похотливых заданий. Это было, наверное, первой причиной, почему он решил съехать от родителей – доказать, что он может сам о себе позаботиться. Что ему не нужна куча врачей и властная мать, задающая множество вопросов раз в день, спокоен ли он, и напоминающая дышать глубже, медитировать и еще много всякого подобного дерьма, которое она заталкивала в его глотку все это время. Все, что ему по сути было нужно – это двоюродная сестра, которая любила его несмотря ни на что, интересное поле для изучения и наставник, который бы в него верил. По крайней мере, он так думал раньше. Теперь же он чувствовал себя так, словно ударился о самое дно, даже не заметив этого, но при этом наслаждаясь этим полетом вниз. Кем он был, если не милой шлюхой? В целом, у него не было никаких претензий относительно секс-работы, но все же имелись кое-какие убеждения – это когда самоуверенные, соблазнительные, привлекательные люди заманивают к себе слабых и одиноких. Бен не был ни привлекательным, ни уверенным в себе. И уж тем более не соблазнительным. Более того, Хакс также не выглядел слабым или одиноким. Он был богатым, идеальным и наверняка очень красивым. У него мог быть любой, кого бы он только пожелал. Так почему он хотел именно Бена?

***

Никакое количество кофеина не могло помочь Бену хоть как-то воспрянуть духом. Он просто бездумно ходил между полками и страдал из-за своего утраченного потенциала. Рей, словно чувствуя, что с ним что-то не то, весь день присылала ему фотографии котов, делающих глупые вещи. Еще она прислала несколько случайных кадров из Снэпчата: она спит на учебнике, показывает на Финна, который спит на учебнике позади нее, ест гамбургер с подписью «ОМ НОМ НОМ». По крайней мере, это заставило его улыбнуться. Было как-то время, когда Рей жила почти на другом конце мира без доступа к интернету, так что Бен старался принимать их общение как-то полегче, чтобы сильно не втягиваться. Он отправил ей фотографию себя с поднятым большим пальцем. Когда он заталкивал в холодильник замороженные вафли, телефон снова завибрировал. Бен решил, что это снова фотография от Рей (что-то вроде разложенного бургера, немного картошки фри рядом и подпись «ЕДА ПОБЕДИЛА»), поэтому проигнорировал сообщение. В конце концов наступил перерыв, Бен взял себе чашку отвратительно сваренного теплого кофе и просто уселся наблюдать за покупателями. Он достал телефон, чтобы проверить время, и удивился, заметив сообщение от Хакса. Буду рад снова тебя увидеть. В восемь сегодня? Бен улыбнулся, туман в голове хоть немного начал рассеиваться. Однозначно да. Он уже решил, что разговор окончен, но Хакс спросил: Как работа? Медленно, – ответил Бен. Он пытался понять, что это вообще было такое – дружеский разговор или же это вело к чему-то конкретному и большему. Я когда-то работал в сфере торговли. Они говорят, что это закаляет характер. Я бы не согласился. Скорее уж разрушает. Делать вывод о людях по тому, чем они занимаются, очень принижающе и негуманно. «От каждого – по его способностям, каждому – по труду». Что-то вроде этого, но не обязательно приписывать это к марксизму. Не стану комментировать, но скажу, что очень ценю людей, которые могут свободно разговаривать на тему социоэкономики. Я бы не сказал, что свободно, – ответил Бен, а после добавил: Я быстро теряю терпение, – это было просто объяснение века, но он все же понадеялся, что ему не придется разъяснять конкретнее. Я также ценю страстность при обсуждении. Лучше ярость, чем апатия. Бен фыркнул. Если я пройду испытательный срок, напомните мне об этом. Перерыв уже закончился, но Бену хотелось разговаривать с Хаксом и дальше. Это, пожалуй, был самый длинный из разговоров с ним, а также самый интересный с самой школы. Хорошо, вот только если ты пройдешь испытательный срок, то я найду, чем занять нас обоих получше разговоров об экономике. Бен замер на середине ввода пин-кода. Доделав дело, он ответил. Займете, говорите? Он затолкал телефон в карман и просмотрел список дел, выбирая то, что можно было бы сделать, находясь в одиночестве. Вот, нужно заняться коробками. Это занятие было одним из самых его нелюбимых, но в этом случае его бы никто не потревожил, поэтому он быстро взял это дело себе и помчался на склад. По пути он проверил телефон снова. Как кто-то настолько красивый и умный может быть одарен такими восхитительно грязными мыслями? Трудолюбие, практика и удивительно отсутствующее чувство самосохранения, когда кто-то передает загадочную визитку от своего знакомого. Мистер Дэмерон высоко о тебе отзывался. Я был удивлен, когда узнал, что вы друзья. Бен начал этот мучительный и медленный процесс ломания коробок. На каждую сломанную он отправлял сообщение, так, может, день прошел бы быстрее. Мы соседи. Он и Финн живут ниже меня. Они дружат с моей кузиной Рей, с которой мы живем в одной квартире. И, если честно, я не особо вижу разницы между друзьями и знакомыми. Чтобы прояснить ситуацию, Бен добавил: Но другом я называю только Рей, потому что она говорит о том, что любит меня, каждые пять минут. Это вполне соответствует тому, что сказал мистер Дэмерон, да. Что он еще сказал? Какой ты смелый сегодня. И я ценю, как активно ты помогаешь мне пережить это скучное заседание, – Хакс ответил, а у Бена желудок сделал сальто. И я процитирую: «Высокий, горячий, умный, неловкий, но в приятном очаровывающем смысле, один из лучших парней, что вы когда-либо встречали. Первоклассный человек и полностью в вашем вкусе. У вас есть гарантия Дэмерона». Бен засмеялся, и звук отразился от стен почти пустого помещения. Ему потребовалось много смелости, чтобы спросить: Вы согласны с этим? Это зависит от… От? От того, что тебе нравится, и соотносится ли это с тем, что нравится мне. Что вам нравится? Говорить тебе все это – словно на тест отвечать. Где же веселье? Мне кажется, что лучшее веселье – это получить отличную оценку за этот тест. Я ожидал именно подобного от тебя, – ответил Хакс, а Бену показалось, что в этом есть немного веселья все же. Поэтому я вынужден снова спросить, что тебе нравится, Бен Соло? Бен подумал. Это была слишком широкая тема, но он никак не мог отделаться от мысли, что Хаксу нужно что-то определенное, какой-то точный ответ. Делать хорошую работу. Получать признание за это. Понимаю. А что если ты сделаешь ошибку? Я принимаю все последствия того, что делаю. И беру на себя всю ответственность. И какого характера эти последствия? Физического? Бен уже и так слишком отвлекся от своих коробок, так что лучше было прислониться к стене и спрятаться за ними, чтобы не быть на виду, если откроется дверь. Общение никогда не было моей сильной стороной. Физические последствия более вероятны. Предпочитаешь боль, а не удовольствие? И то, и другое в равной степени, сэр. Бен никогда еще в таком не признавался, как и никто, с кем он знаком, потому что просто не было никого такого, кто бы был настолько сведущ в подобных темных делишках, и теперь Бену было любопытно. Очень хорошо, – ответил Хакс, а Бену показалось, что он сейчас просто растает. Расскажи мне, о чем ты фантазируешь обычно. Бен осмотрелся, никого рядом не было. И это было хорошо, потому что он уже начал чувствовать, как подергивается член. Когда он был моложе, он буквально заставлял себя думать о женщинах, хотя у него всегда была эта проблема при дифференциации полов. Потом он просто сдался и начал думать о самих ощущениях, о том, что эти неясные смутные тени могли сделать с ним, как бы это было. Тем не менее, он так и не смог сформулировать эти мысли в предложение. Окончить год со средним баллом четыре и взять год перерыва, поездить по Европе. Весело. Дерзко. Но не то, что я хотел бы услышать. Простите, сэр. Повторюсь – я неопытен. Тогда позволь мне помочь, – ответил Хакс. Я дам тебе несколько сценариев, а ты назовешь мне цифру по шкале от одного до пяти, символизирующие то, насколько это тебя впечатляет. Один – совсем нет, пять – очень даже. Понятно? Да, сэр. Игра. Со строгими правилами. Да, Бен мог бы сделать это. Заняться сексом с женщиной в кинотеатре. Она ведет рукой по твоей ноге и пробирается пальцами к пуговице на брюках. Бен закрыл глаза и представил это. Никакого эффекта. Я не люблю, когда прерывают просмотр фильма. Один. Получить минет от женщины, которую ты только что встретил в баре. Она тащит тебя наружу, пьяная и неуклюжая, но у нее восхитительный рот, а еще вы в месте, где любой желающий может вас увидеть. Пьянство – признак слабости. Не заводит, хоть мне и нравится идея риска. Два. Ты встречаешь женщину на одной из своих пар, вы работаете вместе над проектом. Она приглашает тебя к себе домой, а потом – в постель. Ты целуешь ее, раздеваешь, спускаешься ниже. Она выкрикивает твое имя, когда кончает. Боже… Этот сценарий был Бену больше по душе, но все еще лучше всего этого был тот факт, что Хакс с ним разговаривает. Я бы скорее всего нервничал, потому что не делал этого раньше, но в целом мне нравится. Три. Та же девушка. Та же ситуация. Но после того, как она чуть передохнет, она хочет, чтобы ты трахал ее до изнеможения. И ты это делаешь. Она сверху. Ее кожа под твоими руками мягкая и приятная, грудь большая и чувствительная. Она реагирует на каждое твое прикосновение и кончает с твоим членом внутри. Ты чувствуешь, как стенки сокращаются, толкая тебя самого к разрядке. Бен немного подвинул вставший член, чтобы было удобнее. Он не собирался трогать себя на работе, где любой мог зайти, увидеть, а потом уволить его к чертям собачьим. Он не собирался. Все еще три. Но твердая три. Ты в отношениях с мужчиной, который тебя и любит, и которого любишь ты. Ему нравится, когда ты его связываешь и трахаешь. Ты держишь его запястья на спинке кровати, растягиваешь, а потом резко входишь до конца. Он кончает, даже не притронувшись к себе. Ты кончаешь тоже, выйдя из него. Один. Потому что он мужчина? Потому что я не люблю командовать. Тогда наоборот. Тебя связали, растянули и трахнули так, что перед глазами темнота. Он выходит, забирается на тебя и кончает тебе на лицо. Член Бена просто горел от ожидания прикосновений. Бедра непроизвольно дернулись вверх, и он накрыл пах руками, слишком громко выдыхая. Он уже чувствовал, что останется пятно на джинсах. Придется брать перерыв, чтобы пойти подрочить в туалете. Четыре, – он ответил. Двое мужчин, один трахает тебя в задницу, другой – в рот. Ты не можешь двигаться, а еще у тебя повязка на глазах. Они зажимают твои соски, пережимают основание члена, чтобы ты не мог кончить. Все болит. Один кончает тебе внутрь, другой – прямо на тебя. Они так и оставляют тебя связанным, чтобы прийти в следующий раз, когда им захочется потрахаться. Блять. Бен решил, что одно касание не повредит. Он засунул руку в штаны и провел по уже твердому и слишком чувствительному члену пальцами. Пять, – он написал другой рукой. Очень большая пять. Ты на коленях, руки связаны за спиной. С завязанными глазами, голый. Я перед тобой, оцениваю тебя. Скажи, что бы ты хотел, чтобы я подумал о тебе. Бен должен был смутиться такому внезапному повороту «сюжета», но он был слишком заведен, поэтому ему некогда было обдумывать эту ситуацию. Было такое ощущение, что мозг улетел куда-то в блаженную пустоту. Он медленно дрочил себе одной рукой, а другой писал. Я бы хотел, чтобы вы доверяли мне. Чтобы доверяли тому, что я буду хорошо себя вести. Что я приму все, что вы мне дадите. Что бы ты хотел, чтобы я сделал с тобой? Я бы хотел, чтобы вы сказали мне, что делать. Использовали меня. Сделали мне больно. Бен был слишком близко к развязке, чтобы остановиться и дойти до туалета. Но все равно никого ведь не было рядом… Пожалуйста сэр Уже? Да сэр пожалуйста На работе? Как неприлично. Простите сэр я ничего не могу с этим поделать пожалуйста не заставляйте меня просить станет только хуже Что ты будешь делать, если я скажу тебе «нет»? Я буду хорошо себя вести Ты остановишься? Да сэр Ты не будешь кончать до тех пор, пока я не разрешу? Да сэр Бен сжал зубы, останавливаясь, хотя это было просто больно. Ему казалось, что если Хакс откажет, он просто рассыплется на миллион маленьких кусочков. Скажи мне, что ты мой. Бен ответил, не колеблясь: Я ваш сэр Скажи, что ты принадлежишь мне. Я принадлежу вам сэр я полностью ваш пожалуйста Хорошо. Можешь кончить. Бен уронил телефон и быстро расстегнул джинсы, быстро двигая рукой по члену. Ему хватило несколько движений, чтобы кончить и запачкать ладонь одной руки, а другую закусить, чтобы не издавать лишний шум. Он задержал дыхание и сполз вниз по стене. Он поднял телефон чистой рукой и прочитал последнее сообщение Хакса. Заседание закончилось. Позвоню в Скайпе вечером. *** Рей обняла Бена, когда тот вернулся домой. – Посмотри на себя, – сказала она, держа его на расстоянии вытянутой руки. – Ты просто светишься! – Я думал, так говорят про беременных женщин. Она вернулась на кухню, а он упал на диван. Оставался час до звонка Хакса. – И молодых парней, которые запали на мужиков постарше, которые покупают им милые вещички, – поправила его Рей, что-то помешивая на сковороде. Потом она наложила еды в тарелку Бена, вручила ее ему вместе с вилкой и села рядом. Он подозрительно на нее посмотрел. – Ты готовишь для меня только когда что-то хочешь. – А они еще говорят, что ты не понимаешь намеков, – она похлопала его по коленке. Даже несмотря на то, что Бен прекрасно знал, что его ждет что-то не особо приятное, еду убирать он не стал, а принялся за нее с аппетитом. – Я и не понимаю. Ты просто похожа на неоновую вывеску «мне что-то от тебя надо». Рей было перестала улыбаться, но потом растянула губы в улыбке снова. – Ну, я говорила с отцом сегодня… – Нет, – ответил Бен еще до того, как она продолжила. – Ты даже не знаешь, что я скажу. – Могу догадаться. Мать заставляет дядю Люка заставлять тебя говорить мне, чтобы я поговорил с ней. Я не собираюсь этого делать. – Бенни, – голос Рей звучал разочарованно, – она твоя мать. – Она хитрая, упрямая, эгоистичная женщина, которая не принимает ничьей точки зрения кроме своей собственной. Нам прекрасно без нее. Я хожу ко всем врачам. Принимаю все таблетки. Мы оплачиваем все счета. – Ну, дело ведь не только в тебе, ты когда-нибудь думал об этом? – ее тон стал жестче. – Ты никогда не думал, что ты ей нравишься? Ей нравится твое общество? Она по тебе скучает? – Бен даже не думал на все это отвечать, и Рей продолжила. – То, что ты игнорируешь чувства своих родителей, делает им больно. И, может, они слишком упрямы, чтобы сказать тебе об этом, но я нет. Бен поставил тарелку на столик. Аппетит уже пропал. – Я не понимаю. Ты… злишься на меня? Рей одернула юбку и села слишком прямо и напряженно. – «Злюсь» – это мягко сказано. Я разочарована, а еще мне грустно, а все вместе это выглядит, как будто я злюсь. – Почему? Это вообще не имеет к тебе никакого отношения. Рей посмотрела на него так, словно он ее ударил. Бен отлично знал этот взгляд, он бил людей раньше. Сначала удивление и шок, а потом боль. Как будто они не ожидали, что он сделает это. Они доверяли ему, а он… И каждый раз Бен просто не понимал. Конечно, он мог делать больно людям. Следует ожидать подобного от сломленных людей, от таких монстров, как Бен. Это была их вина. Они были слишком наивны, чтобы верить в него. – Ты думаешь, что смотреть на то, как люди, которых я люблю, постоянно воюют друг с другом, не влияет на меня? – Но никто из нас не злится на тебя. Мы злимся друг на друга. Рей открыла рот, чтобы ответить, но закрыла его, так ничего и не сказав. – Посмотри на это с такой стороны: тебе лучше будет сидеть за столом с тремя людьми, которые орут друг на друга, но не орут конкретно на тебя, или с тремя людьми, которые смеются и веселятся вместе? Бен заметил разочарование на лице Рей из-за того, что он ответил не сразу. – Я не знаю. Насчет последнего – я бы скорее просто не понял шутки, или, исторически говоря, я и есть шутка. А насчет первого… Мне кажется, я никогда не был в ситуации, когда кричали не на меня. Ее лицо немного смягчилось. Она протянула руку и убрала несколько прядей волос со лба Бена. – Кажется, у нас противоположные проблемы. Ты – ходячая мишень, а я невидимка. Бен сжал ее ладонь в своей. Он никогда не был хорош в том, чтобы показать любовь, вообще в общении, ему трудно было сказать, насколько он ее ценил и сочувствовал ее трудной жизни, которая была до тех пор, пока они не съехались. Однажды он скажет ей, как сильно она изменила его жизнь; он надеется, она уже об этом знает, потому что он так и не набрался смелости. – Я тебя вижу, – он ответил вместо этого. Рей улыбнулась, показывая тот свет, который был спрятан в ней специально для Бена. – Я бы никогда не сделала тебе больно.