***
...Метаморфяне были самой чокнутой расой из всех, которые Кирк видел за свою жизнь, а их, несмотря на её небольшую продолжительность, было не так уж мало. Хотя поначалу энтерпрайзовцы решили, что наткнулись на обычную цивилизацию: едва войдя в планетарную систему, они стали пачками обнаруживать станции на спутниках и астероидах, космические зонды и кучу другой технической дребедени. Правда, всё это хозяйство выглядело заброшенным, заросло местной флорой и было обжито самой разнообразной фауной, идентифицировать и классифицировать которую никак не удавалось. Тогда Джим и Спок переглянулись, почесали в затылке (то есть в затылке почесал Джим, а Спок задрал бровь) и двинулись к планете, которая больше всего радовала глаза и сенсоры буйным кипением жизни. Обнаруженная цивилизация оказалась странной – техники мало, транспорт так себе... Сперва решили, что местные по какой-то причине деградировали, но правда оказалась гораздо интересней. Несколько веков назад аборигены, активно осваивавшие космическое пространство, параллельно штурмовали высоты биологии, генетики и иже с ним. И в результате серии экспериментов они мало того, что стали регенерировать так, что вулканцы нервно курили в сторонке, так ещё и научились свободно преобразовывать свои и чужие тела буквально во всё что угодно, перестраивая даже клеточную структуру. В итоге на технику они плюнули (та почти перестала быть нужна), и жили себе да поживали своей странной жизнью, пока им на голову не свалился Энтерпрайз с радостной вестью, что они не одни во вселенной. Вспоминать про Первую Директиву было поздно, и Джиму ничего не оставалось, как изображать из себя светило дипломатии. Делать это, правда, было трудно –попробуй сохрани невозмутимое выражение лица, когда перед тобой стоит неведомое «оно», которое вместо дипломатического протокола чуть ли не хлопает в ладоши, пялится на пришельцев и тут же начинает превращаться... Сперва все замерли, потом дружно уронили челюсти, а потом вообще чуть не попадали в обморок, потому что абориген, очевидно, впечатлённый внешностью Спока, начал превращаться в него. Через минуту перед делегацией стояло точное подобие вулканца: с тяжёлым подбородком, пронзительными глазами, причёской горшком... и всё бы ничего, но черты лица новоявленного «Спока» плыли, уши сделались совсем готическими, лоб поднялся – абориген творчески перерабатывал увиденное. Потом он принялся разглядывать остальных, и глаза псевдо-Спока радостно поголубели, опушившись совсем уж немыслимыми ресницами... Смотреть на это спокойно было совершено невозможно. Дальше стало ещё хуже: обмен информацией с местными вверг научную часть экипажа в состояние непрерывного экстаза. Научники, и раньше-то не отличавшиеся особым здравомыслием, совсем сорвались с цепи – перестали есть и спать, орали, спорили, восторгались, писали свои записки чуть ли не на стенах коридоров и устроили такой бардак, что по звездолёту стало невозможно ходить. Даже обычно трезвомыслящий Боунз смотрел в пространство расфокусированным взглядом и бормотал о том, что если метаморфянские открытия адаптировать для землян... – Ты понимаешь, Джим, вообще больше не будет никаких болезней! И ты, балбес, избавишься от своих аллергий! Спок тоже ходил с мечтательным выражением лица, а по вечерам, даже если и соизволял дойти до капитанской каюты, читал Джиму длиннющие лекции про то, что теперь возможности для освоения космоса станут почти безграничными, ведь исследователь сможет приспособиться к любой среде обитания, вырастить себе любые органы... – Ты чего, тентаклями что ли собрался обзавестись? Или жабрами с плавниками? – как-то брякнул разобиженный многодневным отсутствием секса Джим. – О водных планетах нам известно непростительно мало, – хладнокровно согласился Спок и умчался в лабораторию. Сволочь. Впрочем, нельзя сказать, что восторги были односторонними. Аборигены, вдохновленные знакомством с экипажем Энтерпрайз, тоже отрывались по полной. А уж когда они получили подробное описание всех известных рас Млечного Пути – началась настоящая вакханалия. По планете шагу нельзя было ступить, не наткнувшись на клингонов, ференги, орионцев, телларитов, всевозможные помеси и творческие интерпретации их внешности... Джим, плюнув на дипломатический этикет (всё равно метаморфяне его не ценили), ржал так, что из глаз лились слёзы. Наконец через много дней этого шабаша предварительные данные были собраны, договоры подписаны, и экипаж вернулся на приведённый в относительный порядок звездолёт. Джим сердечно попрощался с главой метаморфян, украдкой думая, что сейчас они улетят, и, может быть, Спок соизволит вспомнить о некоем Джиме, который вообще-то скучает... – Поразительно всё-таки, – сказал он главе, который на этот раз был похож на андорианца, только почему-то с фиолетовой кожей, – даже представить себе не могу, каково это – менять своё тело... – Мы сделаем вам подарок на прощанье, – пообещал тот, – на одни сутки преобразим ваши тела. В порядке обмена опытом. – А-а-а-а... Спасибо, но боюсь, что экипаж... Нам это непривычно, и... – Да? – удивился метаморфянин. – Ну хорошо, в таком случае мы сделаем подарок лично вам, вы ведь человек безусловно храбрый. – Щупальца мне отрастите? – севшим голосом спросил Джим. – Вы хотите? – Э-э-э-э-э... – Думаю, мы поступим проще. Сменим ваш пол на противоположный, это будет не так радикально, – милостиво сказал метаморфянин. – А засим я прощаюсь с вами, звёздный Кирк! Мы бесконечно благодарны вам, вы открыли перед нами новые пути! У Джима волосы зашевелились на затылке. И... не только на затылке? Что такое? Ой, мама... Нет, он не ударил в грязь лицом, – даром его, что ли, учили? – церемонно поклонился, сердечно поблагодарил... ...И зайдя за угол, рванул прочь, на бегу доставая коммуникатор.***
– А? На Боунза было страшно смотреть. Джим забился в самый тёмный угол своей каюты. – Очаровательно, – констатировал Спок. Ну, наконец-то ему хоть что-то очаровательно... Ледышка вулканская! Джим с ужасом ощущал, как его переполняют дикие эмоции. Хотелось одновременно плакать, смеяться, залепить Споку пощёчину... И ещё что-нибудь разбить. – Его гормоны просто сошли с ума, – встревожено пробормотал Боунз, всматриваясь в трикодер. – Неудивительно, доктор, эндокринная система капитана вряд ли приспособлена к сменам пола. Но полагаю, это скоро пройдёт, метаморфяне изучили анатомию и физиологию землян в достаточном объёме. Я предлагаю отложить отлёт на двадцать часов: сутки метаморфян длятся шестнадцать часов и девятнадцать земных минут, три часа и сорок одну минуту мы оставим про запас, на обратное преобразование. Так долго? Джиму окончательно поплохело. – Ладно... – проворчал Маккой и снова сверился с трикодером. – Но если что, зовите. – Ты заботливый, Боунз, – сказал Джим, – я тебя люблю. – Совсем мозги отшибло, – вздохнул тот, сочувственно посмотрел на Спока и вышел. Когда за доктором закрылась дверь, Джим потихоньку выбрался из угла и побрёл к зеркалу. А ничего себе... Настроение медленно, но верно поползло вверх. Смотрелось очень даже неплохо! Овал лица чуть смягчился, кожа стала нежнее... Из зеркала на него глядела этакая пацанка: растрёпанная светлая стрижка, яркие губы, блядские голубые глаза... Решив осмотреть остальное, Джим потащил с себя форму. Под ней обнаружилась стройная талия, узкие бёдра (ничего нового, подумаешь...) и внезапно довольно приличная грудь. Джим почесал нос и, облапав себя за задницу, принялся вертеться перед зеркалом, пытаясь решить насущнейший вопрос – вдул бы он себе или не вдул? Так ни к чему и не придя, он оглядел каюту и наткнулся взглядом на Спока. Тот смотрел на Джима и выглядел абсолютно непроницаемо. Как сейф. – Слушай, Спок, а ты хочешь такие? – Джим схватился за сиськи и поболтал ими перед носом вулканца. – Ты бы прикольно смотрелся. Спок не ответил. Наверное, не знал. А если нацепить галстук? Джим нырнул в шкаф. Галстук между грудей смотрелся горячо и навевал мысли о стриптизе. Джим попытался его продемонстрировать, усевшись на стол и задирая ноги. Беда была в том, что он не особо понимал, как именно нужно двигаться, поэтому постоянно спрашивал Спока. Спок почему-то молчал, и Джиму приходилось импровизировать. Кончилось тем, что он чуть не упал со стола. Спикировав вниз, он уже готовился было расквасить нос об пол, когда его подхватили крепкие руки. – Ух ты, – сообщил полу Джим. Такой сильный... Между ног почему-то стало мокро. Повинуясь древней мужской привычке, Джим не долго думая запустил туда руку и почесал. Потом задумчиво уставился на свою промежность, где не было даже следов члена. – Прикольно. Взгляд Спока остекленел. – А ты давай, иди в свою лабораторию, – обиженно прогнал его Джим и пихнул ладошками в грудь, – тебя там подопытные лягушки небось заждались. Э-э-э-э-э, убери лапы! Я не такой! Не такая! Ой, бля... Сильнее!!!***
Всё было круто. На следующее утро, очухавшись ото сна, Джим похлопал себя по груди, заглянул между ног, обнаружил, что всё лишнее исчезло, а всё что надо выросло, плюхнулся обратно в койку и принялся вспоминать. Всё-таки ужас, что творит с людьми недотрах... Прямо ужас-ужас-ужас... М-м-м-м-м.... ...Сперва Спок отымел его у стола. Причем так, что у Джима реально начали подкашиваться ноги. Капитан решил эту проблему просто – изящно упал на пол. А Спока, потянувшегося было поднять своё сокровище, чтобы не валялось где попало, уронил на себя. И захихикал. В результате Спок устроил ему второй раунд, после чего Джим решил, что нежная кожа – это отстой. Особенно, когда она на спине. Таким образом они перебрались в кровать и занялись этим по третьему кругу. Спок был неутомим – видимо, извинялся за былое невнимание. Джим не возражал. Ему, правда, и самому хотелось оттрахать Спока, но, увы, было нечем... Как они уснули, он не помнил. Впрочем, против такой амнезии Джим не возражал... ...Стукнула дверь ванной, и он подскочил. На пороге появился Спок, уже одетый и прилизанный. В таком виде он вызывал только одно желание – немедленно эту прилизанность устранить. Член дёрнулся, Джим хмыкнул и широко раздвинул ноги, демонстрируя Споку свою красоту. – Ну, – нахально спросил он, – и каким я тебе больше нравлюсь? Спок задрал бровь, изогнул уголки губ и проговорил что-то непонятное. – Чего? – не понял Джим. – Это по-русски что ли? Улыбка стала явственней. Спок присел на кровать, надвинулся на Джима и сказал: – Утвердительно, капитан. Перевод: во всех ты, душенька, нарядах хороша. – Засранец, – нежно сказал Джим и повалил Спока на постель.***
После столь бурных ночи и утра есть хотелось нестерпимо. Сидя в столовой, Джим уписывал завтрак так, что трещало за ушами. И едва сдерживался, чтобы не мычать от наслаждения. Кайф ему поломал Боунз. Он явился, изумленно оглядел скопище тарелок, бросил взгляд на Спока и коротко скомандовал: – В лазарет. В лазарете Джим задумчиво жевал предусмотрительно прихваченный с собой гамбургер, Маккой водил вокруг него трикодером, а Спок подпирал стенку. Внезапно доктор выматерился так, что Джим замер с куском сосиски, торчащей изо рта. – Ы эо? – поинтересовался он. Судя по лицу, Боунз был готов кого-нибудь убить. – В достаточном объёме?! – сдавленным от ярости голосом прошипел он Споку. Джим торопливо сглотнул и поморщился – сосиска чуть не встала поперёк горла. – У него матка! – продолжал бушевать Маккой. – И гормональный фон по-прежнему ненормальный. Так, всё, мы спускаемся на планету! – и, вцепившись в Джима мёртвой хваткой, он потащил его прочь из лазарета. – Транспортаторная, приготовьтесь к спуску трёх человек! – скомандовал Спок в интерком, назвал координаты и рванул следом.***
Проблема Джима, изложенная главе метаморфян, не вызвала у того удивления. Он повёл вокруг капитанского тела усиками (сегодня он выглядел, как помесь богомола с осьминогом), пожал щупальцами и сказал, что всё в порядке, и обратное преобразование завершится, как только будет закончен цикл. – Какой ещё цикл? – возмутился Маккой. – Репродуктивный, – безмятежно ответил метаморфянин, – ваш капитан беременный. Боунз задушено хрипнул и побагровел. Джим позеленел. И только Спок, кажется, не сменил цвет, впрочем, кого это интересовало... – Я удивлён и радостен, – вещал между тем метаморфянин, – видя, до какой степени ваша раса не боится нового. Ваш пример, звёздный Кирк, показывает, что мы с вашим народом найдём общий язык необычайно быстро! Боунз бросил на Джима и Спока убийственный взгляд и, тяжело дыша, обратился к разливающемуся соловьём оратору. – Но вы уверены, что после этого... завершения Джим придёт в норму? – Безусловно! – беспечно воскликнул богомол. Его щупальцы затрепетали и покрылись нежно-розовыми цветочками. – Очень хорошо, потому что если это будет не так, то клянусь богом, я не поленюсь вернуться сюда и оторвать вам голову! – пригрозил несчастный Боунз. – Голову? Разделённое тело? Какая интересная идея, дорогой землянин! Спасибо, спасибо! О, ваша раса невероятна в своём изобретательском таланте! Маккой скрипнул зубами и пошёл прочь. – До свидания, спасибо за помощь, – пискнул Джим. Горизонт перед ним всё ещё качался, а голова кружилась. – Живите долго и процветайте, – взмахнул рукой Спок. В ответ метаморфянин вдруг хлюпнул и развалился на две части. – Великолепно! – пробулькал он и укатился. Джима вырвало.***
Джиму было хреново. Нет, не так. Джиму было ОЧЕНЬ хреново. А Спок не придумал ничего лучше, как припереться к нему с предложением руки и сердца. Не натрахался ещё! Джим взбеленился. – Иди на хуй, Спок! В ответ тот задрал бровь. – Смею заметить, что я там уже был. И с удовольствием бы отправился снова... Джим тут же завис, очарованно глядя на эту элегантную сволочь. И тут Спок добавил: – Но, к сожалению, сделать это в ближайшее время не представляется возможным – из-за высокого уровня эстрогена некоторые функции вашего пениса будут... – Ах ты... – Джим задохнулся. – Пошёл вон отсюда, скотина бессердечная! – У вас перепады настроения из-за гормонального дисбаланса. Я не обижаюсь, капитан, – величественно отблагодетельствовал Джима Спок. И тогда тот бросился на него с кулаками. Спок уклонился, мгновенно перехватил руки Кирка и плотненько поприжал их к его телу. – Хочу напомнить, что драки в вашем положении неприемлемы, капитан. Джим чуть ли не выл от унижения. Он брыкался, выворачивался, сыпал оскорблениями... ...И замуж за Спока, конечно же, не пошёл.***
Он был готов к тому, что, узнав о безобразной ситуации, штаб Звёздного Флота с помпой и фанфарами снимет его с корабля и под усиленным конвоем доставит в ближайшую психушку. Однако ничего подобного не произошло. Прочитав отчёт и узнав о беременном капитане, любимое Джимово начальство лишилось дара речи и сползло от ужаса по стеночке. Потом, оклемавшись, это самое начальство приняло самое трусливое и банальное решение из всех возможных – Энтерпрайз получила приказ побыстрее убираться с глаз долой, то есть э-э-э-э... срочно провести разведку дальних окраин галактики. Разведывать велели долго. Не меньше девяти месяцев. А потом пред светлы очи адмиралов, угрюмо угнездившихся посреди экрана дальней связи, был вызван Спок. Ему поручили тщательно следить за экспериментом. Услышав это, Джим едва не разбил монитор. – Только посмей подойти ко мне с этим, – бешено проговорил он, едва погас экран. – Мой ребёнок не подопытная крыса! Спок окинул капитана нечитаемым взглядом и ушёл. Гад отмороженный! Джиму неистово хотелось догнать старпома и как следует доказать, что он ему совершенно не нужен. Абсолютно не нужен! Ни капельки!***
Теперь Спок стал врагом номер один. Джим шипел при малейшем его приближении, изводил придирками и чуть ли не ядом плевался. Спок стоически терпел, чем выводил Джима из себя ещё больше. Настолько, что у него даже темнело в глазах. Впрочем, в глазах у Джима теперь темнело регулярно – почему-то начало скакать давление, и он постоянно, словно слабонервная девица, норовил грохнуться в обморок. А ещё всё время тошнило. Теперь всё время приходилось держать в голове расположение ближайшей уборной, но он научился-таки держаться прямо на постоянно трясущихся ногах, глубоко, но незаметно дышать, если приступ дурноты накатывал прямо на мостике или посреди совещания... Он никому не покажет своей слабости! Боунз нянчился с ним словно с маленьким. Заставлял есть и спать, терпел перепады настроения и за самочувствием следил... И Джим прекрасно понимал, что должность главного врача на Энтерпрайз, стараниями своего капитана регулярно превращавшейся в летающий сумасшедший домик, – это то, за что надо давать героя Федерации и ставить памятник прижизненно...***
– Доктор, я жду вашего отчёта о состоянии здоровья капитана. – Да всё у него нормально, Спок, расслабься. Обычные дела: токсикоз и резкое повышение уровня стервозности. – Стервозности? – На людей кидается, как и все беременные бабы. – Это нелогично, доктор. Беременность – естественная функция организма, почему же она вызывает у женщин плохое настроение? – А чёрт его знает, атавизм, наверное. На земле у некоторых видов самки после оплодотворения вообще съедают самца. Так может, и эти пьют нашу кровь и жрут мозг, чтобы сил набраться? – Доктор, я сомневаюсь, что среди беременных землянок процветает каннибализм. – Это ты их плохо знаешь, Спок...***
На окраинах галактики было скучно. Стандартные солнечные системы, обычные процедуры, высадки, исследования... В каждый десант Джим упрямо ходил сам. В первый раз Спок, было, вякнул, что, мол, состояние здоровья капитана... Джим оскалился и, глядя точно в переносицу Первого, ответил, что здоровье капитана как раз требует как можно чаще дышать свежим воздухом. И вообще пешие прогулки беременным полезны. Больше Спок не возникал. Только стал исчезать из поля зрения, стоило лишь закончиться смене. Наверное, бегал на свидания... К лягушкам.***
Побочным следствием признания Джима стало то, что он вдруг превратился в настоящий магнит для женской части экипажа. Теперь, где бы он ни появлялся, женщины бросали на него умилённые взгляды, подбирались поближе, норовили поболтать, украдкой совали в руки пирожки и яблочки. Да ещё и провожать увязывались! В постоянном окружении стаек девиц-красавиц Джим чувствовал себя словно султан в гареме. Вальяжно выступая по коридорам впереди своей свиты, он благосклонно кивал окружающим и был вполне доволен жизнью. И даже появившееся пузико ему совершенно не мешало. Вот тебе, Спок! Джим и толстый, и беременный, а погляди, как дамы увиваются! Прямо цветник вокруг... Да пожелай он, мог бы трахаться дни и ночи напролёт! Впрочем, трахаться как раз совершенно не хотелось. Хотелось есть.***
А потом шевельнулся ребёнок. Когда Джим впервые почувствовал это, то просто выпал из реальности. Внезапно он оказался посреди огромного космоса, и под руками было оно – живое, беспомощное, хрупкое... – Парень, что с тобой?! Джим моргнул. Над ним стоял Маккой. – Боунз, он шевелится... Доктор посмотрел на Джима взглядом полным сострадания, вздохнул и погладил его по голове.***
Планетка была настоящей сокровищницей. Там пальцем землю ковырни – дилитий тоннами посыплется. Жили здесь вполне себе первобытные люди: поклонялись идолам, одежду носили скудную и были простодушны до безобразия. И тут выяснилось, что этих наивных дикарей вздумали охмурять коварные клингоны! Сперва на орбите энтерпрайзовцы споткнулись об их корабль, а потом на планете нос к носу столкнулись с десантом. Наглые мерзавцы улыбнулись землянам и заявили, что, кто первым планету нашёл – того и находка... В спор ввязался Спок. Ссылаясь на межгалактические нормы и правила, он объяснил, что только местные жители могут решать, с кем из гостей им иметь дело – этот посольский сынок так классно выступал, что Джим аж залюбовался. Клингоны ухмыльнулись Споку и предложили помериться подарками. Но мериться не пришлось, потому что у Джима зачесался живот. Ну, он и почесался... Рассмотрев капитана во всей его беременной красе, кто-то из аборигенов дико заорал и с размаху хлопнулся ниц. Остальные тоже что-то воскликнули и повалились следом. Джим оробел и едва сдержал порыв спрятаться за Спока. – Слушай, чего это они? – Кажется, они приняли вас за бога плодородия, капитан. Ух ты. Джим приосанился. Заделаться богом – это вам не хухры-мухры! Нет, за последние месяцы он привык к повальному обожанию своих сотрудниц, но это... В общем, он милостиво велел своим детям подниматься и весело помахал ручкой посрамлённым клингонам. А потом его завалили подношениями: едой, цветами, женщинами, циновками, оружием... Ну, и дилитием разумеется, а как же...***
– Доктор, как состояние?.. – О, господи, опять ты. Тебе не надоело таскаться сюда каждый день? Пойми ты, Спок, за несколько часов у Джима ничего не может измениться! – Доктор, ваше утверждение нелогично. Беременность – непрерывный процесс, поэтому изменения происходят постоянно. – Это бесконечно малые величины, Спок. Интегралы учил? На, вот тебе успокоительного, и иди... Бери, я сказал!***
Джим уныло разглядывал отчёт научного отдела. Биологи по-прежнему старались освоить метаморфянские технологии. Получалось у них пока не очень, но, в общем, было ясно, где сутками пропадает Спок. Джим отодвинул ПАДД и пригорюнился. Хотелось помириться. Но Спок, дубина такая, мириться не шёл. Грустно...***
Джим уже не первый раз встречал в лазарете Пашу. Обычно Чехов сидел на биокровати, болтал ногами и развлекал Боунза байками. При появлении капитана он сперва тихо исчезал, но потом Джим махнул рукой – оставайся. Маккой не возражал, и с тех пор большинство Джимовых медосмотров проходили под Пашину болтовню. Тот трепался о русских изобретениях, традициях, истории, а ещё любил рассказывать сказки. Джим настолько привык к этому, что даже не задумывался, чего это Чехов забыл в маккоевских владениях. Пока однажды, заглянув в кабинет Боунза, не увидел, как они целуются... Парочка заметила его и прервалась, но Джим уже решительно сдал назад и вывалился в коридор. – Подожди! – Боунз вылетел за ним следом. – Всё нормально, я попозже загляну, – Джим честно попытался улыбнуться. – Через часок-другой. Или завтра. – Ты в порядке, Джим? – Ага, – он посмотрел на Боунза несчастными глазами. – Только, пожалуйста, постарайся с ним не ссориться. Никогда-никогда, ладно?***
Как они угодили в плен, Джим и сам понять не мог. Вот только что забрались в систему пещер вместе с радостно щебечущими геологами и геологинями, как вдруг что-то грохнуло, приложило по темечку и – вуаля! Очнулся он вместе со всей честной компанией на чужом корабле. Точнее – на орионском, потому что ошибиться в расовой принадлежности зелёных бугаёв было совершенно невозможно. – Ну вы даёте, добыча, – сказал один из них, – сами к нам на базу припёрлись... Поднимайтесь уже, харэ валяться! Ну что тут поделаешь? Поднялись... Джим прикидывал, как скоро Спок обнаружит пропажу десанта. Наверное, уже обнаружил, но коммуникаторов больше нет, маячки они не взяли – планета же совершенно необитаема... Его размышления прервал возглас: – Слушай, а с этим что? Один из орионцев подозрительно разглядывал его внушительный живот. – А ничего, – отмахнулся Джим, – я беременный. Тот вытаращил глаза. – Чего?! Джим загадочно улыбнулся. – Беременный. Болезнь у меня. Зара-а-а-а-азная! Если ею болен, то стоит только мимо мужика пройти – и всё. Мои-то ничего, вакцинированы, а вот вы... Пираты сделались нежно-салатовыми. – Пристрели его, Саар! – Давай, давай, пристрели, – согласился Джим, – пусть кровь и микрочастицы тканей попадут в воздух, вам веселее болеть будет. – Бля, давай их назад! – Куда назад-то?! На базу? – Дурак! Ищи их корабль! Прилетели же они на чём-то? Через несколько минут заикающийся Харат Саар объяснялся со Споком. Тот – умница такая! – подтвердил, что в земных колониях бушует страшная эпидемия, и что вакцина экспериментальная, неизвестно, поможет ли... И в конце милостиво передал координаты для обратной транспортации. Орионцы попытались, было, выпроводить дорогих гостей, но не тут-то было. Джим вошёл во вкус, а потому цеплялся за пульт транспортатора, махал животом и орал: – Не забирай меня отсюда, Спок, пока они выкуп не заплатят! И ржал. Спок нехорошо прищурился, сказал «в самом деле» и начал второй раунд переговоров. В результате орионцы узнали много нового как о себе, так и об окружающем мире, были вынуждены поделиться кое-какой информацией, но, в конце концов, сумели избавиться от проблемного груза. Видимо, в дальнейшем они растрепались о произошедшем, потому что пираты в этом секторе галактики притихли на много лет... ...А они вернулись на Энтерпрайз. В транспортаторной их встречал Спок. Пришёл... Джим смотрел на него – глаз не мог отвести. Вокруг суетился Маккой, обмахивая приключенцев трикодером, Джим терпеливо ждал. Наконец суета и гомон утихли, люди отправились по своим местам, и они со Споком тоже вышли в коридор. Как в старые добрые времена. – Спок, ты это... Спасибо, в общем... – Джиму было ужасно неловко, но надо же было с чего-то начинать разговор. «Ты нас спас». «Я скучаю по тебе». «А хочешь потрогать, как маленький пинается?» «У нас сын, знаешь?» «Ты такой красивый»... И тут их прервали. – Коммандер! – к ним со всех ног бежала молоденькая девчонка из отдела биологии. – Коммандер, скорее! Джим выпрямился и отступил на шаг. – Можете идти, мистер Спок. И Спок ушёл.***
– Вы с ним так и не помирились? – Я и не пытался больше. Он последний месяц вообще в лабораторию переселился. У него там – жизнь, зачем мне мешать... Они неторопливо брели по изумрудному мху очередной планеты. Ласково светило местное солнце, океан набегал на берег мерным прибоем... Из-за приказа штаба Энтерпрайз не могла вернуться в обжитые места, поэтому увольнительную пришлось организовывать здесь – на новооткрытой планетке, пребывавшей в начале каменноугольного периода. – Он всё время расспрашивает меня о тебе. – Ну, ему же велели наблюдать за экспериментом – вот он и наблюдает. Ещё спасибо надо сказать за деликатность, ко мне не пристаёт... Боунз сокрушённо покачал головой. Джим устало улыбнулся. – Ладно, кончай меня пасти, давай, дуй к Паше, заждался же парень... – Ага, и брошу тебя здесь. – Хочется побыть одному. Не волнуйся, вон на том откосе посижу, на солнышке погреюсь. Что тут может случиться-то? Здесь все наземные животные не крупней и не страшней ящерицы... Иди, Боунз, Чехов там, небось, уже всё приготовил. – Ладно, давай помогу устроиться, и тогда уж... Капитан не стал возражать. До родов предположительно оставалось недели две, его организм выдохся. Стало трудно ходить – строение мужского тела не было приспособлено к таким нагрузкам, из-за живота Джим давно уже отказался от тренировок, мышцы размякли, и поясница постоянно простреливала болью. Начали безбожно отекать ноги, снова скакало давление, было трудно дышать, но он не сдавался. Не сдавался ни плохому самочувствию, ни давящей пустоте. Он уселся на заботливо постеленный Боунзом плед, с наслаждением свесил ноги с невысокого обрыва и отпустил друга. Тот что-то сказал в коммуникатор и исчез – отправился на сотню километров южнее, туда, где Пашка обнаружил мелководный залив... Пусть их резвятся. Внизу плескались волны, ветерок ласково ерошил волосы, Джим щурился на солнце и думал. Надо смотреть правде в глаза – с Энтерпрайз ему придётся уйти. Конечно, нянек тут целые хороводы, женщины, истосковавшиеся по детям, будут только счастливы... но никакая нянька не заменит отца. А отец-одиночка, у которого на шее целый звездолёт, отец, который постоянно пропадает на службе и в любой момент может свернуть себе шею... Вот если бы Спок... Но что – Спок? Он на науке женат, разве Джим может тягаться с такой соперницей? Джим – ходячее недоразумение и сплошные проблемы, а в науке всё чинно, упорядоченно, интересно к тому же. А надоест Споку над пробирками торчать, захочет чего-нибудь плотского – ну, женится на какой-нибудь... лягушке. Вот освоит метаморфянские технологии и вырастит из неё себе принцессу. Правда, мозги у неё, наверное, всё равно останутся лягушачьими... Но это ничего, глупая жена – не помеха, главное, чтоб не квакала. А Джим с мелким вернётся потихоньку на Землю. Он постарался не обращать внимания на сжавшееся сердце. Интересно, на что хватит его сбережений? Вряд ли на что-то приличное – прослужил он совсем немного. Ну и ладно, что-нибудь придумает. В провинции цены вряд ли кусаются, а им с пацаном многого и не нужно. Можно открыть автомастерскую, вот и старые навыки пригодятся, да и мелкого можно будет кое-чему научить... Живот прошило тонкой болью. Джим поморщился и постарался усесться поудобней. Ничего, уже скоро... Боль вдруг стала сильнее. Что за?.. Съел что-то не то?.. Да что он мог съесть-то? На звездолёте экзотикой не побалуешься, стандартное меню... Ч-ч-ч-чёр-р-р-рт! Боль пульсировала по нарастающей и внезапно сделалась совершенно неистовой, раздирающей. Джим скрюченными пальцами вцепился в живот, уже понимая, что их расчёты пролетели, что началось... Нужен Боунз... Боунз. Кесарево... Сейчас... Немеющими пальцами он вытащил из кармана коммуникатор, охнул, снова скорчился. Ничего, сейчас всё будет... Что ж как быстро-то? Боунз говорил, что схватки бывают сперва слабыми, лёгкими, а тут... Всё у Джима не так, как у людей. Он резко выдохнул, разогнулся и усилием воли попытался сфокусировать взгляд. Руки отчаянно тряслись. Он попытался раскрыть коммуникатор, как вдруг... ...тот выскользнул из пальцев и полетел вниз по склону. Джим остановившимся от ужаса взглядом смотрел, как тот, кувыркаясь, упал вниз, на самую кромку прибоя. Так. Ничего. Склон невысокий. Если вот так, бочком, то можно съехать, и... больно! Больно! Однако едва муть перед глазами рассеялась, он склонился над обрывом, прикидывая, как лучше сползти вниз. И вдруг, словно в кошмарном сне, увидел, как сиротливо лежащий на берегу коммуникатор слизнула набежавшая волна. Это конец. Холодея, Джим огляделся вокруг себя. Мысли вдруг стали ледяными и ясными. Как долго ребёнок продержится без помощи? Пуповину он ещё сможет ему перевязать? Нет, вряд ли.... Болевой шок, обильная кровопотеря, сколько он сможет оставаться в сознании? Он и вытащить-то его, наверное, не сумеет... Стоп. А как это вообще сделать? У него ведь даже ножа нет! Да и как резать? Вслепую? А вдруг он зацепит маленького? Пряжка от ремня? Тупая... Его снова скрутило, он цеплялся за землю, борясь за каждый вдох, но, едва боль приразжала когти, снова принялся озираться в поисках хоть чего-нибудь!.. В пустом и безжизненном небе вдруг мелькнула какая-то точка. Птицы? Откуда тут птицы? Птичий коготь? Точка быстро росла... Джиму показалось, что он бредит. Спок... Спок с огромными, изящно изогнутыми, похожими на ласточкины крыльями. Красиво... Нож! Где взять нож? Видения – потом... Острый камень? Ударил ветер, Спок стремительно рухнул рядом с ним на колени, обнял, окутал собой и крыльями, защекотал нос пухом... – Держись... Пальцы одной руки – на лицо, и боль уходит, уходит, растворяясь вместе с сознанием, другая выхватывает коммуникатор... – Спок Энтерпрайз! Поднимайте двоих! Срочно вызовите... Тьма.***
Джим очнулся в лазарете и какое-то время плавал в блаженной пустоте. Тело молчало. Не болело, не тошнило, и дышалось легко... Так бывает? Он слегка приподнялся на постели и вдруг замер. Уткнувшись лицом в кромку одеяла, неудобно скорчившись на стуле рядом с кроватью, спал Спок. Джим несмело протянул руку и погладил трогательно выступающие лопатки. Словно крылышки торчат... Спок едва заметно шевельнулся и медленно поднял голову – его безупречная чёлка растрепалась, на лице отпечатались следы от ткани... – Джим... – Иди сюда, – и Спок буквально перелился на кровать, обнял, сжимая до боли, зарылся лицом в шею... Джим вцепился в него, ощущая, что он наконец дома. Гладил пальцами загривок, вдыхал запах, обмирал, растворяясь в ощущении счастья... Ребёнок! Он вскинулся, и Спок среагировал мгновенно – чуть отодвинулся, шепнул «сейчас», и через секунду положил в руки Джиму неожиданно увесистый свёрток. Из него выглядывало немного опухшее оливковое личико с зажмуренными щёлками глаз, тёмными волосами и острыми ушками. Малыш спал. Джим как заворожённый уставился на это чудо. – Ух ты... – он провёл пальцем по ушку и улыбнулся. – Вулканские гены... Стоп, стоп! Это вот что, Спок сейчас покраснел? Здорово! Джим счастливо засмеялся. – О, ты смотри, голубки воркуют. На пороге стоял кайфолом Боунз и ехидно улыбался. – Ну-ка, Спок, бери ребёнка и брысь с постели, – Маккой принялся за осмотр Джима. Удовлетворённо хмыкнул и кивнул вулканцу: – Можешь возвращаться, – а потом вытащил и вручил новоиспечённым папашам бутылочку с молоком. И картинно развёл руками: – Груди у тебя, дружок, нет. И рожать, кстати, тоже больше нечем, – Маккой вдруг не выдержал и рассмеялся. – Не подвели эти стервецы, всё исчезло: и матка, и шов, и гормоны пришли в норму. И вообще ты как новенький, даже удивительно... Так что в любой момент можешь поднимать задницу и уматывать из лазарета, я тебя выписываю. Всех вас выписываю. И не появляйся больше на моём пороге, достал! – обратился он к Споку. Тот окинул Маккоя задумчивым взглядом, и Джим подумал, что сейчас грянет гром, – Спок непременно отплатит Боунзу за ехидство. – Джим, как ты смотришь на то, чтобы назвать нашего сына Леонардом? Блямс. Боунз вытаращил глаза и уронил трикодер. – Великолепная идея, Спок... – просипел Джим. И тут Спок видимо решил, что раз уж добивать, то всех сразу. – Леонардом Джорджем... – сказал он. На лазарет пала тишина. – А из своей семьи ты разве не хочешь взять какое-нибудь имя? – наконец спросил Джим. Спок опустил ресницы и промолчал. И Джим вдруг почувствовал, что сейчас разревётся, словно девчонка. Боунз неловко откашлялся. – Гм... Да... О, смотрите-ка, ма... Э-э-э-э... Леонард... О, чёрт, как меня угораздило в это ввязаться? Проснулся! Папаши уставились на разлепившего глазёнки малыша. – Голубые... – У всех детишек так. – У вулканских новорождённых серые. Младенец вдруг открыл беззубый рот и заорал. Голос у него был, что твоя сирена красной тревоги. – А ну быстро заткнитесь и начинайте кормить! Пихаясь головами и локтями, они кое-как засунули соску парню в рот. Леонард Джордж немедленно замолчал и зачмокал. Быстренько высосав всю бутылочку, он призадумался, а потом энергично описал своих отцов. – Ой. – Репликатор программируйте сами, я памперсы делать не умею, – величественно заявил Маккой. – Я уже запрограммировал! – в лазарет ввалился сияющий, как солнышко, Паша. – Здрасьте! А кто это тут у нас такой хороший? Кто у нас такой красивый? А можно я буду крёстным, а? Боунз закатил глаза. – А ты им ещё не сказал, Лен? Мученический стон. – Что не сказал? – Джим нацелился на Боунза как торпеда на цель. – Этот поросёнок мне предложение сделал. Ты можешь себе?.. Окончание реплики потонуло в восторженном вопле: – Чехов, молодец, так держать! Боунз, я вас с удовольствием поженю! Когда? – Э-э-э-э-э... – Кстати, доктор, – мягко заметил Спок, укачивая сына, – надеюсь, вы понимаете, что раз вы собираетесь обзавестись супругом, то вам стоит подумать и о продолжении рода. Мы успешно адаптировали технологии метаморфян, и теперь нет никаких препятствий... Джим смотрел на лишившегося дара речи Боунза, пламенеющего щеками Пашу и ржал. – Кстати, учти, Боунз, если надумаете заводить ребёнка, носить его будешь ты! Пашке ещё звездолёт вести, а с пузом он за пульт управления не поместится, это тебе не капитанское кресло. – А я с пузом около операционного стола умещусь?! – взвился Боунз. – Ну-у-у-у-у... Чехов, скромник такой, тихо тянул Маккоя за локоть. – Леонард, пойдём, мы же мешаем, давай... Пыхтя, как перегретый котёл, Боунз наконец позволил себя увести. Джим весело переглянулся со Споком. Их сын уснул. – Слушай, его переодеть надо. Тут есть какая-нибудь детская одежда? Нету. Ну ничего, сейчас. Через минуту пацан был завёрнут в содранную с подушки наволочку и уложен в кроватку. Джим деловито сказал: – Надо будет первым делом запрограммировать репликатор, размер теперь понятно какой. И ещё бутылочки и погремушки ему, да? – Джим. – Чего? – он вдруг оробел. Спок явно смущался. – Несколько месяцев назад я просил тебя стать моим супругом. Тогда я был недопустимо груб, я признаю это и приношу извинения... Но, может быть, ты обдумаешь моё предложение ещё раз? – Спок смотрел исподлобья, будто готовился принять удар. – Да, – выдохнул Джим. Спок ощутимо расслабился. – Благодарю. Когда мне ждать твоего ответа? – Это и есть ответ. Да. Спок моргнул. – Джим... ...– А крылья у тебя были классные. Просто невероятные, Спок. Жалко, что я их толком даже не рассмотрел. М-м-м-м-м... Да-а-а-а-а... Отрастишь их ещё разочек?.. Спок прикусил его за плечо. – Если ты хочешь – конечно. Но... – и он искушающе повёл бровью, – может быть, сперва мне стоит отрастить тентакли?