Цветы Симбельмине

      Маленькая девочка стоит в поле со своим дядей и смотрит вместе с ним куда-то в даль роханских степей. Её светло-русые волосы заплетены в две тонких косички, белое платьице развевается на ветру, бесконечно гуляющем в этих просторах…       Каждый мыслит о чем-то своём. Девочка не может понять, о чем так напряженно и долго думает дядя. Она смотрит на него своими ясными голубыми глазами, пытаясь заглянуть в его, такие же голубые, как небо. Но видит лишь скорбь. Она не знает, что они стоят на могиле её матери и отца. Может, хорошо, что она пока не догадывается об этом…       Мужчина протягивает руку, чтобы сорвать цветок. Один из множества растущих здесь, на могилах его предков. Он держит цветок в ладонях, будто бы защищая его от ветра, как маленький, еле мигающий огонек. Аккуратно трогая нежные белые лепестки, поглаживает их, стараясь не повредить хрупкое растеньице. По щекам этого сильного мужчины — воина — катятся горячие слезы. Слишком сильно он любил родителей девочки, чтобы сдерживать их сейчас.       Девочка не понимает, почему он плачет… Она берет его большую, вдруг ослабевшую руку, и из неё выпадает цветок, который ветер тут же уносит вдаль… Девочка вновь смотрит на дядю. Мужчина сжимает её маленькую ручку в своей и улыбается. Улыбается светло, переборов ради племянницы до сих пор наворачивающиеся слёзы. Ей тоже будет нелегко. И они снова стоят и смотрят вдаль, пока над ними стремительно плывут облака…       Снова поле. Те же бегущие по небу облака, тот же ветер. Эовин срывает один цветок…       — Он бы хотел, чтобы было так? — спрашивает она, рассматривая его.       — Думаю, да. Всё так и должно быть, — стоящий позади Фарамир отвечает ей, наблюдая за тем, как тонкие пальцы крутят стебель цветка.       — Значит, мы… — Помолчав некоторое время, Эовин поворачивается к нему лицом.       — Да. Всё будет хорошо, не бойся, — спокойным голосом отвечает ей гондорец, подойдя немного ближе.       Он знает, что для этой девушки почти не существует страха, но сейчас она боится. Она осталась уже совсем одна. Как и он.       Он берёт её за руку, прижимает к своей груди и обнимает, заключив в объятиях и цветок, который она все еще крепко держит. Он слышит её неровное дыхание, слышит, как она пытается сдержать слёзы. Как и её дядя когда-то…       «Тише, не плачь», — думает он, но не говорит. Она не плачет: она слышит его мысли. Фарамир обнимает её чуть крепче и осторожно целует в краешек губ. Снова глубокий вдох — и дыхание замирает…       Ветер обдувает их спины. Но они снова чувствуют, как тепло разливается от сердца по всему телу… То самое тепло, которого им так не хватало. Небо нависает над их головами. Кажется, будто оно так близко, что можно потрогать его рукой, достать пушистые, желтые в лучах заката облака, ощутить несущий их ветер, будто можно дотронуться до далеких звезд, на которые смотрят, держась за руки, двое, — и мира для них не существует…       В их любви нет ничего особенно великого и большого. Своей любовью они заменяют друг другу тех, кого больше нет с ними рядом.