Как птица

      Холодный осенний ветер треплет светлые волосы, завывает где-то во дворах, путается в кронах деревьев и врывается в распахнутые окна обычных, ничего не подозревающих людей.       Ему было не страшно, лишь одиноко, несмотря на то, что рядом постоянно был любимый человек.       Он знал, что умрет буквально на днях, в самое ближайшее время. Возможно, завтра в полдень, а может в понедельник, в двадцать один тридцать четыре.

Увы, никто не может угадать дату смерти, как бы ни хотелось.

      Каждый желал бы знать точное время, до которого нужно успеть сделать все, что хотелось. Или нет?       Оутис сидел на крыше, свесив худые бледные ноги, покрытые синяками и ссадинами, прямо как в юношестве. Одно неверное движение, и он полетит вниз, разобьется насмерть. Но разве не этого ему хотелось? «Ты слышишь меня?» Оливер привык, что когда рядом никого нет, с ним начинал разговаривать он сам. Кто может быть лучшим собеседником, кроме тебя самого? Другие люди не могут в полной мере понять, помочь, поддержать. — Слышу.       Он широко улыбнулся, хоть улыбка была далеко не веселой. Парень не мог принять реальность такой, каковой она являлась.       Смерть от болезни — неужели это не самое низкое и скучное, что может произойти?       Оли отпустил край крыши и развел руки в стороны, чувствуя телом ласкающий и манящий за собой ветер, будто зазывающий — «лети».       Ему всегда хотелось летать, ведь птицы, такие маленькие и, казалось бы, беззащитные, могли взмывать ввысь и камнем падать вниз, рассекать красивыми ровными крыльями воздух, видеть мир с огромной высоты, убивать, быть убитыми. Даже их смерть величественна, красива. Бешеная скорость и удар боком о скалы, разодранное в клочья другими птицами тело, куски плоти вместе с яркими, выделяющимися, пестрыми перьями, для каждого своими, неповторимыми.       Людей же подгоняют под определенные стандарты, загоняют в рамки стереотипов, общественного мнения, законов, субъективных мнений, принуждают делать то, что не хочется, ради того, что никогда не понадобится. Разве это не жалко?       Люди — жалкие существа, ограниченные стереотипами и ярлыками.       «Инвалид», да?       Оливер отпустил край крыши и полетел вниз, быстро-быстро, как настоящая птица. Только он уже не мог расправить свои крылья, которые обрезали болезни и злые слова, назад пути у него не было.       Каждый хочет знать время, когда он умрет. Возможно, это произойдет завтра, в последнюю пятницу марта или через тринадцать лет, шестого мая, в понедельник в двадцать один тридцать четыре.