Дорогой дневник...

Эти горячие губы, обжигающие нежную кожу шеи, все следуют и следуют вниз, разнообразно путешествуя, касаясь то мимолетно, заставляя выгибаться навстречу, то ощутимо впиваясь, вынуждая громко стонать. Как же горячо в этот момент. Я хочу продолжать, хочу ещё большего. Медленно двигаю рукой по этому раскаленному телу, врезаясь острыми ноготками в рельефный живот, и пробираюсь к металлической пряжке ремня. Этот выдох просит не останавливаться, и я с силой дергаю чёртову железку на себя, вырывающую сдавленный рык так ощутимо мешаный с наслаждением. — Стеша… — звучит этот сладкий голос, сорвавшийся с не менее сахарных губ… — Стеша, детка, вставай! Я подскакиваю на постели, расщепляя глаза и крепко сжимая в кулаке кусочек своей шелковой комбинации в области груди, а затем медленно возвращаюсь обратно на простыни. — Чёрт, — бубню я, накрывая лицо вспотевшими ладошками. — Очередной сон. О, да. Всего лишь сон. Очередной сон. Эротический сон. Со мной в главной роли и… Моим старшим сводным братом. Чёртов прекрасный подонок, о котором я мечтаю с седьмого класса. Сначала это была обычная влюбленность, затем любовь, рвущая мне сердце, а сейчас ещё и желание. Я хочу своего брата. До дрожи в ногах, до мурашек по коже, до одури. Хочу всегда смотреть в эти сапфировые глаза, взглядом прожигающие во мне душу, хочу касаться его пшеничных волос, что небрежно собраны и туго стянуты в стиле мэн бан, хочу просто свободно говорить с ним, не напрягаясь при каждом его слове, обращённого ко мне. Но он самый настоящий мудак, возненавидевший своего отца, как только последний решил продолжать жить после смерти жены, игнорировавший мою маму, пока она не сорвалась на слёзы и в нём что-то не сломалось, и издевающийся надо мной — неуклюжей девчонкой, влюбившейся по уши в самовлюблённого мерзавца. И поэтому он никогда не узнает о моих чувствах, ведь я понимаю, что навсегда останусь только посмешищем в его глазах. Я заставляла себя ненавидеть его, вспоминая лица огорченной мамы и злого отчима, заставляла себя пытаться влюбляться, заставляла против воли. А потом он съехал от нас, как только ему исполнилось восемнадцать, посещая наш дом лишь на семейные праздники, но до сих пор продолжая мне сниться. Даже спустя два года после нашей последней встречи. — Стеша, скорее, мы так пропустим наш рейс! — кричит мама с первого этажа нашей двухуровневой квартиры. Рейс? Какой рейс? Твою мать! РЕЙС! Накинув шелковый халатик на голые плечи, я босая бегу по плотным доскам деревянной лестницы вниз и, пересекая последнюю, застываю на месте, тяжело сглатывая и невольно заправляя выбившуюся прядь за ухо. Опираясь о стену могучим плечом, что облачено в белую ткань футболки с подвернутыми рукавами, что явственно выделяли сильные руки, покрытые ещё не виданными мне чернильными рисунками, стоит мой братец, следуя взглядом по моему едва прикрытому телу, и как обычно ухмыляется. — Здравствуй, Стефания. — произносит он, всматриваясь в моё обескураженное лицо. Я снова сглатываю, не отводя от него взгляд, а затем хмурюсь, когда его слова доходят до меня. Стефания… Моё полное имя, и он единственный, кто так называет меня. — Что ты здесь делаешь? У меня едва получается вымолвить слова, ведь сейчас я просто не могу говорить — только наблюдать. Он стал другим. Теперь лёгкая щетина украшает и без того прекрасное лицо, крепкие руки забиты различными татуировками, а мощное тело выделяется даже сквозь плотную ткань футболки. Он прослеживает за моим взглядом, я осознаю это, но просто не могу оторвать взгляд. Как я скучала. — Ян — голос мамы, как гром среди ясного неба, заставляет прийти в себя и наконец закутаться в тонкий халатик, — поживет у нас несколько дней, пока… — Я всё сам ей объясню, а вам пора, а то опоздаете на самолёт. — перебивает маму плод моих сексуальных фантазий. — Удачно отдохнуть. Я растеряно хлопаю глазами, пораженная его подлинной вежливостью и тем, что останусь с ним одна на неограниченный срок, так как старшие собрались отдохнуть заграницей. Я делаю такой необходимый сейчас глоток воздуха и направляюсь в сторону мамы и отчима, улыбаясь. — Конечно, мам. Мы со всем разберёмся. Мы уже взрослые. Хорошего отдыха. — пытаясь выжать из себя лучезарную улыбку, говорю я, поочередно целуя обоих в подставленные щеки, — Отдыхайте. Они снова обнимают мою трясущуюся от страха тушку, поднимают забитые до отказа сумки и направляются к двери. — Держи свой язык за зубами, ясно? — зло говорит Антон, мой отчим, развернувшись около выхода, когда мама отошла на большое расстояние, и буравя взглядом Яна, на что тот только ухмыльнулся и последовал в гостиную, шлёпая босыми ногами по паркету. — Антон, всё будет хорошо. Ничего не случится. Он перерос все обиды, всё в прошлом. Не беспокойся, — уверяю скорее себя, чем отчима, за что получаю поцелуй в лоб и закрытую перед носом дверь. Всё. Мы одни. Разве это не то, чего ты так давно хотела? Я распрямляю плечи, будто они у меня затекли, и робкими шагами иду в гостиную. Только вот для чего? Чтобы снова смотреть? Чтобы потом опять думать и мечтать о несбыточном? Какая же ты глупая, Стеша. Я останавливаюсь в дверях, теребя в руках шелковый поясок, и прожигаю взглядом фигуру брата. Он, усевшись на пол, разбирает вещи из спортивной сумки, принесенной с собой. Его длинные пальцы хватают черную майку и темно-синие узкие джинсы, и парень наконец поднимается на ноги, ловя мой увлеченный взгляд. — Что-то хотела, Стефания? — произносит Ян и стягивает белую футболку с изумительного тела, откидывая на стоящее в другом конце комнаты кресло. Я прокашливаюсь и упираюсь плечом в дверной косяк, потому что уже не могу держаться на ногах. Его тело такое притягательное, что хочется пройтись по нему раскрытой ладонью. Он меня мучает, сам того не понимая. — Почему ты здесь? Объяснишь? — бормочу я, в надежде на полноценный ответ, в надежде узнать как долго мне придётся страдать. А затем он снимает и джинсы. Твою мать. Я поворачиваю голову в сторону и ещё, чтоб наверняка, прикрываю глаза рукой. — Хочешь объяснений? — мычу в ответ — Просто захотелось навестить свою младшую и горячо любимую сестрёнку. Я поднимаю полные счастья глаза, бросив это дело со стеснением, и всматриваюсь в лицо засранца. Боже, Стеша, неужели ты на это купилась? Он улыбается, ему смешно. Ему нужна твоя глупая реакция, а ты повелась. Но его веселье длится недолго, он сам прекращает это, увидев, что я съежилась от его очередного проявления эгоизма. Хотя, может, мне показалось. — А если серьёзно, то обычный ремонт в квартире, — говорит Ян, надевая выбранные им вещи, а я вновь отворачиваюсь, но уже в злобе на саму себя. Лёгкие шаги направляются в мою сторону, и меня охватывает нетерпение в виде подрагивающих ног и рук. —Ну же, сестрёнка, я никак не обижу тебя, ведь я перерос все обиды и всё в прошлом. — шепчет он над самым ухом, обдавая тёплым дыханием и позволяя уловить запах своего парфюма, а затем кротко целует в лоб, — Мой отец делает так, Стефания? — затем отрывается от моего покрасневшего лица и ухмыляется, — И можешь смотреть на меня, когда я переодеваюсь, ведь ты мне показала уже всё, что нужно. Он ещё раз окидывает мою фигурку взглядом и снова широко улыбается, направляясь к двери. — В школу опоздаешь, Стефания. И громкий хлопок уносит с собой кусочек моего полного имени. Он снова победил. Вогнал меня в краску. Вот только во что мы играем? Для чего ему это всё? Неужели время оставляет всё на своих местах, и я никогда не избавлюсь от его унижений? И все ответы на мои вопросы открываются, когда я замечаю себя в зеркале, стоящем напротив: лямка комбинации опустилась с плеча, соски затвердели лишь от одного его шепота, а губы искусаны от тех чёртовых снов, что будоражат сознание. Он видел меня такой. И теперь его игра перешла на новый уровень. Теперь мы играем по-взрослому.

***

Школа казалась мне адом. Мало того, что я пропустила первый урок, успокаивая свое тело под холодным душем, так ещё и пара контрольных свалилась на плечи всего 11А. Отсидев последний урок, я с тяжелым сердцем двинулась с сторону дома, слезно надеясь на его опустошенность. —Стеш, с тобой порядок? — ощутила я теплую ладонь на своём плече моей лучшей подруги Риты, — Выглядишь дерьмово. Я улыбнулась, смахивая с лица разлетевшиеся от теплого ветра прядки, и кивнула. — Ну же, милая, думаешь я не вижу? Идём со мной, расскажешь, что все-таки произошло. — хмурится девушка и, подхватив меня под руку, выводит со школьного двора. Я знаю, куда мы идём, и знаю, что будет, когда мы заведём разговор. Мы собираемся напиться у неё дома. И я не против. Я только за. Сегодня я хочу выпить, а может и все оставшиеся дни, которые мне придётся провести со своим братцем. Спустя полчаса мы в доме Риты, в небольшом коттедже на окраине города, с бокалами красного вина в руках, и первый тост берётся произнести хозяйка. Мне кажется, что мы уже пьяны, так как наш хохот можно услышать за пару километров. Но девушка всё же заканчивает речь, и мы выпивает наши бокалы полностью. За ними следует ещё, а затем ещё и ещё. Пока у меня не развязывается язык и я не выкладываю всю правду своей лучше подруге о мерзавце-брате, над которой после заливаемся, так как она нам кажется до безумия комичной. Конечно, ведь мы пьяны. А затем… Мы открываем вторую бутылку вина и вновь осушаем её полностью. Нам ужасно весело, мы танцуем под крутую музыку, неистово бьющую из колонок, и громко смеемся, как сумасшедшие. Я забываюсь. Мне хорошо, как никогда. Я благодарна этой девушке, которая уже поджала ножки и готова заснуть прямо на стуле. — Идём, я уложу тебя в кровать, пьянчуга. — она пытается посмеяться, но из неё выходит лишь звук, напоминающий хрюканье. Мы кое-как добираемся до спальни, ибо я тащу её уже спящую тушку на себе. Уложив её на постель, я бережно укрываю девушку одеялом и покидаю комнату. Прибрав на кухне и погасив везде свет, я выбираюсь на улицу и решаю прогуляться до дома, а не брать такси. Может хоть немного протрезвею. На мне полупрозрачная шифоновая блузка с открытыми плечами и черная юбка выше колена, а холодный майский вечер только усугубляет ситуацию. Несмотря на то, что во мне так много вина, я всё равно ощущаю холод, бегущий в виде крупных мурашек по телу. И я решаю ускорить шаг. Миновав район коттеджных домиков, я чувствую легкую вибрацию во внешнем кармане сумки, удивляясь, как ещё не забыла её у подруги. Пять смс от мамы, в которых сплошные вопросы о моём состоянии и о поведении ублюдка-братца, про которого я уже и думать забыла. Хотя кого я обманываю? Никакое вино не сотрёт его из моего сознания, он уже плотно впитался в мозг. Я наспех отвечаю на смс, написав о грандиозном воссоединении семьи, что очень якобы радует моё сердце, и, спрятав телефон обратно, не замечаю, как уже стою у порога своего дома. Вот дерьмо. Хоть бы за дверью было пусто. Но мои надежды не оправдались, и это характеризует неподвижный ключ в замке. Я набираю полные лёгкие воздуха, выдыхаю и пересекаю порог. Пахнет им. Так яро. Так сильно. Кажется, каждый уголок квартиры пропитался его крышесносным запахом. Но я борюсь с собой и, небрежно скинув туфли, иду в поисках братца. Свет горит лишь на кухне, но я туда не спешу. И вообще не понимаю, зачем хочу его найти. Ведь он издевается над тобой, Стеша, а ты, глупая, всё продолжаешь хотеть его. О, Боже, и впрямь. Я должна всё высказать ему! Пусть он узнает, чего натерпелась маленькая девочка, когда испортил её любимую юбку, приклеив мятную жвачку, когда подговорил самого милого парня встречаться с ней, а затем бросить у всех на глазах, когда, помогая ей перевязать порезанный палец, влюбил в себя, и когда, выйдя из душа в единственном полотенце на бедрах, не заставил её так сильно хотеть себя. И сейчас я уверено иду на свет, горящий в кухне, чтобы только сказать ему о своей ненависти, той, что никогда не имела границы с любовью. — Ты… — было начинаю я, когда пересекаю порог кухни, а затем тотчас же замираю, трезвея в ту же секунду. И мне уже не хочется скандалить. Он сидит на металлическом стуле, откинувшись на холодную резную спинку, а длинные ноги закинуты на хрупкую стеклянную поверхность стола, который, кажется, от тяжести разлетится на осколки прямо на глазах. На парне нет футболки, только джинсовые шорты покоятся на роскошных бедрах, а пшеничные волосы вновь небрежно собраны на затылке. Но сейчас его полуобнаженное тело едва меня задевает, нежели… Мой дневник, который пестрит восхищенными цитатами о красоте парня напротив, который насыщен описаниями эротических сновидений в главной роли с парнем передо мной, который открыт уже на последней странице в руках парня, сидящего у противоположной стены. Он быстро пробегается глазами по последним строкам моих чувств и желаний, а затем глухо захлопывает исписанные страницы. Ян поднимает на меня затуманенный взгляд, а мне хочется провалиться под землю. В горле стоит ком, а во рту сухо. Никогда мне не было так страшно. — Где ты была, Стефания? — этот злой голос закладывает мне уши, и я обретаю глухоту ещё на пару секунд. Я шумно сглатываю, что так недавно вошло в привычку, понимая, что он ждёт от меня ответа. — Я была у подруги. — мой слабый шепот всё же доходит до него, и он поднимается на ноги. Я вжимаюсь в ящики со столовыми приборами, когда парень почти настигает меня, а затем и вовсе опирается мощными руками по бокам от моего трясущегося тела. — Ты пила? — киваю, а он усмехается, — Много? — опять киваю, а он медленно проводит языком по ярко очерченным губам, — Я ведь тоже развлекался весь день, читая твой дневник. Я вся дрожу, сжимая мягкую ткань блузки в ладошках, боясь пошевелиться. Его губы так близко, что стоит мне лишь сделать лёгкое движение вперед, как я окажусь в их плену. Тепло его тела передается мне даже через те пару сантиметров, отделяющие нас друг от друга. И я решаю окончательно согреться, поддаваясь вперед, а взамен получаю лишь его победную улыбку. Чёртов ублюдок. Он смеётся, лёгкой походкой возвращаясь обратно к столу, а я сгораю от стыда, ухватившись пальцами за металлическую ручку ящика, что так ярко режет руку холодом. Давай, милая, приходи в себя. Он снова играет. Снова побеждает. — Это чтиво и впрямь возбуждает, никогда не думал, что ты такая горячая штучка, а я такой сексуальный. Словно порнуха, только в прозе. Тебе и правда такое снится? Сочувствую. — не замолкает он, вновь перелистывая чернильные странички, — А вот это вообще первоклассный сон: «Он неторопливо освобождает себя…» — зачитывает братец мой любимый сон, и я не выдерживаю. Хватит! Хватит быть слабой скромницей! Пора дать отпор прекрасному подонку! И я в два шага преодолеваю расстояние между нами. — Отдай сейчас же! — кричу уже не я, а сильная женщина, которую он разбудил во мне, — Какого чёрта ты делаешь? Я тянусь к его рукам в надежде вырвать свой дневник, но вместо полноценной вещи получаю лишь кожаную обложку, а несчастные листочки разлетаются по всей кухне. Ненавижу засранца! — Это всё из-за тебя! — выплевываю эти слова в его сторону и со всей силы ударяю кулаками ему в грудь, — Чёртов мерзавец, как я тебя ненавижу! Он не делает и шага назад после моего «налёта», а лишь перехватывает руки в области запястий и крепко прижимает к себе. Я едва достаю ему до плеча, поэтому плотно упираюсь ему носом в ключицу, давая волю слезам. О, Боже. Какая же ты слабая! Ведь ты же никогда перед ним не плакала! Так что же изменилось сейчас? Неужели, он так сильно задел твои чувства, милая? А на что ты рассчитывала? — Прости. Только не ненавидь меня, слышишь? Тише, перестань, не плачь. — раздавалось где-то над самым ухом, а пальцы нежно перебирали спутанные волосы на макушке. И только спустя минуту я проникаюсь в слова. Он просит прощения? У меня? У той девочки, что задирал всё время, прожитое в одном доме? Пора поставить в точки над i. Я неохотно выпутываюсь из теплых объятий и делаю шаг назад. Хочу видеть его полностью. Шорты едва приспустились, открывая вид на идеальные тазовые кости, что так четко очерчены, волосы чуть растрепались, выпуская из-за ушей тонкие пряди, сапфировые глаза настороженно ждут моих действий. — Что всё это значит? — хрипло из-за недавних слёз произношу я, скрещивая руки на груди, — К чему всё это? Зачем ты всё это делаешь? Но парень, запустив руки в карманы, лишь закусывает нижнюю губу и проходит мимо меня, спеша закончить наш разговор. На этот раз я не сдамся. Я бегу за ним, пока не оказываюсь в гостиной — комнате, что когда-то принадлежала ему. Она все также хранит здесь его запах. — Стой! Не уходи от ответа! Я должна знать! — я цепляю его за локоть и насильно разворачиваю к себе. Его лицо не выражает никаких эмоций, но я знаю — он уже на пределе. Я должна чуть-чуть постараться. — Ты всю жизнь тратил, унижая меня, оскорбляя и издеваясь, а сейчас ты хочешь, чтобы я отказалась от своей ненависти к тебе? Так в чём твоя проблема, Ян? — я впервые за долгое время называю брата по имени, и это кажется последней каплей для него. Он срывается с места, приближается ко мне, закидывает на плечо и движется в сторону моей спальни. Я не сопротивляюсь, сейчас я заинтересована в игре, ведь пока я лидирую в ней. Мне нужно победить. Хотя бы однажды. Он усаживает меня на комод, вновь фиксируя по бокам свои сильные руки, и всматривается мне в глаза. Мои ноги болтаются, а наши лица наконец на одном уровне. — В чём моя проблема, да? — выдыхает он, крепко сжимая пальцами деревянные бортики у мебели, — Она в том, что я так сильно увлечён тобой, что просто не могу выносить это! Я издевался, делал больно, потому что это казалось мне правильным, чтобы оставаться собой! Я хотел, чтобы ты страдала, чтобы ты не узнала о моих чувствах. Два года казались мне пыткой, и я вернулся в этот дом, чтобы только увидеть тебя. А ты встретила меня в том шелковом халатике, такая взрослая и прекрасная, и я едва ли сохранил разум, — он слегка касается горячими губами шеи, заставляя пылать, — Я всегда знал, что ты ко мне неравнодушна, и это делало только хуже. Я хотел выжечь наши чувства своими поступками, хотел, чтобы ты ненавидела меня. Но твои слёзы — безумная боль для меня, и впредь я хочу только любить тебя, и больше никогда не заставлять страдать. Я люблю тебя, Стефания. — шепчет парень, прикасаясь своим кончиком носа к моему. — Воплоти сегодня мои сны в жизнь. — прошу я, прикасаясь к столь желанным губам брата. Наш поцелуй разжигает в нас кровь, мы вспыхиваем, кусаем губы друг друга. Мы испытываем небывалую страсть. Я запрокидываю голову назад, когда чувствую огненный язык на своей шеи. Он делает это искусно: то медленно проводит, лаская нежную кожу, то грубо закусывает, оставляя следы. Моё тело приходит в движение, я выгибаюсь, словно кошка, мне безумно хорошо. Его умелые руки исследуют моё тело, а пальцы быстро справляются с пуговицами на блузке, и та летит к чёрту. Пылкие губы брата переместились в ложбинку между грудей, он вновь применяет язык, а сзади щелкает легко поддающейся застежкой кружевного белья. Я выдыхаю, он тоже. Слишком жарко, тело горит, куда бы он не прикоснулся. Господи, пусть это продолжается вечно. Ян приподнимает меня, усаживая к себе на талию, позволяя плотно соприкоснуться пылающими телам. Соски впиваются в его сильную грудь, и я позволяю стону вырваться из меня. Мы добираемся до моей кровати, и, уложив меня на постель, он помогает нам раздеться, не прекращая целовать. Моя юбка и кружевные трусики, его шорты и черные брифы остаются у подножья кровати. Мы полностью обнажены. Он наблюдает за мной, когда я провожу раскрытой ладонью по телу, лаская твердые горошинки сосков, а затем медленно развожу ноги в стороны, накрывая клитор свободной рукой. Я вижу его напряжение, что так смешанно с желанием, он хочет, чтобы я продолжала. Я неторопливо раскрываю пальцами лепестки, нежно лаская их подушечками. Это заставляет выгнуться, издать тихий стон, а моего мужчину опуститься на колени. — О, Боже, Ян… — кричу я, когда ощущаю этот искусный язык внутри себя. Он знает, что делает. Сначала ласкает медленно, проводя горячим языком вокруг, затем вбирая в рот, а потом врывается внутрь, раздвигая стенки, помогая тонкими пальцами. Он знает, как заставить девушку кричать. Мне хорошо. Безумно хорошо. Я нахожу и разрываю пальцами резинку, сковывающую волосы. Теперь я могу сделать то, о чём так давно мечтала: запустить руки в пшеничную мягкость. И это вызывает очередные стоны. И я чувствую, что близка к концу. Боже… Первый оргазм в жизни — это лучшее, что мне приходилось испытывать когда-либо. Я с треском сжимаю шелковые простыни, которые уже давно сбились под нашими телами, и с криком наслаждения выгибаюсь в пояснице. Парень выпрямляется, убирая мешающие пряди с лица. Его губы блестят от моей смазки, и он проводит по ним языком, словно ещё не насытился. И глаза хищника выдают это. Я выставляю руку вперёд, в надежде коснуться его тела, но парень резко перехватывает её, затем и вторую, фиксируя их над моей головой. — Засранец. — говорю я, вызывая на его лице улыбку. Он наклоняется за поцелуем, придерживая мои руки одной своей, а второй проводит по телу, останавливаясь у меня между ног и лаская большим пальцем клитор. Мой стон разрывает наш поцелуй. — Ты девственница? — киваю, а он не сдерживает рыка, ведя губами к уху и прикусывая мочку, — Моя девочка… Он продолжает ласкать шею, переходя то к челюсти, то к груди, когда начинает медленно входить в тело. Эта легкая боль смешанна с наслаждением. Он аккуратен, едва сдерживая в себе животный инстинкт, а я нетерпелива. Делаю движение вперед и впускаю его член полностью, вызывая болезненный крик, а с его губ сладкий стон. Господи, ну и размер. Парень двигается неторопливо, попутно оставляя засосы на коже, словно вымещая на моём теле своё нетерпение. И я тоже разделяю его, двигая бедрами вперед, насаживаясь на член. Удовольствие проходится по каждой мышце наших тел, мы оба издаём головокружительные стоны. Боже, почему я не сделала этого раньше? Он наконец выпускает мои руки, приподнимает бедра и резким толчком входит в меня. Я впиваюсь в его мощные плечи худющими пальчиками, царапая кожу, возможно пронося боль, когда он жестко двигается во мне, грубо трахая, оставляя следы на моих бедрах. Мы увлечены друг другом, лаская наши горячие тела. Засосы будут красоваться на груди у каждого, на шее у каждого. Наши губы распухли от поцелуев, но мы не останавливаемся, продолжая сталкиваться языками и зубами. Наши голоса охрипли, но мы не можем прекратить кричать. Сейчас мы лишены разума. Нами владеет животная страсть. Я чувствую ещё большее наслаждение, когда испытываю второй подряд оргазм, вновь выгибаясь от невероятных ощущений. Ян кончает вслед за мной не менее сильно и опирается по бокам от моего содрогающегося тела, едва удерживая себя на весу. Рваные вдохи наполняют комнату, так сильно пропахшую сексом, во рту сухо, а горло саднит. Парень опускается рядом со мной, накрывая нас тонкой простынёй. — Ты как, детка? — хрипит он, буравя взглядом потолок и ухмыляясь. — Ммм, Ян, это было в разы лучше, чем сон. Сейчас я испытывала настоящие оргазмы. — с воодушевлением восклицаю я, переворачиваясь на живот. Он ухмыляется и, закусив губу, встречается со мной взглядом. Я провожу раскрытой ладонью по его упругой груди, опускаясь ниже, массируя пальцами рельефный живот. Он сглатывает, но перехватывает мою ладонь. — Может хоть немного отдохнём? Я хохочу, падая на спину, и закрываю лицо руками. — Старичок! — пихаю его пальцами в плечо, откровенно зля парня. Он неожиданно приподнимается и накрывает свои телом, крепко прижимая колени к моим ногам, не давая шевелиться. И… начинает щекотать, попутно осыпая шею поцелуями. Мне смешно, я пытаюсь вырваться, а когда это получается, то уже он попадает под щекотку. — Детка, может нам стоит пойти на кухню, подобрать страницы и попробовать что-нибудь оттуда? — говорит парень, когда мы лежим в обнимку на сбившихся под нами простынях, и заставляет меня смущаться. — Эй, я же просто шучу. — улыбается он, целуя меня в кончик носа, — Я люблю тебя, Стеша. Я сияю, впервые услышав из его уст своё короткое имя и те слова, что так греют душу. — Я тоже люблю тебя, Ян. Наши губы соприкасаются для поцелуя, но он совсем не похож на предыдущие. Он такой сладкий и одурманивающий, нежный и прекрасный, что начинает кружится голова. Я с неохотой отрываюсь от его губ, когда уже катастрофически не хватает воздуха. Время переваливает за три часа ночи, но мы продолжаем болтать я всякой ерунде, просто наслаждаясь присутствием друг друга. Это так много значит для меня и я хочу запомнить каждый момент, каждую секунду. Хочу, чтобы это никогда не заканчивалось. Мне кажется, что я наконец-то обрела счастье в виде своего ублюдка-братца, лежащего прямо передо мной. И мне хочется наслаждаться жизнью, петь, танцевать. Мне хочется жить. — Куда ты? — интересуюсь я, когда Ян поднимается с кровати и, мелькая своей соблазнительной пятой точкой, приближается к двери. — Да вот, решил всё же сходить за твоим дневником, ведь мы ещё долго спать не собираемся, — кричит он, уже спускаясь по ступенькам. — Эй, подожди меня, — вперемежку с хохотом кричу я, спуская ноги с кровати и шлепая босыми ногами, бегу вслед за парнем.