Кошачья честь

Истинная честь не может терпеть неправду. (с) Генри Филдинг

Ход Чёрного Воина был быстр, несмотря на то, что он являлся черепахой, да ещё и исполинских размеров. Берега Молочной слились в одну линию на горизонте, нельзя было различить ни города, ни порта, лишь только днём, да и то по знакомым очертаниям можно было определить примерное местоположение группы. Шесть дней их плавания были одними из самых долгих в его жизни, и кот почти не замечал прелестей родного мира. На шестой вечер он был готов выть от тоски. Из-за борта доносился приглушённый смех ведьмы, его ведьмы. На его же счастье, Кот был послан в Явь Ирусаном, что было единственным путём выжить. Впрочем, и без этого пестророжденному не пришлось бы выбирать: кто он, и кто Старший Кот? Тихие слова из-за борта были слышимы котом, но не свернувшимися на панцире людьми и змеями. Пленники и «стража» даже во сне разрывались от противоречия: с одной стороны, за мятежными драконами нужен был глаз да глаз, но находиться рядом друг с другом не те, не другие не могли. Безупречный чёрный мех Дару Корат Си-Сават едва заметно вздымался и опадал в такт её дыханию. — Мак? — сонно мурлыкнула Дару. В душе разлилось приятное тепло. Пестророжденные не получают имён при рождении, и своё Кот обрёл лишь шесть дней назад, когда Ирка внезапно назвала его Маком, в честь Макавити или Манэки-нэко… неважно. Неважно, ведь имя, любое имя данное ведьмой-хозяйкой, любое имя вообще останется для пестрого самым ценным даром. — Не спишь? — поежился кот. Находиться рядом с Корат было странно. Она была его первой любовью, неотразимой, ослепительной богиней, из-за неё не жалко было быть приговорённым к смерти… но несколько дней они дрались, рвали друг друга когтями, ведь искусная убийца была движима целью уничтожить Айтвараса, а Мак не мог не встать на сторону Ирки. Потому что это Ирка. Будь у него шанс вернуться назад, решение бы не изменилось. — Мне осталось жить считанные дни, Мак, — Корат устало усмехнулась. — Не думаю, что ещё представится шанс прокатиться по Молочной. — Ты едешь не на казнь, а на суд. Фальшивые, формальные слова. Покушение на убийство Великого Водного, драка с Верховной Халой… ответ змейского суда был очевиден. Кошка надолго замолчала, Мак хотел было уйти на другой край панциря, как вдруг она тихо спросила: — Помнишь День Чёрноцветных? День нашего знакомства, между прочим. Слова эти выбили кота из колеи. Конечно, он помнил. *** Даже если не брать в расчёт произошедшее именно в тот день, Парад Чёрноцветных является одним из самых значимых дней в кошачье-ирийской культуре. Целый день музыки, элитного угощения и развлечений, вход только для котов. Чистоцветных, разумеется. Однако тогда пестророжденный, безымянный Кот, едва вышедший из нежного возраста, обладал крамольной для его сословия жаждой приключений и хорошей жизни, вкупе с изобретательностью, делавшей его жизнь едва ли не смертельно опасной. Он уже попадал в карцер за наглое поведение, мать и сёстры только усы опускали, но тогдашняя выходка затмила все предыдущие грешки. Не каждый пестророжденный сможет достать краску, ещё меньше найдут смелость использовать её, но никто, Мак был уверен, никто из его племени не осмелился бы прийти на Парад. Поразительна жажда приключений у тех, кому нечего терять. Чёрного Германа Эбони Дойч никто не знал, но кто будет наводить справки на празднике? Самозванец наслаждался Кошачьим Театром на берегу лесного озера, не прижимался к земле при встрече с чистоцветными и даже первый раз в своей кошачьей жизни отведал сливок. Ближе к вечеру, когда над озером зажглись призрачные огни, на сцену Кошачьего Театра вышел рыжий актёр и, поклонившись публике, начал свой краткий монолог: — Бывал я в разных странах, Известен мой успех, Я полон весь загадок, Сверкает черным мех… Сценка была на редкость банальной, но кот смотрел на всё через дурман адреналина. Он на сцене, среди чистоцветных! По сюжету он должен был ухаживать за рыжей красавицей, которой докучал пестророжденный. — Не хвастайтесь, любезный, Меня не соблазнить, — кошка картинно замялась. — Коль вы такой уж резвый, не будете ль любезны Ту мерзость для меня сразить? Из-за кулис выскочила миниатюрная чёрная кошечка в плаще с рыжими заплатками, символизирующими пёстроту. Видимо, котов на эту роль не нашлось, но Корат прекрасно справлялась. Она картинно шипела, прыгала по сцене, и кот, забыв про всё на свете, наблюдал за ней, отрывисто выговаривая свои дурацкие реплики. Конец, как и ожидалось, был счастливым: пёстрый негодяй был повержен, а рыжие влюблённые удалились под бурные аплодисменты. Чистота побеждает. Иначе и быть не может. После представления (выступали ещё несколько котов с не менее предсказуемой сценкой) «Герман» нашёл свою недавнюю противницу. Кошка сидела на берегу озера, прикрываясь плащом. Как потом догадался Мак, она пряталась от многочисленной знатной родни, что было совсем неудивительно. — Вы были великолепны! — воодушевлённо мяукнул кот. Корат лениво скользнула по нему взглядом своих изумительных глаз. — Ты тоже, — наконец мурлыкнула она. — Ты учился актёрскому мастерству. В её голосе явно слышался смешок. — Мой дядя организовал этот театр, — продолжила Дару. — Неудивительно, что он не нашёл никого на роль пестророжденного! — Но ты согласилась, — кот то и дело поглядывал на свою чёрную лапу. Да, он имеет право говорить с ней, пусть только этим вечером. — Смело. — Крамольно, — красивая мордочка скривилась, — как думаешь, что скажет моя достопочтенная мать? — Полный бред, — усмехнулся кот. Тысяча хвостов, да это даже для него безумно! Кошка кивнула и потёрлась головой о его грудь. А Мак стоял, как последний трёхголовый, застыл каменным изваянием, боясь пошевелиться. Он пёстрый, — никогда ещё эта мысль не причиняла такой боли. — Из какого ты рода? — внезапно спросила она. — Э-эбони Доич. — Что-то знакомое. Но знатный. Знаешь, Герман, мы могли бы заключить помолвку. Как обухом по голове. Впрочем, глаза Корат отражали только мысленную деятельность. Для неё самовольная помолвка — единственный способ сбежать из-под родительской опеки и строить собственную жизнь. Она знала, что он знал это и рассчитывала на понимание. Очнись, Кот! Твои запасы краски не вечны! А, впрочем… Да. Удовлетворённо мурлыкнув, Корат потащила его к родне. Происходящее после смешалось в одно цветовое пятно. Кот уже всё рассчитал: как будет доставать краску, через какие периоды подкрашивать шерсть, что делать, когда надо будет решать вопрос с котятами… Однако он рос пёстрым и не знал традиций чистоцветных. Кто же знал, что обряд помолвки проводится на месте? Кто же знал, что во время него сначала кота, потом кошку, омывают в озере родственники будущего супруга? Кто же знал?... *** — Жалко, что так вышло, — внезапно вздохнула Корат. — Знал бы ты, каким «весёлым» был этот год, Герман! — И то верно, — Мак отвернулся. Дару Корат Си-Сават была права: на змейском суде ей не выжить, как и ему на кошачьем без поддержки Ирки. Чёрный Воин тем временем вошёл в косяк сонных черепах, ни шедших с ним ни в какое сравнение. Сверкая тёмными панцирями, они плыли на поверхности воды и, за счёт узкого участка реки, плотно сгрудились по левому борту Воина. Решение пришло так быстро, что Мак, как в те безбашенные времена, не успел подумать. Глупый, глупый ведьмин кот! Если как следует вцепиться в бечевку, можно разорвать её, потянув на себя. Изнутри это сделать было нельзя, но коту доверяли. Доверяли. Ладно, ничего уже не вернёшь. Мак не мог отступить. Дару выскочила из клетки и мгновенно оценила обстановку. С её ловкостью будет легко пробежать по мокрым панцирям, а оттуда о берега лапой подать. По берегам Молочной с лёгкостью можно найти сородичей, а там, при сплочённости чистоцветных семей, кошку будет очень не просто найти. Что будет утром? Мак старался не думать об этом. Несмотря на преданность Ирке, он не мог позволить этой кошке, пусть и наёмной убийце, быть казненной. — А как же ты? — Корат, уже стоя у края панциря, нерешительно обернулась на него. — Они поймут, кто это сделал. Предлагает сбежать, значит, ей небезразлична его судьба. Кошачье сердце забилось чаще. — Ирка поручилась за меня, — Мак качнул головой. Он не мог предать свою ведьму ещё больше. — Удачи на суде, Мак, — немного погодя произнесла кошка. — И… я не буду охотиться на Водного. К чёрту деньги и… к чёрту! На один миг их глаза встретились. Пёстрый отвёл взгляд первым. — Спасибо, Корат. Но чистоцветная уже не услышала его. Вытянув шею, кот заметил тёмную фигурку, скачущую по скользким панцирям к своей свободе, и чуть не свалился в воду, услышав тихие шаги за своей спиной. Богдан, совершенно не сонный, опустился рядом с ним и усмехнулся: — И почему я не удивлён, кот? Не будешь против, если наши не узнают о подвиге кошачьего сердца? В руках мальчика была та самая бечевка. Спасибо, Богдан, но Ирка узнает правду. Иначе и быть не может.