Демон

«Don't you know that I'll be around to guide you Through your weakest moments to leave them behind you. Returning nightmares only shadows, We'll cast some light and you'll be alright» (Jose Gonzalez – Crosses)

- Как думаешь, сколько яиц нужно в тесто для блинов? Три, четыре? – Ирка морщит лоб, пытаясь вспомнить, но память, забитая рецептами тысячи зелий, нужное подкидывать отказывается. - Всего-то два, - Айт с тихим шуршанием переворачивает страницу манускрипта, с которого всё ещё сыпется пыль, и бросает беглый взгляд на кота, который пристроился у него в ногах, всем своим видом показывая, какое большое одолжение он делает демону. - Ладно-о, - тянет ведьма, на глаз придирчиво измеряет качество теста, - маловато будет. - Можешь не спорить, у нас всего два яйца на весь дом, - демон произносит это серьёзным тоном, но когда он поднимает глаза, в них проскальзывают искорки смеха. - Я могу найти ещё парочку, если их владелец не перестанет быть таким гадом. Айтварас с тяжелым вздохом захлопывает книгу, поднимаясь с дивана, и застывает у Ирки за спиной, тоже оценивая густую на вид заготовку. - Как-то не срастается у тебя с блинами, - и прежде чем ведьма поворачивается, чтобы послать ему уничтожающий взгляд, продолжает, - может, оладьи? - Иди ты, - Ирка несильно толкает его локтем и устало прислоняется к нему спиной. Начало лета, мертвый сезон, как выражается ведьма. Все изменяющие муженьки хватают своих ревниво проницательных жен и исчезают на теплых берегах, чтобы в очередном баре, пока женушка старательно подставляет солнцу все открытые части тела, торопливо снять обличающее кольцо с руки. Заказов нет от слова совсем, и Хортицы уже в отчаянии подумывает пойти подработать к Рудому, но после недавней ситуации делать этого не хочется. Тем более демон у неё голодный, а в правоохранительных органах не принято сжирать людей за пьяное шатание по улицам. С тяжелым вздохом она достаёт кошель с монетами на хозяйственные расходы, и в руку ей печально выкатывается парочка оставшихся. - Купи, пожалуйста, чего позволят наши финансы, - она благоговейно передает Айту монетки, и демон с одухотворенным выражением лица зажимает их в ладони, - и перестань издеваться, черт бы тебя побрал! Айтварас щелкает её по носу, тут же растворяясь в воздухе, а Ирка, бормоча себе под нос что-то о субъектах, не знающих слова "дверь", прикрывает крышкой недоделанное тесто. Когда демон вернётся в агентство в следующий раз, ведьмы там уже не будет. Он увидит только перевернутую кверху дном кухню, пару капель крови на полу, чёрную и красную вперемешку, и лицо его побледнеет. *** Каменный жертвенник холодит ей спину, и ведьма старается не прислоняться к нему настолько, насколько позволяют тугие путы. Высокие стены зала теряются в полумраке, горит лишь пара свечей, и в их свете тускло мерцает свежая пентаграмма, выкрашенная в красный, под её ногами. Хортица двигает ноющей челюстью, куда пришелся недавний удар, жалея, что не может потереть немеющее место, и представляет, каких размеров синяк там уже наливается. Демон нетерпеливыми шагами меряет пространство перед ней, и когда их взгляды встречаются, она мысленно посылает его к черту. Татзльвум, будто почувствовав, прищуривает глаза, и его пристальный взгляд устремляется ей в грудину. Ирку не покидает ощущение, что ей грудь вспарывают и достают оттуда что-то очень личное, что-то, что хочется тут же спрятать обратно, лишь бы его взгляд этого не касался. Она дергается, пытаясь прикрыться, но в кожу запястий очередной раз впивается верёвка, и вниз скользит тягучая красная капля. Хортица сжимает пальцы в кулак, задерживая её в ладони. - Крошка, а ты душу свою видела? – когда в зеленых глазах застывает немой вопрос, Тат откидывает голову назад, чтобы гулко расхохотаться, - мать моя демоница, да она же так растрепана, что мне даже смотреть жалко. Сколько же ты его кормила? - Кормила? – Хортица отвлекается от поврежденных рук и медленно собираемой в ладони крови, и прикладывает все силы, чтобы оставаться спокойной и чтобы голос от ярости не дрожал. - Милая глупая ведьма, - Татзльвум улыбается, демонстрируя заостренные боковые клыки /она ни разу не замечает подобные у Айта/, - необходимая плата для поддержания его сил – твоя малышка-душа. Ты договор вообще читала? - Но… Демон даже не собирается её слушать, наслаждаясь растерянностью, и будто впечатывает в неё слово за словом. - Не дочитала, видимо. Наверное, кровью делилась? А ты не догадалась пошевелить вот этими маленькими ведьминскими мозгами, - его палец с острым когтем проводит вдоль Иркиного лица; она дергает головой, пытаясь отодвинуться, но он нажимает сильнее, прямо на наливающееся синевой место, и на поверхности кожи выступает кровь, - и понять, что наш Айтварас не кровопийца какой, а тысячелетний демон, но даже такой не может обходиться долго без светящейся штучки внутри тебя. - Руки убери, - ведьма злится, злится с самого начала, злость собирается внутри неё, мешая думать, и боль взрывается под кожей лица, стоит ему только прикоснуться к её щеке. - Не думаю, что ты сейчас что-то решаешь, – Тат снова смеётся, его смех отражается от высоких стен, возвращаясь отдаленным эхом, - чем надо думать, чтобы вызвать древнего демона, одного из Высших, одного из сынов самой Матери преисподней (да не охладеют жертвенные костры в её честь) и даже не поинтересоваться, что за это будет? Этот глупец слишком сильно оберегает тебя, у любого другого на его месте ты бы уже находилась в другом месте, более жарком. Но даже он не может удержаться перед соблазном твоей души. Хортицу будто режут словами вдоль, - она действительно вспоминает что-то похожее в договоре, где она только мельком пробежалась взглядом по тексту, решив, что все просто. К горлу подкатывает ком горечи, и её начинает мутить. - А может, спросим его самого? – Татзльвума дико забавит незнание ведьмы, - он придёт: ты это знаешь, я это знаю. Давай его ускорим, пожалуй. Она не может сдержать вскрик, когда демон вспарывает когтями кожу её предплечья, и кровь струится по руке, стекая к запястью, где задевает свежие раны, и Ирка чуть было не вскрикивает вновь. Тат подносит окровавленные пальцы к лицу, широко проводит языком и жмурится от удовольствия. - Ммм, кажется, я начинаю понимать, что он в тебе нашёл. Мало кто во всех мирах такой сладкий на вкус. Жаль только, что без твоего согласия, кровь – это просто кровь. Ведьма, побледнев, опускает голову вниз и пересохшими губами шепчет начало магического плетения, одновременно отсекая задёргавшуюся связь с Айтом. Она больше не намерена его слушать. - А вполне возможно, наш общий друг уже здесь, - Татзльвум поворачивается к ней спиной, бросая через плечо, - а приемчики свои оставь, ты сейчас бессильна. Ирка прислоняется спиной к камню жертвенника, будто ноги отказываются её держать, и этот холод отрезвляет, отвлекая от зуда в ранах, откуда ещё продолжает сочиться кровь; она безошибочно поворачивает голову в сторону выступившего из теней Айта. - Брат, - Тат не успевает продолжить – смазанный крылатый силуэт налетает на демона, и клинки звенят, скрещиваясь. Иркин взгляд не может уловить сражающихся демонов, её снова начинает тошнить от мельтешения братьев, и она закрывает глаза, целиком сосредотачиваясь на пульсации крови в ладони и на плетении, что медленно возникает перед мысленным взором. Цвет плетения истошно красный от того, что питает его. - Она никогда не выделяла тебя, - Татзльвум тяжело дышит, но выплевывает яд, облекая его в слова, - ты всегда был посредственностью. - Заткнись, - шипение Айта отдаётся в мыслях у Хортицы, сбивает с толку. - Неужели душа этой ведьмы настолько сильна, что ты забыл обо всем? Ирка выдыхает предпоследнюю фразу и поднимает голову. - Хватит уже решать, кого мамочка любит больше, - её тихий голос далеко разносится по огромному залу, и демоны размыкают на мгновение свой танец смерти. У Айтвараса одежда в брызгах крови, но Хортица только взглядом по нему скользит – думать об этом она будет после. Ирка убирает блок с их мысленной связи, и её оглушает тот спектр чувств, что поступает от демона: здесь и беспокойство, и сожаление, и слепая ярость, и страх. Два последних переполняют, и она с трудом сосредотачивается на деле. "Когда я произнесу последнее слово, ты должен быть рядом со мной" И её подбородок взлетает вверх, потому что Тату надоели их переглядывания, и его клинок прижимается к горлу ведьмы. - Чего конкретно ты хочешь, брат? – Айтварас замирает в непринужденной позе в паре шагов от жертвенника, но внутри него всё звенит, как натянутая струна, и Хортица не может это отсечь, потому что вместе с этим исчезнут и мысленные подсказки. - Ты забыл нашу Матерь (да будет земля под её ступнями достаточно прогретой), - демон скалится, - последние жертвы, принесенные тобой: какой-то паршивый недо-маг и слабая ведьма. Ты забыл все законы, которые древнее тебя самого. - Не стоит сыпать здесь этой высокопарной ерундой, - неуловимое движение – и Айт ещё на полшага ближе, - ты сам редко следуешь им. - Матушка (да будет наполняться грешниками её обитель) приказала напомнить тебе. Твоя ведьма – достойная жер… Путы, насквозь пропитавшиеся кровью, слетают с рук ведьмы, и её пальцы резко отводят лезвие в сторону, неизбежно поранившись, а сама Хортица отшатывается в сторону, дальше от леденящего жертвенника. Айтварас коротким пинком откидывает Татзльвума ближе к центру зала и прижимает Ирку к себе. Она нетерпеливо выбирается из его объятий, поворачиваясь, смыкает в кольце из своих окровавленных рук, будто пытаясь закрыть его собой. И ведьма выдыхает последнее слово. Всё вокруг поглощает вспышка светло-голубого огня, что постепенно окрашивается в зеленый, истошно кричит Татзльвум, и его крик громким эхом отражается от высокого потолка. Жертвенник плавится, на глазах стекая крупными неровными каплями на пол, застывая там лужей чернильного цвета, размазывая очертания пентаграммы, а Иркины руки дрожат, ослабевая, и в глазах у неё темнеет. "Переноси нас, ну же" И когда пространство вокруг смазывается в дымке перемещения, она позволяет себе обмякнуть в его руках. *** Они материализуются посреди разгромленной кухни, и Айтварас пытается поднять еле стоящую на ногах ведьму себе на руки, чтобы перенести на диван. - Не стоит, - Ирка отшатывается, чуть не упав, и боком прислоняется к стоящему на трех ножках столу. Демон хмурит брови, не понимая, что изменилось. Он не успел ещё наложить морок на рога, а хвост за его спиной изгибается вопросительно. - Надо остановить кровь, - он откладывает вопросы на потом, решая, что не время ещё, и делает шаг в сторону, чтобы достать бинты. - Она уже остановилась, - тон у Ирки ровный, но, сколько он не тянется к ней ментально, неизменно встречает глухой блок. - Что происходит? У Айта саднит бок и плечо, где его задел Татзльвум, и он бы с удовольствием восполнил недостающую для регенерации энергию глотком живительной крови, но единственная в зоне его досягаемости кровь течет в венах стоящей перед ним ведьмы, а у неё брать /читай: просить/ такого Айтварас не может, да и не хочет. И последнее раздражает. - Твой брат сегодня был особо разговорчив, - Ирка неосознанно тянется к раненной руке и перехватывает голодный взгляд Айта, направленный на кровавые разводы на коже. Ей бы почувствовать злость или хотя бы страх, но она устала и потеряла много сил, поэтому всё, на что её хватает, - легкий мысленный блок на их связи. - И какая плата за подобное проклятие на ведьмовской крови? – Айт слышал о нём где-то в прошлой жизни: почти единственном оружии ведьмы, которое та может применить против демона высшего уровня. - Полное заживление телесных повреждений, пара дней без магии, - Ирка вскидывает на него усталые глаза, - и порядочный клок души, которой, судя по откровениям твоего брата, и так немного осталось. Айтварасу будто под дых дают, он отступил бы на шаг назад, но выражение глаз ведьмы его удерживает, - неверующее, ждущее опровержения. Грудь скручивает тугая спираль горечи, и он растягивает губы в натужной улыбке. - Сказал-таки, - демон прослеживает каждое её движение, пытаясь хотя бы примерно понять, о чем она думает, - а он сказал, что я восполнил часть? Тогда, когда делился с тобой своей кровью. Хортица прикусывает губу, невольно перекрещивая руки на груди, и в какой-то момент чувствует соленый привкус на языке. - А он сказал, что я за последние пару лет перечитал столько древних книг, чтобы найти тот способ расторжения, который устроит именно тебя, что теперь могу считаться специалистом по демоническим договорам? – Айт распаляется с каждым словом, ей непривычно это – видеть своего обычно спокойного демона таким. Ирка не успевает отвечать ему, у неё внутри, в районе желудка, ярость зарождается, потому что она чувствует себя нашкодившим ребенком, которого строго отчитывают, слова не давая вставить. - А он сказал, как трудно мне остановиться каждый раз, но я останавливаюсь? – с каждой фразой он подходит всё ближе и опускает голос на тон ниже, и вот уже нависает над ней, выдыхая слова свистящим полушепотом. Хортица упрямо вскидывает голову наверх, чтобы видеть его лицо и вся подбирается: вот сейчас она ему выскажет, вот сейчас она… - А он сказал, как я себя чувствую после каждого чертового раза, когда ты, глупая ведьма, свою кровь мне добровольно отдаёшь? А он сказал, что меня тянет дико? А он сказал, что я почти влюб… Айт обрывает фразу на полуслове, уже жалея, что слова слетели с языка, что не остановился вовремя, а её глаза расширяются потрясенно, и она делает шаг ему навстречу. - Айт, - весь гнев как рукой снимает, как и ментальный блок, и Ирка даже не знает, что сказать. Демон ухмыляется: - А впрочем, забудь, что я сказал, это всё неважно. Ведьма растерянна, она до конца еще не осознаёт его слова и говорит первое, что приходит в голову: - Давай раны тебе перевяжем. Айтварас, сам не желая продолжать тему, кивает, собираясь отвернуться, но она делает шаг вперёд и утыкается лбом ему в плечо. Демон замирает на мгновение и нерешительно приобнимает хрупкие девичьи плечи одной рукой, с тяжелым вздохом прислоняясь к чужой макушке щекой и вдыхая запах её волос. А Ирка не знает, чего ей хочется больше, – разреветься от облегчения или улыбнуться до боли в скулах, потому что этот демон теперь уже точно её.