Снежным утром

Весь мир состоял из черного, серого и белого. С неба, затянутого плотными тучами, висящими так низко, что, казалось, принеси лестницу – и ты дотянешься до них рукой, медленно сыпали белые снежные хлопья. Они укрывали пологом промерзшую землю и ломкие силуэты черных деревьев, мантией ложились на плечи и путались в волосах, морозили инеем брови и ресницы. Они танцевали вокруг Баама свой медленный вальс, и тот, завороженный, вытягивал руки, словно его тоже могли принять в этот танец. Крупные снежинки ложились на его раскрытые ладони и таяли от тепла, превращаясь в холодные капельки на коже. Рахиль редко рассказывала ему о снеге. Из ее слов Баам запомнил лишь, что снег холодный, колючий и ужасно неприятный, и лучше, когда его вовсе нет. Потому что если попадешь под снегопад, то там можешь угодить и в настоящий буран, и тогда он завертит-закрутит тебя так, что кровь твоя остынет, и ты уснешь вечным сном в ледяном гробу. Но утренний снег все шел и шел, и Баам не видел ни бурана, ни даже намека на него. Вокруг царило сплошное безветрие, и по такой погоде пустошь позади поселения Избранных сорок пятого Этажа казалась четкой, как картинка в киноленте высокого качества. Делая шаги вперед, по хрусткому снегу и тонкой наледи, Баам рассматривал линию горизонта, ясно делящую пополам сероватое небо и белую землю. Рахиль, чьи слова для него были прописной истиной, оказалась неправа. Снег, пусть и ненастоящий, был прекрасен – своей чистотой и холодом, своим медленным танцем и ощущением звенящего спокойствия в воздухе. Здесь, в этом спокойствии, которое ему еще неделю назад только снилось, Баам ощущал разливающийся в груди восторг – как тогда, при виде неба-потолка на Этаже испытаний. Наверное, он попробует показать это Рахиль. Приведет ее сюда, когда снова нагонит, и ей, быть может, даже понравится – ему бы очень хотелось, чтобы понравилось. Прикрыв глаза, Баам вздохнул. Снег обнимал его, и он не думал о плохом: о том, что его снова могут оттолкнуть, снова променять на других людей, страшных и жестоких. Он ведь не променял ее. И не отталкивал. Просто открыл сердце Куну и другим – да и как не открыть, когда они тянутся к нему в ответ? Сзади послышался легкий скрип снега под чьим-то весом. Кто-то приближался, шагая спокойно и размеренно, но Баам не ощущал опасности, а когда открыл глаза синхронно с остановившимся «кем-то» – увидел Куна, прячущего руки под толстым теплым плащом. – Так и знал, что ты тут, – вместо «доброго утра» сказал тот. – Ты не мог не пойти смотреть на снегопад. Как тебе? – Красиво, – честно сказал Баам, опуская, наконец, руки. Потревоженные движением воздуха снежинки легко воспарили обратно ввысь к своим товаркам. – А вам, господин Кун? Вы любите снег? Кун покрутил головой. На нос ему упала снежинка, и он, смешно наморщившись, поторопился ее сдуть. – Он холодный, – ответил Кун. – Хотя в нем есть и свои плюсы. Готов поспорить, Джа Ванг Нан первым делом раскричится, что объявляет всем снежную войну и понесется на улицу со всей остальной ватагой, и они не будут мешать мне готовить материал к тесту. Баам невольно улыбнулся. – Вы стали хорошо со всеми ладить, господин Кун. Я рад. Кун вздохнул и поднял глаза на небо, щурясь. Могло показаться, что он прикидывает, какую лестницу им взять, чтобы достать до самой темной тучи над их головами. – Это рациональность, Баам, и ты это знаешь. Хотя в твоих словах и есть доля истины. Истина в них была, и не только ее доля. Баам знал и это, и то, что Кун все еще не может окончательно признать, как же сильно изменился. Его бело-синий панцирь, о котором ворчал Рак, истончался, но не настолько быстро. – Вы даже стали готовить вместе со всеми по очереди. Кун вздохнул, слегка поведя плечом. – Лучше я потрачу час на стояние у плиты или заплачу деньги за обед в ресторане, чем буду слушать гундеж Кроко или Джа Ванг Нана. – Просто они хотели справедливого распределения обязанностей. – Воины справедливости Внутренней Башни, Захард им приснись. Баам улыбнулся и принялся растирать замерзшие ладони. С Куном было уютно и тепло, даже под снегопадом, когда холод кусал за нос и щеки. Разговоры об их друзьях, тестах, новостях, ничего не значащих мелочах типа увиденного в книжном магазине тома или парке аттракционов наедине с Куном казались ему важными и необходимыми, словно вместе с этими разговорами уставший от постоянного бега Баам снова возвращался к привычной жизни. Жизни-пока-без-Рахиль. Но зато с Куном, Кроко и остальными, потому что без них подъем на Башню изменился бы до неузнаваемости. – Они все равно знают, как вы о них печетесь, господин Кун. Кун фыркнул и тряхнул головой. Крупинки снега слетели с его волос белёсой пылью. – Все-то они знают... Баам, ты что, забыл перчатки? Баам с удивлением взглянул на свои руки. Попытки растереть их не слишком помогли – покрасневшие пальцы продолжало слегка покалывать и неприятно-болезненно тянуть. – Я не нашел их. – Я оставил их тебе в прихожей на тумбе, под твою куртку цветом, – Кун взглянул на него, как родитель на ребенка, тянущего в рот грязь вместо шоколадной конфеты. – Баам, ты порой хуже дуралея Кроко. Давай сюда руки. Баам послушно протянул вперед ладони. Тихо ругаясь, Кун вытащил из-под плаща руки, затянутые в объемные пушистые перчатки, и обхватил ими руки Баама. Начал осторожно растирать, а потом, словно что-то взвесив в уме (Баам видел, как потемнели синие глаза, а лоб лучшего друга на несколько мгновений прорезала глубокая складка), потянул Баама ближе к себе. Прижал его руки к своей груди и накрыл плащом, будто не замечая чужого удивления. – Погоди, вернется чувствительность – отдам тебе перчатки, и пойдем домой, – ворчание в голосе Куна было напускным. Он вообще, как Баам успел заметить, редко ворчал рядом с ним всерьез, словно израсходовал весь свой лимит до этого. А может, просто не хотел этого делать. – Скоро все встанут, будет завтрак. А тупой крокодил выпил весь чай Йеон, поэтому жди представления. Баам представил себе сцену, покачал головой. Сбить его с мысли у Куна, правда, не вышло. – Господин Кун, я не возьму ваши перчатки. Кун вздохнул, чуть прищурился. И спросил: – У тебя карманы в куртке есть? Бааму не понадобилось на нее даже оглядываться. – Нет. – Вот. А у меня теплый плащ и куча карманов в свитере и на штанах. Поэтому я могу дойти до дома с целыми пальцами, а ты нет. Его слова звучали логично. Кун сам был – одна сплошная логичность, и Баам попросту не нашелся, что ответить. Так и стоял столбом, глядя на спокойного, чуть улыбающегося уголками губ Куна, и чувствовал, как покалывает пальцы, а тепло постепенно разливается от их кончиков к кистям. Кун был заботлив. По-своему, но все же, и от этой заботы спокойствие, принесенное снегопадом, начинало звучать по-иному – не одиночеством, а многозвучием. – Ладно, – после некоторого промедления ответил Баам. – Но будьте аккуратнее, господин Кун. В синих глазах мелькнула тень улыбки. – Я-то всегда аккуратен. А раньше было «всегда идеален». Баам едва не рассмеялся с этой мысли, но удержался, и только шире улыбнулся. Пальцы Куна, накрывающие его руки и кажущиеся чересчур большими из-за этих пушистых перчаток, неуклюже сжались, словно пытаясь пожать. Под согревающимися ладонями упруго билось чужое сердце. – Аккуратнее и внимательнее вас нам никого не найти? – Ну разумеется. Еще одну упавшую ему на нос снежинку Кун, кажется, не заметил. ... Вино для глинтвейна было хорошей идеей, но Рьюн сомневалась, что для основы стоило использовать столь дорогой сорт. Впрочем, выбери Кун что подешевле, и он бы перестал быть самим собой. Фыркнув в унисон с собственными мыслями, Рьюн прислонилась плечом к косяку и пригубила вина из тонкого бокала. На языке горечь и терпкость винограда мешалась с пряностью корицы, и она задумчиво посмаковала вино, неотрывно глядя вдаль, на две кажущиеся небольшими фигурки на пустоши позади поселения. В распахнутую настежь дверь мягко прокрадывался холод, но Рьюн только плотнее запахнула кардиган. Что за два дурака ей достались? Могли бы хоть держаться за ручки в менее просматриваемом месте, и желательно не утром, когда пробуждение местных близится неотвратимее Страшного суда. Особенно Джа Ванг Нана – он же первым скатится по лестнице и рванет на улицу! – Неискоренима глупость человеческая, – хмыкнула в бокал с вином Рьюн и снова отпила. Почти-сладкая-парочка продолжала стоять – Баам все грелся, явно не зная, что у Куна с собой всегда была запасная пара перчаток. Хотя откуда ему знать, если Рьюн сама случайно увидела? Сзади и немного сверху зазвучали легкие шаги. Продолжая с удовольствием потягивать вино, Рьюн повернула голову в сторону шагов и оглядела кутающуюся в шаль девчонку из Семьи Йеон. Та медленно спускалась по высокой широкой лестнице, сонно щурясь и ежась от холода, царапающего ее за босые коленки. – Ты зачем дверь открыла? – не слишком приветливо спросила она, останавливаясь на середине лестницы. Увидеть парочку через дверной проем с такой позиции было, к счастью, невозможно. – Знаешь, что на этом Этаже как раз сезон простуд? А у нас тест через неделю! – Когда ты успела стать такой ответственной и активной? – Рьюн лукаво улыбнулась, заслоняя нижнюю часть лица бокалом с наполовину допитым вином. – А, юная госпожа? Йеон сердито поджала губы. – Когда было нужно, – как можно сдержаннее ответила она. – Закрой дверь, будь добра. Рьюн пожала плечами и, отпив еще вина, полуобернулась, мельком бросив взгляд на Куна и Баама. Те медленно шли обратно, очень близко друг к другу, но не настолько, чтобы кто-то что-то заподозрил. Оно и к лучшему. Рано пока. – Как скажешь, – небрежно поведя плечом, Рьюн одним легким руки движением выплеснула остатки вина за порог. Алые капли диковинным веером легли на снег – посланием Куну быть внимательнее, под возмущенный вскрик Йеон: – Эй, это же дорогущее вино! Не могла допить?! – Не захотела, – Рьюн невозмутимо захлопнула за собой дверь. Громко щелкнул замок. – И разве пристало элите Великой Семьи переживать из-за такой мелочи? Девчонка возмущенно раскраснелась, но промолчала. Правда стала сдержаннее – раньше бы взорвалась еще больше. – Для глинтвейна нам хватит, не волнуйся, – Рьюн легким шагом прошла через огромный полутемный холл, залитый холодным утренним светом. Девчонка, она чувствовала, продолжала на нее смотреть. – Если вы, конечно, умеете его варить и не изведете вино просто так. – Умеем, уж не волнуйся! – ход оказался верным. Не оборачиваясь, Рьюн слышала, как Йеон поспешила наверх – явно искать рецепт и скорее учиться готовить. Что же, отлично. – С тебя причитается, господин Кун, – Рьюн со звоном поставила пустой бокал на тумбу и скрылась в коридоре. Вскоре замок снова щелкнул, и заскрипела, открываясь, входная дверь.