Пока ты не знаешь

Макнэ никогда не отличался особой неуклюжестью или неловкостью, поэтому его травма вызвала у всех одногруппников только недоумение. У всех, кроме Джонга. Тот сразу задумался о его самочувствии, первым посетил его в больнице, пока тому оказывали необходимую помощь. Сам Тэмин говорил, что ни в чем не виноват, мол, пол был скользким, а туфли неудобными, танец сложным, а сам он уставшим. Облегчение вызвал тот факт, что все произошло в конце промоушена, когда остались только две записи на музыкальных передачах и одно интервью. Да и Тэмин из-за этого меньше чувствовал вину, но продолжал печально опускать глаза, когда речь заходила о его последнем альбоме. Долго его в больнице не продержали, и уже через два дня он был отправлен лечиться домой. Поврежденная нога находилась в гипсе, так что доставляла массу неудобств макнэ, из-за чего тот не мог порой даже нормально встать, не зацепив ногой ножку стола, ногу хена или одинокую молчаливую стену. Больше всего доставалось Минхо и Джинки, потому что они были слишком медлительны и не успевали увернуться от внезапных кульбитов макнэ. Даже спортивная подготовка Чхве не спасала его. Как-то получилось, что всем участникам, кроме Джонга и Тэмина, нужно было отправиться на запись шоу. И так как старший жил отдельно, ему позвонили заранее и попросили присмотреть за макнэ. По голосу Кибом, звонивший другу, так и не понял, как сильно тому не хотелось приезжать в общежитие. Нет, разумеется, он любил проводить время с участниками группы, но никак не оставаться с одним из них наедине, а именно с Тэмином. Джонга давно записали в фанаты дэнс-машины, только мало кто знал, что ему сложно было казаться просто фанатом, не пересекая при этом негласной черты. Когда младший приходил на радио, Джонг всеми силами пытался непосредственно шутить, баловать поклонников фан-сервисом, а потом выбегал в уборную, чтобы отдышаться и привести мысли в порядок. Контролировать себя становилось все сложнее, потому что тонсэн не хотел замечать его чувств, а может, просто не был в состоянии. Он же еще такой ребенок… Ким всегда удивлялся, как это ему удается влюбляться во всяких встречных-поперечных, а на следующий день забывать о них. Он никогда не позволял себе терять голову. Вот только никто не спросил его разрешения, без всякого спроса сердце начало излишне учащенно биться, пока тот находился рядом с младшим. Безнадежная любовь? Нет. Безнадежная одержимость. Любовь — это чувство на двоих же? А в своей одержимости Джонг был всегда одинок. — Тебе нужно просто выслушивать его нытье и иногда кивать в ответ, чтобы не казаться безучастным. — Эй, Кибом-а, я же согласился, потому что люблю своего тонсэна, а не потому, что не мог отказать. — Ну, смотри, — Кибом угрожающе поднял указательный палец, — если с ним опять что-то случится, отвечать будешь перед менеджером. Имей в виду, что с ним обязательно что-то случается. — Знаю-знаю, — устало выдохнул Джонхен, намекая, что Кибому пора идти. — Я уже сидел с маленькими детьми, с Тэмином тоже справлюсь. — Я все слышу! — раздалось из другой комнаты. Оба парня повернули головы на звук и, не сдерживаясь, засмеялись. — Ладно, — проглатывая наконец смех, выдал Кибом и начал пятиться к двери. — Мне пора, все уже ждут в машине. Скоро вернемся, не скучайте, — последнюю фразу он сказал чуть громче, чтобы в другой комнате услышал недовольный Тэ. Соскучишься здесь, как же. Киму еще нужно было прибраться в гостиной, приготовить обед и ублажить маленькие капризы больного, хотя это его не так сильно напрягало, как то, что этим больным был именно макнэ. Но ведь не все время же его избегать, верно? — Чем займемся, хен? — лениво спросил Тэмин, пялясь в телевизор с пультом в руках. Его нога лежала чуть выше, на подушке. Джонг окинул его оценивающим взглядом, обращая внимание на потрепанные джинсы, растянутую футболку, и громко выдохнул: — Айгу. Стоило только взять больничный, как ты превратился из принцессы в бомжа. Хотя это ему было даже на руку, домашний вид младшего меньше его привлекал, тормозил все неприятные процессы в организме, которые происходили, стоило только тому посмотреть на хена сверху вниз или неловким движением задеть его рукой. Тэмин сделал вид, что ничего не слышал и только перевалился с одного бока на другой, подминая под себя пакет с чипсами. — Я собираюсь заняться сначала обедом для нас. Будут какие-нибудь пожелания? — Просто не спали ничего, пожалуйста, — улыбаясь, пошутил младший. — Я не буду привередничать, обещаю. Не в том я положении, — он подбородком указал на покалеченную конечность и состроил жалостливое лицо, становясь похожим на щеночка. Джонг, чтобы выполнить единственное пожелание тонсэна, решил приготовить самое простое, в чем точно был уверен. И уже через сорок минут они за обе щеки уминали рис с кимчи, которые так предусмотрительно передала ему мама перед уходом. Травма никак не повлияла на аппетит, поэтому Тэмин съел две порции, потянулся за третьей, но недоумевающий взгляд старшего его остановил. — А ты не лопнешь? — Но, хен… Я очень голодный. — Ладно-ладно. Если что — я еще приготовлю вечером, — сдаваясь, согласился Джонхен. Тэмин всегда знал, что имеет влияние на своего хена. Стоило ему только правильно посмотреть на него, или обратиться, используя эгьё, как тот сразу терялся в пространстве и удивленно хлопал глазами, уже смиряясь с любыми его капризами. Знал и нагло использовал. После сытного обеда они решили посмотреть первый попавшийся фильм по телевизору. Иногда так хочется просидеть два часа за просмотром абсолютно бредового фильма лишь ради того, чтобы не расставаться. Точнее так думал только Джонхен, а Тэ уже устало зевал. — Хочешь спать? — Да, наверное. — Макнэ пожал плечами. — Окей. — Ким нажал красную кнопку на пульте, и самый бредовый фильм погас перед их глазами. — Тогда иди поспи, а я пока уберусь здесь. На самом деле убирать было немного, просто нужен был предлог, чтобы быстрее спровадить объект волнений, из-за которого у него потели ладони, а сердце предательски пропускало удары. — Поможешь? Джонхен вспомнил, что младший все еще не может самостоятельно передвигаться, поэтому поспешил подставить ему плечо, когда тот приподнялся. — Ах, спасибо, — выдохнул Тэмин, ненароком обжигая своим дыханием хена, тот немного вздрагивает, но отпрянуть себе не позволяет. Это ведь будет слишком заметно. Как вообще можно не догадываться, что тебя любят? Разве расширенные зрачки Кима не кричали постоянно о том, что он не равнодушен к макнэ? Он по привычке ловил взглядом каждое его движение, не в силах оторваться, заставить себя не смотреть. Так они и добрались до спальни, а потом Джонхен помог ему устроиться удобно на кровати. Он смотрел на полусонного тонсэна, сидел рядом и совсем не понимал, что он вообще здесь забыл? Иногда ему, как, например, сейчас, ужасно хотелось во всем признаться. Наверное, потому, что он не до конца потерял надежду на взаимность. Ему еще не отказывали, потому что он не спрашивал точно. А если спросит и ему откажут? Как потом жить с этим, работать в одной группе? Нет-нет, нельзя. Но как же ему хотелось… закричать: «Тэмин, посмотри на меня. Посмотри на меня хорошенько. Ты видишь?». Тэмин скорее всего ничего бы не увидел, а лишь спросил: «Ты о чем, хен?». О чем он? Как будто он мог сам понять. В такие моменты ему хотелось побить себя, хотя бы легонько ударить по голове, чтобы не сходить с ума из-за таких мелочей. Макнэ тихонько застонал, ворочаясь во сне, тогда Джонхен поправил одеяло, чтобы оно не спадало. — Тэмин-а, ты не знаешь, но я люблю тебя, — прошептал он как можно тише, чтобы не разбудить. Сказать это вслух значило избавиться хотя бы от частицы того бремени, что усложняло ему жизнь. Он сам почувствовал сонливость. Уже забывая о планированной уборке и ложась рядом, тут же провалился в сон. — Я тоже тебя люблю, хен, — ответил уже спящему Джонхену Тэмин, гладя того по растрепавшимся волосам.