В запястье

Фиолетовая всегда возвращалась с работы в одно и то же время, приветливо здоровалась со старушками у подъезда и терпеливо отвечала на все их вопросы, затем проверяла содержимое почтового ящика и пешком поднималась на шестой этаж. Дома она могла сбросить маску и расслабиться. Фиолетовая с головой уходила в работу над очередной книгой и пила чёрный чай с бергамотом. Иностранные языки нравились ей всегда. Фиолетовая даже разговаривать научилась сначала на чужом, а потом уже на родном языке. Её родители много времени проводили в разъездах, и воспитанием Фиолетовой занималась бабушка, которая преподавала иностранные языки в школе. К первому классу Фиолетовая знала уже два языка, а когда поступала в университет — пять. Переводами книг она увлеклась в последних классах школы, каждый раз находя всё более сложные экземпляры. Поэтому после окончания университета Фиолетовая получила сразу несколько предложений от разных издательств и уже примерно полгода переводила детективы и слезливые женские романы со всех уголков мира. Дома она погружалась в невероятные миры научной фантастики. Фиолетовая планировала однажды показать свои работы издателю, но медлила, ведь не получила ни одного разрешения на перевод и даже запросов не отправила. Этим обещала заняться…, а впрочем, неважно. Близилось Рождество. Ощущение праздника витало в воздухе, читалось в улыбках прохожих и переливалось разноцветными огнями в витринах магазинов. Фиолетовой казалось, что весь мир сошёл с ума. Только вот для неё всё осталось по-прежнему. Она вовремя уходила с работы, разговаривала с любопытными соседками во дворе, проверяла почтовый ящик и всегда поднималась по лестнице пешком. Своего рода ритуал, который Фиолетовая боялась нарушить. Тот день мало чем отличался от предыдущих. Она снова сказалась больной, когда коллеги позвали за покупками, и привычно отправилась домой. Странности начались по дороге. Жёлтый, в смешном рождественском колпаке, уже две недели продавал всем желающим ёлки на углу возле дома Фиолетовой. Он никогда не обращал на неё внимания, а сегодня вдруг подарил ароматный колючий букет и сказал: — Верьте в чудо, и оно обязательно случится! Фиолетовой показалось, что её ударили, но мальчишка лишь приветливо улыбался. Домой она шла не осознавая происходящего и очнулась, только когда обнаружила в почтовом ящике письмо. Тогда Фиолетовая впервые за долгое время вспомнила, что в её доме существует лифт. Она поставила хвойный букет в самую красивую вазу, а вместо чая с бергамотом налила себе коньяк из многолетних дедовских запасов. Только распечатать письмо так и не решилась. Обычный белый конверт, где знакомым почерком было написано её имя. Ни адреса, ни почтовых печатей, только имя. Неужели Зелёная вернулась? С Зелёной они познакомились на одной из студенческих вечеринок в конце второго курса. Журналисты умели весело проводить время и иногда приглашали к себе студентов с других факультетов. В тот вечер Фиолетовая пришла с Бирюзовым. Они ещё по дороге затеяли нелепый спор о литературе, чистой воды вкусовщина, но Фиолетовой всегда нравилось, как Бирюзовый формулировал свои мысли — наверное, именно поэтому она с ним и дружила. Увлёкшись разговором, Фиолетовая не заметила, как они пришли. Дверь открыла Зелёная. Это не было любовью с первого взгляда, со второго и даже с пятого. В тот вечер Зелёная подходила к ним ещё несколько раз, обсуждала с Бирюзовым университетские дела и исчезала в неизвестном направлении. А спустя несколько дней Фиолетовая впервые увидела её в университете. Лекции у них проходили в разных корпусах, поэтому раньше они никогда не пересекались, но всё изменилось. Фиолетовая стала замечать Зелёную в коридорах, библиотеке и даже кафетерии, однако никак не могла понять, что происходит. А потом? Примерно через месяц Зелёная поймала её в библиотеке, презентовала красивую яркую картонку и скороговоркой выпалила: — Мне сказали, что ты тоже любишь стихи. Завтра литературный вечер у одного хорошего поэта, и я подумала: может, сходим вместе? И Фиолетовая неожиданно для самой себя согласилась. Информатором Зелёной, конечно, был Бирюзовый, и это он любил стихи, а ещё — рассуждать о рифмах и фонетике. Фиолетовой так нравилось его слушать, что она не решалась разбить Бирюзовому сердце, сказав, что предпочитает прозу. Впрочем, стихи Малахитовой действительно оказались очень хорошими. Домой в тот вечер Фиолетовая так и не попала. Они гуляли до самого рассвета, говорили и смеялись, а потом Зелёная её поцеловала. Они настолько увлеклись друг другом, что едва не завалили сессию. Именно поэтому через месяц Зелёная к ней переехала. Жить вместе было лучше, чем просто гулять. Фиолетовой казалось, что вокруг Зелёной всё оживало. Они вместе возвращались с занятий и пешком поднимались по лестнице, а дома запивали бесконечные домашние задания чёрным чаем с бергамотом. Три года пролетели как один день. Фиолетовую звали работать, а Зелёная мечтала о дальних странах. Они планировали, что однажды отправятся в кругосветное путешествие и вместе напишут книгу. Но не сложилось. У Фиолетовой серьёзно заболел отец, понадобились деньги, и она была вынуждена согласиться на работу в издательстве. Зелёная уехала путешествовать одна. Каждый день присылала имейлы, писала, что скучает, и всячески подбадривала. Только вернулась она совершенно другой. Отец Фиолетовой пошёл на поправку, но Зелёная больше не звала её путешествовать. Она заключила контракт на серию статей о городах мира и готовилась к командировке. Совсем чужая и холодная. Фиолетовая тогда наговорила Зелёной много глупостей. Подозревала и обвиняла, но почему-то не обняла и не спросила о причинах её поведения, как делала раньше. Зелёная уехала. Фиолетовая следила за географией её путешествий по статьям в журнале, а потом получила письмо. Точно как сегодня. Зелёная писала, что вернулась в родной город и у неё всё хорошо. Просила не искать и вернула ключи от квартиры. С тех пор Фиолетовая каждый день проверяла почтовый ящик и делала всё так, словно Зелёная просто уехала и ничего не случилось. А теперь… неужели она дождалась? Фиолетовая дрожащими руками вскрыла конверт и достала оттуда открытку. Обычная фотография, одна из тех, которые они с Зелёной сделали во время совместных прогулок, только отпечатанная на качественной бумаге, а на обратной стороне почерком Зелёной было написано: Поцелуй-ка меня в запястье. Изящно. Навылет. Ночь кривит белоснежной пастью Так жутко впервые. Более меткого попадания было сложно придумать. Зелёная знала, что делает. За те три года, которые прожили вместе, они не пропустили ни одного приезда Малахитовой. Многие стихи выучили наизусть, а этот… Он просто о них, иногда так бывает. Фиолетовая не знала, что означает послание, но собиралась выяснить. Она на автомате доработала дни, оставшиеся до рождественских каникул, и всерьёз занялась разгадкой тайны. Прошерстила сайт Малахитовой и даже её блог, однако никаких упоминаний о грядущем литературном вечере не обнаружила. Судя по фотографиям, Малахитовая вообще путешествовала где-то за границей. Было ещё несколько закрытых фан-групп, но их владельцы появлялись в сети больше месяца назад, что тоже не внушило особого оптимизма. Только на третий день поисков она нашла заметку о том, что Малахитовая планирует провести несколько закрытых встреч с поклонниками в январе. Именно тогда Фиолетовая вспомнила, что было изображено на открытке: дом, в котором останавливалась Малахитовая, когда приезжала в их город. Так говорила ей Зелёная, страшно вспомнить сколько лет назад. Точно! Оставалось выяснить только дату и время… Решив часть головоломки, Фиолетовая вдруг вспомнила, что у неё совсем не осталось сигарет, да и остальные запасы не мешало бы пополнить. Наспех одевшись, она спустилась вниз и по привычке заглянула в почтовый ящик. Там лежало ещё одно письмо! Фиолетовая дрожащими руками разорвала конверт и обнаружила внутри точно такую же открытку. На обороте был написан второй столбик того самого стиха, а ещё дата и время… До намеченного события оставалось меньше часа! Она пулей взлетела обратно по лестнице, совершенно забыв о покупках, и принялась судорожно собираться. На дорогу до места на открытке ушло минут сорок. Фиолетовая не просто успела вовремя, но даже заскочила за сигаретами. Вежливый Серый на входе попросил предъявить пригласительный, и вот тут она сникла. — Пригласительный, — снова повторил Серый, указывая на открытку в руках Фиолетовой. Она очень неохотно отдала своё сокровище и собиралась уже пройти внутрь дома, но всё тот же Серый добавил: — И маску наденьте! На столике у дверей действительно лежали карнавальные маски, крупные, в пол-лица. Руки у Фиолетовой дрожали так сильно, что она схватила ближайшую и едва сумела её надеть. Внутри играла лёгкая музыка и царил приятный полумрак. Лица гостей были скрыты за точно такими же масками, как у Фиолетовой. Она заняла единственный свободный столик в зале и вздрогнула, услышав за спиной незнакомый голос: — Что будете пить? — Коньяк, — не задумываясь, выпалила Фиолетовая, но уже через мгновение засомневалась: — Нет, лучше кофе с коньяком. Это можно? — Конечно, сейчас принесу. Фиолетовая вдруг вспомнила, что разговаривать глядя в другую сторону — невежливо, но когда обернулась, то никого рядом уже не обнаружила. А потом ей стало всё равно… Малахитовая была без маски. Она шутила и привычно кокетничала с гостями. Фиолетовая почти забыла, что пришла сюда в надежде найти Зелёную. Она слушала голос Малахитовой, пила кофе с коньяком, и её сердце не болело. Пожалуй, впервые с того дня, как ушла Зелёная. В перерыве Фиолетовая вышла покурить на террасу, но, достав сигарету, обнаружила, что забыла зажигалку. Она не успела попросить о помощи Красную, сидевшую рядом, или Синего, который уже успел зажечь свою сигарету. Всё решилось как-то само… Аромат этих духов Фиолетовая узнала бы где угодно: терпкие нотки бергамота, пряные — корицы и вишни. Маска очень неудачно закрывала ей обзор, а телом овладело оцепенение, поэтому единственное, что Фиолетовая сумела разглядеть, — руку с зажатой в ней зажигалкой. Фиолетовая сделала затяжку, но тут же закашлялась. — Просто знать, что ты здесь. Ты рядом. Что куришь за дверью. До боли знакомый голос цитировал всё тот же стих, и Фиолетовая не выдержала. Она выбросила едва зажжённую сигарету, а вместо этого поднесла к губам руку, которая по-прежнему маячила у неё перед глазами. — Я когда-то… тебя… в запястье. Ты, может быть… помнишь? — прошептала Фиолетовая. — Помню, — ответила Зелёная. На ней не было маски, как на Сером у входа. Точно так же, как и на Малахитовой, но Фиолетовая не успела придумать, что это может означать. — Идём домой? — спросила Зелёная и наконец-то улыбнулась. — Не думаю, что наше отсутствие хоть кто-то заметит. Домой? В этот миг мир вокруг Фиолетовой взорвался тысячами цветных фейерверков. Теперь она сможет обнять Зелёную. Извиниться? Спросить. Слушать. Молчать. И вновь задохнуться от счастья.