Под маской

Ночь окутывает город, словно темное пуховое одеяло, немного дырявое в тех местах, где зажглись уличные фонари. Небо сегодня звездное и прекрасное, а еще прохладный, но приятный, ночной ветерок гоняет по улицам воздушные метели. Фиолетовый шелк постельного белья поблескивает в свете луны, который просачивается через небольшую сквозную щель в темных занавесках. Лиловые разводы под тяжестью тел этой ночью приобрели чернильный цвет, создавая восхитительную атмосферу, позволяя насладиться и почувствовать сполна. Если бы Чимин и раньше знал, насколько восхитительно прижиматься к обнаженному телу Чонгука, то он бы не стал медлить и готовиться. У старшего умопомрачительное тело, на которое Чим готов любоваться с этого момента ночью и днем. Осознание того, что эти властные руки касаются кожи, напряженные мышцы перекатываются под чуть смугловатой кожей, которая блестит от пота, приводит в неповторимый экстаз. Пак тихо стонет, когда Чонгук мажет губами по шее, кусает совсем мягко, а потом сильнее и сильнее, в конце концов оставляя красный укус, который на утро заставит Чимина немного поворчать, скрывая счастливую улыбку. Чон по нежному грубый и до бесконечности родной. И Чиму кажется, что он видит эту самую бесконечность, когда старший прокладывает дорожку из поцелуев от подбородка к низу живота, заставляя Пака напрячься. Младший не заметил, как остался без одежды, полностью открытым для Чонгука. И сейчас открыто не только тело Чимина, но и его душа вся без остатка. Чонгук тяжело дышит на ухо, обжигая горячим дыханием и задевая влажными губами нежную чувствительную зону на мочке. Чим чуть выгибается на прикосновения к внутренней стороне бедра. Чон аккуратен и не позволяет себе пропустить ни одного миллиметра на столь желанном теле. Сегодня ночью он будет изучать своего мальчика и дарить любовь, получая взамен такое же неповторимое блаженство. Слышать, как Чимин приглушенно стонет, и видеть, как его тело отзывается на самые едва уловимые прикосновения – лучшее, что когда-либо испытывал Чонгук. Чимин под ним пылает и прикрывает глаза. Чон максимально нежен, потому что у младшего первый раз и он до мурашек чист и невинен перед ним. Но как бы Гук не старался, в его глазах все равно играла властность, а в руках была неистовая сила, которая возбуждала Чимина до боли внизу живота и до дрожи в руках. Длинные пальцы изучают красивую нежную кожу Чимина, в поисках эрогенных зон и точек, прикосновения к которым возносят на верх удовольствия. Легкое касание аккуратного ушка губами, и Чим тихо стонет. Язык играется с сосками, и Пак прикусывает припухшие губы. Зубы невесомо смыкаются под ребрами, и Чимин слегка выгибается. Чонгук нарочито медленный, а Чимин на удивление несдержанный, и этот контраст между их эмоциями сейчас создает невероятную атмосферу. Чон целует внутреннюю сторону бедра и касается руками острых коленок младшего. Последний предмет одежды – боксеры Чимина – медленно исчезает с его тела и младший чувствует горячее дыхание у себя между ног. Слишком опасная близость. Плевать. Чон касается губами аккуратного члена Чимина и проводит языком по покрасневшей головке, слизывая выступившую прозрачную каплю смазки. У Пака внутри лопаются мыльные пузыри и взлетают ввысь фейерверки. Он несдержанно стонет и цепляет пухлыми пальцами фиолетовую шелковую простынь, с силой сжимая. Чонгук пару раз проводит языком по всей длине, а потом резко заглатывает, начиная активно дарить Чимину наслаждение, от обилия которого сам Чим готов выть и биться в оргазме уже сейчас. Пак слишком возбужден, слишком эмоционален и вообще слишком. Поэтому он, не имея сил более держаться, со стоном кончает себе на живот, когда Чонгук заглатывает особенно глубоко и вовремя отстраняется. Старший целует раскрасневшиеся щечки Пака, а потом оставляет несколько кротких поцелуев на взмокшем лбу, ощущая расслабленность тела, грудь которого вздымается сейчас под ним. Чонгук тянется к тумбочке, цепляя длинными пальцами небольшую ручку, и дергает на себя, сразу же замечая в полумраке пачку презервативов и лубрикант, кажется, без ароматизаторов. На его губах несколько секунд играет хищная улыбка, а потом Чимин слышит, как что-то пластиковое со стуком падает на пол. Прикосновение холодных пальцев, смоченных в смазке, заставляет младшего сжаться и попытаться свести ноги. Крепкие руки Чонгука пресекают любые попытки Пака к отступлению, и он широко разводит стройные ноги в разные стороны, удобно размещаясь между них. По мере проникновения пальцев Чимин чувствует, как жжение, боль и дискомфорт со временем проходят, оставляя после себя лишь удовольствие. Чон проталкивает уже три пальца все глубже, меняя направление и угол, и пытается найти простату, нажатия на которую облегчат неприятные ощущения Чимину. Когда старший проталкивает пальцы сильнее, Пак стонет и вздрагивает всем телом. Чон отмечает, под каким углом находится заветный комок нервов и вытаскивает пальцы с характерным звуком, нависая над Чимином. У Чонгука твердый стояк, а еще член внушительных размеров, отчего Чим охает, когда старший скидывает с себя боксеры. Чон решает помучить младшего еще совсем немного и вместо того чтобы войти в него и подарить такие желанные ощущения, вновь прикасается длинными пальцами к жаждущему разрядки члену Чимина. - Агрх... Ч-что ты делаешь? – Пак не может вынести движений рук Чонгука и выгибается в спине. – Ну же, не тяни... - Что ты сказал? – издевательски тянет Чонгук, пресекая вообще любые прикосновения и заглядывая в помутневшие глаза младшего, сквозь которые виден был такой же затуманенный рассудок. - Я... – выдохнул Чимин, прикусывая губу скорее на автомате, нежели специально, но любое движение младшего током проходится по телу Чона. – Я хочу тебя... Возьми... Чонгук не желает слушать дальше и врывается в тело Чима одним резким толчком и сразу же наполовину, жадно целуя пухлые любимые губы. Пак случайно прикусывает нижнюю губу старшего от неожиданности и целого букета новых и неизведанных ощущений. Ему немного больно, но больше хочется, чтобы старший начал двигаться, на что он и намекает, самостоятельно вильнув бедрами. Гук начинает двигаться, расставив напряженные руки по обе стороны от головы Чимина, и тяжело дышит Чиму на пухлую щеку, прикусывая губу от необъяснимой узости и влаги внутри Пака. Младший стонет в голос, не сдерживаясь и даже не пытаясь, потому что это совсем ни к чему. Чонгук двигается рвано, но глубоко и властно, проникая до конца, после чего выходит снова. Пак шире раздвигает ноги, не стесняясь, как несколько минут ранее, чтобы облегчить Чону полноту движений и помочь ему толкаться на всю длину, еще глубже. Грудь младшего тяжело вздымается, а из легких будто выкачали весь воздух. Сейчас он дышит Чонгуком, улавливая его губы своими и сладко целуя. В комнате раздаются непристойные шлепки тел друг о друга, а еще сладкое причмокивание поцелуя. Их губы соединяются влажно и так, будто созданы друг для друга. Чонгук обхватывает губами шустрый язычок Чимина и посасывает его, изводя младшего до изнеможения. Старший отстраняется, облизывая и без того влажные губы, и начинает набирать темп и ускоряться. Чим хватается маленькими ладошками за мужественные плечи Чонгука и чуть сжимает пальцами, цепляясь короткими ноготками за кожу. Тела покрылись испариной, воздуха стало катастрофически мало, а сладкие и громкие стоны Чимина ласкают уши, словно самая искусная и неописуемая мелодия. Чон ощущает, как Чим начинает конвульсивно сжиматься около него и царапать ногтями крепкую спину, оставляя красные тонкие полосы, и совершает финальные толчки из последних сил, покрывая взмокший лоб младшего поцелуями. Старший приглушенно стонет и утыкается лбом Чимину в плечо, глубоко толкаясь и кончая в младшего. Чим чувствует, как член Гука с силой проходится по простате, и несдержанно вскрикивает, изливаясь на свой живот и чувствуя, как внутри растекается тепло Чонгука. Старший пытается восстановить дыхание, чувствуя, как Чим пальчиками перебирает его влажные волосы, прикрыв глаза от удовольствия. Чон аккуратно выходит из расслабленного тела, замечая, как Чим чуть вздрогнул. Гук заваливается рядом с младшим и смотрит в потолок, прислушиваясь к мерному дыханию рядом. Приятная нега растекается по телу, а еще на кончиках пальцев покалывает. По внутренней стороне бедра стекает белесая жидкость, доставляя Паку довольно странные, но приятные, ощущения. Гук берет одеяло и слегка накрывает себя и Чимина, поворачиваясь набок и привставая на локте. Он убирает влажную прядку с глаз Пака и целует в висок. - Ты такой нереальный, - шепчет тихо он, переплетая пальцы Чима со своими. - Чонгук-а, - тянет Пак, прижимаясь к старшему и заглядывая в глаза. - Что, малыш? – заинтересованно спрашивает Чон. - Я люблю тебя, - как скороговорку произносит Чим и зажмуривает глаза непонятно отчего. Наверное, смущается. "Ребенок", думает Гук. Чонгук приглушенно смеется и переворачивает Пака на спину, вновь нависая над ним и вглядываясь в черты такого родного и милого лица. - Я тоже люблю тебя, - тихо говорит он и мажет своими губами по чиминовым, слегка улыбаясь в ответ на счастливую улыбку Чимина. – Безумно. Чим пищит от смущения и прижимается к крепкому все еще разгоряченному телу, а Чон смеется над его милым, но таким развратным и пошлым видом. Пак переворачивает Чонгука, обнимая, и умещается ему как раз на причинное место, испуганно выпучивая глаза. - Ой, - бормочет он, пытаясь вырваться. – Я не хотел... - Не хотел? – изгибает бровь старший. – Сейчас проверим, хочешь ты или нет... Чонгук целует Чимина, а младший отвечает на поцелуй и счастливо жмурится. Впереди ночь, укрытая одеялом. Их никто не увидит, и о них никто не узнает. А еще у Чима что-то трепещет под ребрами. Потому что рядом любимый Чонгук, который в постели просто нереальный, а еще чувствует Чимина как никто другой; а еще потому, что он, кажется, узнал, что такое счастье и любовь. И такое счастье он никогда от себя и на шаг не отпустит.

***

Наигранное безразличие никогда не делает жизнь проще. Несказанные слова не спасают, а делают лишь больнее. Одиночество и холод – побочные эффекты твоей глупости. Будучи не искренним и молчаливым ты врешь сам себе, обводя вокруг пальца. Рушишь то, что было почти достроено. Скрывать чувства под маской – ошибка. Однажды, когда тебе надоест играть и притворяться, прятать огонь в горящих глазах, сдерживать рвущиеся наружу объятия, говорить необходимое и такое желанное, ты поймешь, что опоздал. Пути назад нет, если ты выбрал самый простой способ. Там, где, как ты думаешь, нет никаких последствий и «отсутствие результата лучше, чем плохой результат» на самом деле тебя поджидает то, что больше всего ты ненавидишь. Если ты не хочешь покрыться льдами одиночества и сворачиваться в клубок у мокрой подушки, то действуй. Если ты соберешься и осознаешь, что «только здесь и сейчас», то будешь счастлив. Никогда не страшись говорить и признаваться в том, что тебя волнует, иначе будет поздно. Никогда не сдерживай объятий и прикосновений, если знаешь, что это необходимо, иначе будет одиноко. Не бойся показывать истинного себя, свои искренние эмоции и свое настоящее лицо, иначе будет больно. И никогда слышишь? никогда не скрывай свои чувства под маской.