Мы все умрем, людей бессмертных нет, И это все известно и не ново. Но мы живем, чтобы оставить след, Дом иль тропинку, дерево иль Слово. Р. Газматов.
— Когда у меня умерла мама, шел дождь. Он был настолько сильным, что смывал все, к чему прикасался: цветы, скорбь, но самым удивительным было то, что никто не знал, как и почему она умерла. Отец всегда отмалчивался, а сейчас… Кажется, я понимаю, что произошло. Такие как Бражник были всегда и возможно, что с ней что-то и случилось. — Адриан прислонил руку к холодному стеклу и устало прикрыл глаза. — Весь день я провел в бегах по городу, чтобы найти ответ на вопрос: «А кто же такая Леди?». Она была со мной каждый день и всегда спешила на выручку. А теперь? У меня остались сутки, на улице дождь как на похоронах и нет даже догадок о том, кто под маской. — Ты живешь с широко открытыми глазами, которые слепо осматривают мир. Не замечаешь мелочей, лишь огромные и тяжелые, никому не нужные, моменты, которые четче всего отпечатались в твоей памяти. Понимаешь? Ты знаешь, кто под маской, просто никогда не обращал внимания. — Тикки подлетела к парню и прижалась к его щеке. — Она всегда рядом и в обычные дни, просто ты пропускаешь это мимо себя. — Ничего я не знаю. Я вообще никого спасти не могу. — Он встряхнул головой и оправив растрепавшиеся волосы, залез на окно с ногами. — Мастер ошибся, когда давал мне талисман. Квами перевела взгляд на грязное стекло и глубоко вдохнула. Прозрачные капли яростно били по оконным рамам, гулкими раскатами ударялись и тонким, протяжным визгом распадались на сотни крошечных брызг. На улице была изморозь, и, даже из комнаты чувствовался легкий морозец, который омывал кожу и навевал сон. Но она знала, что Адриан не уснет. От прежнего блеска зеленых глаз не осталось и следа, а кожа из мягкого оттенка погрубела, приобрела более бледный цвет. — Может, ты ему скажешь имя, какая разница? — Плагг недовольно заворочался в тарелке из-под сыра и поднял взгляд. — Иногда надо нарушать устав квами. — Это ты никогда ему не следовал, а я так не могу. Это не правильно. — Тикки села рядом и опустила головку. — Для чего мы это делаем? Спасаем всех и каждого, но при этом не можем спасти своих друзей, в том числе и мотылька. Он всегда попадал в руки злодеев и корыстных людей. — Наверное, это делается затем, чтобы чаша весов всегда была равна. Посуди сама, мы всегда зависим друг от друга: моя способность разрушать, а твоя исцелять и в тоже время, никто из нас не действует в одиночку. — Он посмотрел на своего хозяина и с минуту замолчал. — Ты права, я никогда не следовал правилам, поэтому прости. — За что? Подожди… Плагг! — Тикки резко подняла голову и попыталась догнать товарища, но тот уже что-то шептал на ухо расцветающему Адриану. Не нужно иметь четкий слух, чтобы понять, о чем он говорил. — Так нельзя ведь. Устав, есть устав! — А любовь и жизнь человека, есть сила. Я хоть и люблю поесть и поваляться в постели, но это знаю наверняка. — Он подмигнул ошарашенной подруге и скрылся в кольце. — Скоро мы вернем твою Маринетт!***
Воздух был плотным и вязким от пепла, который черными комками оседал на влажную землю. Ша Нуар прошел вперед, осматривая пустые улочки и магазины, бросал робкие взгляды на свинцовое небо и продвигался осторожно, почти не дыша. Тишина улицы угнетала. Все это напоминало фильмы, которые так любил его отец: апокалипсис, мир уничтожен и лишь небольшие группы людей борются за выживание в уже погибших городах. — Так-так-так, котик вышел из своего укрытия, не так ли? — Он резко обернулся и гулко сглотнул. Перед ним стояла его Леди, только другая ее сторона — холод и жестокость в глазах, окровавленное платье и зверский оскал. — Что? Я уже не такая красивая как прежде? Об этом ты думал, когда целовался с Лисицей? — Послушай меня, Маринетт, все было совсем не так. — Заметив, что девушка дернулась, будто ее ударили током, он продолжил, при этом, осторожно пробираясь к ней все ближе. — Я знаю, что ты чувствуешь, потому что сам я это, конечно, не переживал, но видел не раз. Маринетт, я всегда любил тебя, и появление незнакомки из другого города ничего не изменит. Разве имеет значение прошлое, если я всегда заигрывал только с тобой? — Ты заигрываешь со всеми, уж такова твоя природа, котик. Но все, мне надоело размусоливать эту тему, как лужу по асфальту. — Она зашипела и кинулась вперед, повалив Нуара на землю. — Я бы с радостью поговорила, но вот только сейчас тебе не до этого будет. — Маринетт, черт возьми, остановись! — Он резко перевернул ее и прижав за горло к земле, провел указательным пальцем по выпирающим клыкам. — Посмотри! Посмотри, во что ты превратилась! В чудовище без воли и эмоций, разве это правильно? Маринетт, ответь же! — Ты слишком жал… — Девушка выгнулась дугой и сделала глубокий вдох, опадая на землю с характерным свистом. Ее тело забилось в агонии, глаза под черной маской блестели лихорадочным огнем, а дыхание и без того болезненное, стало частым и прерывистым, будто она задыхалась. — Что ты… Что ты…сделал…со мной… Кот Нуар вздрогнул и посмотрел бездыханное тело, которое приобрела бледный меловой оттенок. Костюм Бражника исчез, как и аккума, и он увидел Маринетт: хрупкую и легкую словно перышко, в яркой, уже выцветшей одежде и пустыми, некогда светлыми, голубыми глазами. Почувствовав слезы, которые стекали на красный от крови асфальт, он отменил трансформацию и положил голову девушки к себе на колени, перебирая черные, растрепавшиеся волосы. — Вот так Плагг, я не успел. — Он сжал губы в тонкую полоску и прерывисто вдохнул. — Наверное, это судьба. Адриан просидел так около часа, пока Маринетт неожиданно не сделала глубокий вдох и не произнесла краткое, но такое родное: — Ша Нуар?