Белое

      С некоторых пор Георик перестал любить зиму.       Серое небо, нависающее над столицей; пронизывающие метели, приносящие с собой множество острых, словно иглы, снежинок; белые сугробы, красногрудые снегири и тёмные, почти чёрные стволы столь редких в городе деревьев.       Белое, алое и чёрное — таким стало для Георика это время года.       Для Лилит зима — праздник. Его сестра в очередной раз со смехом впускала в комнату порыв ледяного ветра, распахивая створки окна. Холодная свежесть обжигала руки и лицо, Георик лишь вздыхал и вертел в руках стакан бренди. С улицы доносился смех — дети играли в снежки и катались на ледяных горках. Щеки Лилит, наблюдающей за ребятнёй, слегка краснели, глаза радостно блестели, но она не мчалась на улицу, ожидая прихода Сен-Жермена. А стоило тому переступить порог их дома, как Лилит увлекла его на улицу к ребятне.       Для Сен-Жермена зима — ожидание чуда и дни, когда он мог побыть с дорогими сердцу людьми. Словно дитя он радовался высоченной ели, украшая её собственноручно изготовленными игрушками, и самым простым подаркам от друзей. Георик, получив небольшую коробочку из рук Сен-Жермена, поблагодарил его кивком и отложил подарок в сторону. — Что-то случилось? — в голосе друга прозвучало неподдельное беспокойство. — Просто тяжёлый день, — отмахнулся Георик. — Сен-Жермен! — Лилит, позабыв о том, что она — «благородная дама», вихрем ворвалась в гостиную. — Надеюсь, ты не запамятовал: что обещал сходить со мной в магазин, о котором рассказывала госпожа Марин? — Мы же только с улицы, — обречённо выдохнул Сен-Жермен. — Ты обещал! — вздёрнула подбородок Лилит. — Что же, раз обещал… Георик, пойдёшь с нами? — Я не… — Вы хоть дверь закрывали бы, — в дверном проёме показался Михаэль. — Этот разбойник, Чёрный Тюльпан, на днях ограбил поместье неподалёку. Представить не могу: чем только бравые стражи порядка заняты? — Не начинай, прошу тебя, — Георик всё-таки улыбнулся.       Разговоры о том, что королевской страже стоило дать больше полномочий, и тогда уровень преступности снизится — стали излюбленной темой Михаэля. Благо, королева Сильвия пока не прислушивалась к подобным речам. — Чёрный Тюльпан грабит только плохих людей, — заявила Лилит, тряхнула волосами и подхватив Сен-Жермена под локоть, потащила его к выходу. — Идём, видишь у брата и Михаэля очередной о-о-очень важный разговор.       Общая память о событиях, которые так и не произошли, осталась лишь у Георика и Михаэля. Ни Сен-Жермен, ни Лилит ничего не помнили, но они привыкли к тому, что в такие вот зимние дни Георика охватывала непонятная хандра, от которой его мог отвлечь Михаэль. — Мне кажется, они будут прекрасной парой, — поёжившись, Михаэль закрыл окно и сел напротив. — Да, будут, — Георик отставил пустой стакан. — В этой жизни точно будут.       Для Михаэля зима — время забот, Рождество, а ещё преддверие весны. Георику иногда казалось, что его друг приносит с собой тёплый солнечный свет, который прогонял тьму и побеждал зиму. Будто лёд и снег медленно таяли от одного присутствия Михаэля, разливаясь ручьями, по которым они в детстве пускали бумажные кораблики. Когда же друг покидал его, Георик вновь ощущал истинную природу зимы.       Зима — это бледное лицо и тёмные губы, сладострастный поцелуй и привкус горькой, словно сок полыни, крови.       Зима навевала воспоминания о холодных глубинах Ада, которые выжгли на сердце Георика клеймо, не дающее позабыть о том, кого он собственноручно уничтожил.       Если бы Георику представилась возможность, то он убил бы Мефистофеля ещё раз сто. Впрочем, может ли смертный, пусть при помощи благословлённого Небесами оружия, уничтожить творение Создателя? Обратить в прах — да, изгнать обратно в глубины Ада — быть может, но убить…       Мефистофель продолжал преследовать его и после «смерти». Демон являлся Георику во снах и вкрадчиво нашёптывал обещания, обвивая вокруг его шеи изящные руки с длинными алыми когтями; приходил, соткавшись уже не из теней, но снежного бурана, вспыхивая в огоньках свечей.       У Мефистофеля было право на душу Георика, а у него — бессонные ночи, обкусанные, кровоточащие губы и ангел, стоящий за правым плечом.       Зима — время, выбранное Мефистофелем, чтобы напоминать Георику об адском холоде; заключённом во льдах озера Коцит Люцифере и веках ожидания.       С некоторых пор Георик Забериск ненавидел зиму.