Пять иен

      Приоткрытое окно, жалобно звякнув, распахнулось, тяжёлая штора с грохотом отъехала в сторону, впуская в комнату встрёпанного Ято.       — Я требую объяснений! Немедленно! — Подоконник под ногами угрожающе скрипнул. Цветочный горшок опасно накренился. Хиёри, вытиравшая влажные после душа волосы, вскрикнула и едва не выронила полотенце.       Ято заметил полуодетую подругу и резко замолчал — лишь по инерции тряс зажатым в кулаке телефоном. Хиёри обречённо вздохнула, прошагала к Ято и перехватила его руку, остановив мельтешение, после чего решительно развернула к себе экран. Увидев фотографию, вызвавшую такую бурю негодования, она густо покраснела. Ято прищурился: не ожидала, что всё станет известно, да еще так скоро?       — Ты действительно целовалась с этим типом?! — излишней дипломатией он себя никогда не утруждал.       Хиёри растерянно моргала. Потом, видимо, вспомнила, что лучшая защита — это нападение, и ринулась с места в карьер:       — Да кто бы говорил! Ты ведь сам поцеловал Бишамон!       — Чего?! — опешил Ято.       Хиёри метнулась к письменному столу, споткнулась о школьную сумку, сердито отшвырнула её куда-то в сторону, и полминуты спустя Ято в недоумении уставился на фотографию: разве это можно считать поцелуем? Просто шутка — ну да, не лучшая, но шутка же! С чего тут заводиться? Тот пикник под сакурой с самого начала был сплошным недоразумением. Почему же Хиёри так беспокоит и сердит — определённо сердит! — глупый случай, о котором он сам никогда бы не вспомнил? Дойдя в рассуждениях до этого момента, Ято снова разозлился: да она нарочно отвлекает всякой ерундой внимание от самого главного!       — Хиёри, это правда? — голос сорвался от напряжения.       — Что за вопрос? Конечно, правда! — буркнула Хиёри, отводя глаза, и закончила едва слышно: — Ну вот зачем Кофуку прислала снимок? Как будто мне нужно напоминание...       — Я не о том, а об этом, — Ято помахал своим телефоном. — Всё дело в нём, да?       Хиёри насторожилась, уловив непривычные нотки в голосе:       — О чём ты?       — Когда я вспоминаю тот день, то понимаю, что ты с самого утра хотела вернуться домой: улыбалась через силу, отказывалась фотографироваться, умоляла не тянуть тебя на парад — всё потому, что тебе нужен был он, а не я, так? — горько усмехнулся и запустил пальцы в волосы. — Ты делаешь одно, говоришь другое... А я просто теряю голову, когда ты рядом...       Хиёри смотрела на Ято с таким изумлением, словно видела впервые.       Он не подпрыгивал от возмущения, не вопил, не размахивал руками, как обычно, требуя внимания и сочувствия — просто сидел на кровати и крутил в руках телефон. С лицом непривычно серьёзным, сосредоточенным, он казался значительно старше. Никаких упреков — только в глазах печаль и странное понимание: бог бедствий никому еще не приносил счастья. Тем более самому себе. Он не имеет права требовать объяснений — она ничего ему не обещала, а значит, не предавала. Но тогда откуда же эта ноющая боль в груди?..       Хиёри взмахнула рукой, словно хотела коснуться Ято, но не решилась. Посмотрела в сторону и смущенно сказала:       — Понимаешь, это было тройное свидание. Я не хотела идти, но девочки уговорили. Я даже не знала, кто там будет. Мне было тревожно и совсем не весело, всё казалось каким-то... неправильным. И то, что случилось... Я бы очень хотела забыть... А потом ты привёл меня туда же. И я... — не договорив, Хиёри спрятала лицо в ладонях.       "Она совсем не смотрит мне в глаза, — внезапно кольнуло Ято. — Стыдится? Или жалеет?"       В комнате повисла напряжённая тишина.       — Знаю! — воскликнула вдруг Хиёри, заставив Ято подскочить на месте. — Я знаю, что мне нужно! Ты же бог, правда?.. — она закружила по комнате, заглядывая в ящики стола, комода и даже почему-то под кровать.       "Оделась бы ты, что ли..." — тоскливо думал Ято, удивленно наблюдая за странными действиями Хиёри.       А она тем временем уже лихорадочно рылась в школьной сумке и наконец с победным возгласом развернулась, сжимая что-то в кулаке. От резкого движения полотенце угрожающе колыхнулось. Ято нервно сглотнул и отвёл глаза.       — Я хочу забыть! Забыть и никогда не вспоминать, что то свидание с Фуджисаки-сэмпаем вообще было. Пожалуйста, Ято, помоги мне! — Хиёри склонилась в поклоне, вытянув вперед руку с монеткой в пять иен. Влажные волосы, наспех скрученные в нетугой узел, рассыпались по плечам. Ято нахмурился, подозревая подвох, но всё же поднялся и шагнул к ней. Осторожно коснулся протянутой ладошки.       — Твое желание услышано, Ики Хиёри! — мгновенно осознал, что совершает ошибку, но остановиться уже не мог.       Хиёри выпрямилась и замерла, отчего-то зажмурившись, хотя перерезание связующих нитей не причиняет боли.       Мысль о том, что Ято без оружия, ей в голову не приходила.       Секунды складывались в минуты. Молчание затягивалось. В недоумении Хиёри подняла голову и невольно отшатнулась, натолкнувшись на странно-внимательный взгляд: Ято стоял совсем близко. Их разделяло полшага — можно было рассмотреть каждую морщинку в уголках глаз, каждую трещинку на губах… Голова кружилась. Ято забыл сомнения и подозрения. Только она. Только её глаза, в которых отражаются его. Всего и надо, что вглядеться…       Первый поцелуй — легкий, почти невесомый — пришелся в уголок губ. Хиёри дернулась, пытаясь отвернуться, но Ято не позволил. Кончиками пальцев он осторожно провёл от щеки к ключице, отчего Хиёри, непроизвольно потянувшись за несмелой лаской, прерывисто вздохнула. Кровь гулко стучала в висках. Ято гладил лицо Хиёри, что-то говорил, сам не слыша своих слов, легко касался губами волос. Она подалась было вперед, обнимая, как вдруг вскрикнула, отшатнулась, и глаза у нее сделались отчаянные — как тогда, в парке. Ято мгновенно догадался: вспомнила того. Ну уж нет! Только не сейчас!..       Хиёри пыталась вырваться, но объятия оказались неожиданно крепкими.       — Забудь о нем! — яростно выдохнул Ято ей в губы. — Не думай, не сравнивай — забудь!       — Но я не… — от нового поцелуя — уже не осторожного, а требовательного — все мысли вылетели из головы. Хиёри покачнулась, но сильные руки сжали её плечи, не давая упасть.       Поначалу Ято хотел только одного: чтоб эта дурёха выбросила Фуджисаки из головы, памяти и сердца. Маловероятно, конечно, однако мерзавец всегда добивался своего, а сейчас нацелился на Хиёри. На его, Ято, Хиёри! Но ревность мало-помалу уступала место страсти.       Лёгкий цветочный аромат, исходящий от её волос, усилился и казался непривычно сладким, почти резким — чувства обострились до предела. В разом опустевшей голове птицей билось её имя. Ято потерял счет времени, провалившись в водоворот ощущений, пока ледяной волной не накатило понимание, что на прильнувшей к нему девушке одно лишь тонкое полотенце, чудом еще держащееся на груди. Холод сменился жаром: Ято отчётливо понял, что еще секунда — и никто и ничто его не остановит…       Он чуть отстранился: Хиёри стояла перед ним, тяжело дыша, раскрасневшаяся, с припухшими от поцелуев губами. От его поцелуев… Ято сжал зубы в попытке привести в порядок разбушевавшиеся — впервые за сотни лет — чувства. В обращенных к нему сияющих глазах не было страха, протеста или хотя бы сомнения — лишь отблески того шального пламени, что бушевало сейчас в нём самом: на благоразумие Хиёри рассчитывать больше не приходилось.       Ято знал, что нужно остановиться, пока не стало слишком поздно. Нужно уйти. Вот сейчас окликнуть и сказать…       — Прости… — одними губами шепнул он и шагнул назад, проваливаясь в спасительную пустоту. ***       Просторная комната тонула в лиловых сумерках. Уличный фонарь лишь слегка подсвечивал белоснежные занавески на распахнутом окне, и слабые отблески его скользили по аккуратно заправленной кровати, на которой сидела Хиёри. В светлом домашнем платье, не замечая вечерней прохлады, она сосредоточенно глядела перед собой, и на лице её читались горечь и обида. Ушел. Исчез. Растворился. Сбежал. Черты её исказились на мгновение, словно она хотела закричать, но сил внезапно не нашлось, и теперь остаётся лишь сидеть, безвольно уронив руки на колени.       За окном громыхнуло. От резкого порыва ветра тревожно зашелестели листья кленов у дома.       Для Ято лицо Хиёри — открытая книга: вот провела пальцами по губам, покраснела так, что видно даже в полумраке — вспомнила недавние поцелуи. Ято их тоже не забыть. До сих пор он жил лишь за счёт чужих смертей. Люди, чьи судьбы пересекались с его, быстро исчезали, забывая мимолетную встречу. Сомнительным постоянством отличалась лишь вражда с Бишамон, но и та давно наскучила. А потом появилась Хиёри. Ято понимал, что Тэндзин прав: не дело человеку быть связанным с Дальним берегом. Понимал, что должен отпустить: больно будет только ему, но он справится. В первый раз, что ли? А Хиёри отказалась — уверенно и наотрез, чем выбила Ято из привычной колеи потерь...       Порыв посвежевшего ветра раздул занавески. Упали первые капли дождя. Хиёри в комнате невесело улыбалась, бездумно водя рукой по школьной сумке, забытой на кровати... и вдруг губы задрожали, она качнулась вперед, уткнулась лицом в подушку и заплакала — приглушённо, но горько, навзрыд. Ято устало прижался разгорячённой головой к шершавому стволу старого дерева: наверняка вспомнила, что её пять иен он принял. Дурочка. Подойти бы, обнять, заставить забыть глупые мысли... Никогда больше она не станет для него работой. Холодком коснулась сердца тревога: а если Хиёри не сможет понять? Да и вообще, кто они для неё? Ну, Юкине — младший брат, о котором можно заботиться, успехами которого можно гордиться. А Ято? Друг, наверное. Просто друг. И не нужно усложнять...       Хиёри плакала долго, пока, обессиленная, не заснула. Дождь барабанил по крыше, шептался с листвой, струился потоками по стеклам. Лужи вскипали пузырями. Косматые тучи неслись над городом, цепляясь за крыши небоскребов, однако прорехи, сквозь которые проглядывали первые звезды, мгновенно затягивались.       В комнате бесшумно возник Ято. С волос его текло, футболка промокла, в руках была свёрнутая куртка — поглощённый невеселыми мыслями, он даже не догадался надеть её, когда начался дождь. Ято закрыл окно, под которым на полу собралась небольшая лужица, задёрнул плотные шторы, отчего в комнате стало совершенно темно. Осторожно прошел вдоль стены до выключателя, который — он помнил — был рядом с кроватью, и нажал на кнопку. Круглый ночник с золотыми звёздочками приглушенно осветил часть комнаты. Хиёри прерывисто вздохнула, но не проснулась, лишь зябко поёжилась.       Ято осмотрелся в поисках того, чем можно укрыть Хиёри, и, ничего не найдя, набросил ей на плечи свою куртку. Присел рядом, внимательно всматриваясь в заплаканное лицо, лаская — только лишь взглядом! — чуть нахмуренные брови, щёки со следами недавних слёз, приоткрытые губы, на которые он изо всех сил старался не смотреть, но ничего поделать с собой не мог. Ято перевел взгляд на тонкую руку с голубоватой венкой на запястье, которой нестерпимо хотелось коснуться, и ощутил щемящую нежность: ничего в ней не было от той Хиёри, с которой они ненадолго сошли с ума несколько часов назад. Сейчас она казалась маленьким обиженным ребенком, которого хотелось утешить. Больше Ято не позволит ей плакать из-за него... Он понимал, что сон Хиёри не продлится долго и нужно поскорее уйти, но оставался на месте, задумчиво прислушиваясь к перестуку дождевых капель за окном — теперь почти уютному. Мерно тикали часы на стене.       Наконец Ято поднялся. Он пригладил спутанные, давно высохшие волосы Хиёри, поправил куртку, которой она была укрыта, и, хмыкнув, вложил в полуоткрытую ладонь монетку в пять иен.       Хиёри вздохнула и улыбнулась во сне.