неправда ли?

Прячась под одеялом, чувствую себя иллюзорно защищённым. Оно даёт мне напускную безопасность, и я бросаюсь под колёса этой иллюзии, фантазии, что скрывает меня в своей тонкой сущности. Одеяло не спасёт меня от собственных поступков и глупости. Каждый раз разбиваюсь, обещаю себе, что это был последний раз, когда я позволил слабости поглотить меня, но при виде твоей тающей улыбки и манящих тёмных глаз я скидываю замки тяжёлых запретов, свисающих на моей тонкой шее. Ты — целая канистра с горючим, я — дотлевающий костёр. Слова, будто хрупкий фарфор, разлетаются на мелкие осколки, а поступки оставляют пятна из сажи на белой коже. Заматываюсь жалящей тканью, что не оставляет на мне живого места, словно обезумевший маньяк, и шагаю по грязной земле, не заботясь о том, что скажут люди. Мнение — пустой звук, живущий лишь для того, чтобы существовать. Смотрю на тебя сквозь пелену шатких слез, разлагаюсь под обычным «все хорошо», взрываюсь сотнями «я в порядке», горю в адском пламени огня «не волнуйся», истекаю кровоточащим «я люблю тебя». Я смотрю в твои темные глаза в надежде увидеть искорку взаимности, мысль о находке которой питала меня долгие месяцы, проведенные под фальшивой защищённостью. Шепчу избитые, покрытые синяками и ссадинами слова, наполненные самым искренним, что осталось в сшитом уродливом трупе, поселившимся внутри меня. Надеюсь, что и сегодня ярко вспыхну, словно Полярная звезда на темно-синем, будто твоя любимая темнота, небе, и буду гореть, подпитываемый твоими тёплыми чувствами. Но ты лишь качаешь головой, а твои глаза цвета осенней листвы не выражают то, что я так желал увидеть, — я вижу в них сожаление. Шепчешь тошнотворное «прости», отворачиваясь, спешишь уберечь себя от убогого зрелища, которое тебе порядком надоело. Моя улыбка даёт сухую трещину, смачиваемую солёными, как морская вода, слезами, и где-то в напряженном воздухе слышится звон разбитого стекла. Тебе остаётся только переступить через остатки меня. И я вспыхиваю последними лучами солнца в отблесках разбитого вдребезги сердца, лежащего сиротливыми кусочками у твоих ног. И я надеюсь, что однажды ты завернешься в больно колющие осколки также, как и я заворачивался в любовь к тебе.