Все идёт по плану

Режиссерское «Стоп» звучит как благословение. Усталость, словно только и ждала своего часа, наваливается со всей силы, выдавливая остатки бодрости. — Неужели, — тянет Егор, вытягивая затекшие ноги. — Я останусь спать в кресле. Прям здесь. Все. Мигель рядом устало смеется, рассматривая кепку. — Хотя бы до гримерки доползи, там спать удобнее, — подначивает он. — Что, даже мстить не будешь? Мигель хитро оглядывается вокруг, отмечает, что в зале остался только оператор, копошащийся на задних рядах, и льнет к Егору, опираясь руками на его кресло. — Не сегодня, — выдыхает Мигель ему в губы, опаляя горячим дыханием. Егор завороженно смотрит ему в глаза, облизывает губы, стараясь дотянуться до Мигеля, но тот отходит так же резко, как вообще все это начал. Он выходит из съёмочного павильона, прекрасно зная, что Дружинин рванет за ним. Провоцировать друг друга они умели так же хорошо, как танцевать. Мигель прекрасно знает, куда нужно надавить, знает, где нужно промолчать, чтобы потом получить феерию. Он неспешно идёт по коридору. Сзади тихо стучит дверь зала, и Мигель ухмыляется. Все идёт по плану. Егор нагоняет его уже в гримерке. У них, вообще-то, у каждого своя, но он знает, чего хочет его коллега, поэтому сразу находит нужную дверь. — Какого черта? — удивленно спрашивает он, продолжая играть отведенную роль. — Ты о чем? — Мигель увлеченно крутит кепку в руках, будто бы не в силах выбрать: кинуть её на столик или убрать в шкаф. Кепка летит на стол, когда сильные руки Дружинина сжимаются на его талии. — Мужчина, держите себя в руках. В вашем возрасте вредно так нервничать. Мигель видит в зеркале, как мгновенно загораются глаза Егора, слышит, как тот выдыхает сквозь зубы и шепчет ему в шею: — Поговорим о возрасте? — хитро ухмыляется Дружинин. — Ладно. Но это у вас здесь пульс шалит, — он пальцами касается бьющейся на шее Мигеля жилки, прижимаясь к ней. — Аритмия? Гипертония? Давление? — Су-ука, — выдыхает Мигель. — Что, не угадал? Какая жалость, — наигранно удивляется Егор, наклоняясь к его уху. — Не там ты играть начал. — А кто сказал, что я играю? — улыбается Мигель, пытаясь выровнять сбившееся дыхание. Он чувствует, что они меняются ролями, но он не может себе этого позволить. Он резко выворачивается, мастерски избегая поцелуя, и отходит к шкафу. — А как это, по-твоему, называется? — Ничего личного. Мигель все ещё улыбается, и Егору хочется стереть это выражение с лица к чертовой матери. Прижать этого несносного мужчину к любой плоскости и выбить из него всю дурь так, чтобы из глаз звезды сыпались. Чтобы он задыхался от эмоций, чтобы он просил, срывался в скулеж, кусал губы и запрокидывал голову. Егор мотает головой и следует за Мигелем, уже у двери ловит его за руку и останавливает, вдавливая в ее деревянную поверхность. А потом находит его губы своими и припечатывает поцелуем. Мигель сдавленно охает, упираясь затылком в дверь, находит на ощупь дверной замок и задвигает щеколду, не забывая отвечать на поцелуй. — Что ты делаешь? — Что ты пристал со своими вопросами, — возмущается Мигель. — Ничего я не делаю. У Егора в голове набатом бьётся: «Большой ребёнок», а за растление детей сажают. Даже при том, что эти «дети» красноречиво прижимаются к бедру. — Ну хорошо, — Егор отходит к окну. Перед ним открывается прекрасный вид на вечерний город. Огни машин снизу текут яркой рекой, свет фар слепит так, будто светит прямо ему в глаза. — У тебя вот тут что-то грязное, — Мигель мягко касается спины Дружинина, и тот чувствует тепло его ладоней сквозь слои одежды. Они оба напряжены до предела. Одно неловкое — или наоборот — движение — и все покатится в Тартар со скоростью света. Егор дышит сквозь зубы, проклиная этого чёртова провокатора и заклиная его что-нибудь уже сделать, потому что иначе он сделает все сам, а потом будет долго наблюдать наигранно обиженный взгляд, мол, я ведь сам хотел. — Почистишь? — голос звучит на удивление ровно. — Конечно. Мигель начинает тереть его спину, и Дружинин чувствует, как терпение покидает его. Господи боже, дай этому человеку ума и догадливости закончить уже свою игру быстрее. Егор чувствует горячие пальцы на своей шее, даже не спрашивает ничего, просто ждёт. Мигель касается его кожи, медленно ведёт вниз, за ворот пиджака, проводит по кромке рубашки. У Егора в голове все плавится, перед глазами все плывёт, поток огней на дорогах сливается в одно туманное марево. Рука исчезает так же резко, как появляется. Егор разочарованно выдыхает. Кто бы знал, как ему надоели эти игры. Хотя здесь инициатором был он: когда он радостно хлопал в ладоши, поддерживая Пануфника, он знал, на что идёт. То, что мстить ему будут долго и со вкусом, было понятно сразу. Егор видит в оконном отражении, как Мигель отходит куда-то к зеркалу. Он что-то внимательно рассматривает в нем, скорее всего, просто наблюдая за Дружининым. Распаленный, доведённый до точки, Егор подходит к нему со спины и без лишних разговоров впивается поцелуем в шею, поставленную будто бы специально. Хватит. Игры кончились. — Что ты… — Мигель судорожно втягивает воздух сквозь зубы. — Ничего личного, — Егор отрывается на секунду, ловит в зеркале потемневший взгляд и снова принимается терзать нежную кожу. Мигель задыхается, цепляясь за край столика, пока пальцы Дружинина ловкими движениями расстегивают пуговичку за пуговичкой на его рубашке. Он касается оголенной кожи, посылая тысячи мурашек, губами оставляет лёгкие поцелуи, переходя к плечу, стягивая рубашку все ниже. Егор жадно шарит руками по телу, пальцами сжимает соски и ведёт горячими ладонями ниже, к краю штанов, цепляет большими пальцами и тянет вниз. Мигелю хорошо. Он плавится в умелых руках, жгучее желание тугим узлом завязывается в животе, а ком в горле мешает нормально дышать. — Быстрее, — стонет Мигель. Егор ухмыляется, расстегивая пуговичку на его джинсах и окончательно стягивая их вместе с бельём. А затем обхватывает рукой возбуждённый член и резко проводит вверх-вниз. Мигель захлебывается стоном, откидывая голову назад. — Не тяни, твою же мать. Егор дрочит ему с оттяжкой, медленно проводит рукой по всей длине, лаская головку большим пальцем. Мигель дрожит, подаётся бедрами вперёд и жадно смотрит в зеркало. На длинные пальцы на своём теле, на глаза, в полутьме гримерки сверкающие похотливым блеском. Дружинин восхищенно смотрит на него, запоминая каждый изгиб. Дрожащими руками Мигель тянется к его ширинке. Там давно тесно, так что Егор не сопротивляется, даже помогает, накрывая ладонь своей. Хотя это, конечно, больше сбивает с мыслей, чем помогает, но Мигель справляется с задачей, резко дергает джинсы вниз, освобождая член из плена белья. Егор приспускает штаны, притягивает Мигеля за подбородок к себе и целует, жадно и собственнически. — Все в кармане, - хриплым голосом произносит Мигель, нетерпеливо дергая Егора за руку. Тот снова ухмыляется, достаёт из его штанов тюбик со смазкой и презерватив. Мигель упирается локтями в стол, лбом — в зеркало, Егор скидывает пиджак, расстегивает верхние пуговицы своей рубашки, разминает шею. Затем нежно гладит Мигеля по бокам и выдавливает смазку себе на пальцы. Первый палец входит легко. Мигель тихо чертыхается, закусывая губу. — Да не тяни же ты. — Как скажешь. Следом входят ещё два пальца. Егор толкает их внутрь, разводит, растягивая мужчину. Задевает нужную точку. Мигеля выгибает, выламывает напрочь. Егор толкает быстрее и быстрее, держит, сжимая, его за бедро. Мигель стонет, насаживаясь нетерпеливо. Нужно больше. Больше прикосновений, больше чувств. Больше. Кажется, он произносит это вслух. Егор убирает пальцы и пару секунд мешкает, раскатывая презерватив и выдавливая сверху смазку. — Ты уверен? Мигель только качает головой, тихо усмехаясь. Дружинин аккуратно приставляет головку ко входу, давит, медленно входя, держит Мигеля руками за бедра. Тот рычит и резко подаётся назад, насаживаясь до конца. У Егора перехватывает дыхание от переизбытка… всего. Спустя пару мгновений он начинает двигаться, набирая темп. Мигель держится за стол до побелевших костяшек. Егор двигается все ещё осторожно, но уже быстрее, быстрее, добиваясь того ритма, которого хотелось обоим. Мигель подаётся назад, навстречу. Егор обхватывает его член рукой, стараясь попасть в такт своих движений, но страсть захлестывает с головой, срывая к чертовой матери тормоза и ломая границы. Егор сжимает рукой бедро, толчками вдалбливая мужчину в стол, рваными движениями лаская его член. Мигелю космически хорошо. Он не знает, куда податься: то ли вперёд, толкаясь в руку, то ли назад, насаживаясь глубже. Ощущения разрывают его изнутри, разламывают надвое. Слишком горячо, слишком хорошо. — Смотри, — хриплым шепотом шепчет Егор ему на ухо, следом оттягивая зубами мочку. Мигель захлебывается в полукрике, накрывая руку Егора на члене своей, сжимая и ускоряя темп. Он смотрит в зеркало, цепляясь расфокусированным взглядом за детали. Абсолютно дикий взгляд. Дрожащие руки. Длинные пальцы Егора на бедре. Переплетение рук на члене. Мигель закусывает губу, выгибается в спине, прижимаясь к Дружинину, и с криком кончает, выплескиваясь на многострадальный стол. Егор входит до упора и кончает следом, ногтями впиваясь в кожу. Они дышат жадно, рвано. Егор медленно выходит и приводит себя в порядок. Помогает Мигелю немного прийти в себя, ласково гладя его плечо, пока тот натягивает джинсы и оправляет рубашку. — Тебя там никто не ждёт? — спрашивает Мигель, не смотря Егору в глаза. — Кто, например? — Пануфник. Он же круче меня. Егор хватает Мигеля за руку, тянет на себя и рычит ему в самое ухо: — Ничему тебя жизнь не учит. И целует его, кусая за нижнюю губу. Мигель усмехается. Все-таки, все идёт по плану. Мало ли, какой нестандартный у него план.