Сколько стоит решение?

      - Я не ожидала от тебя такого, Такседо Маск, - задумчиво говорила Луна, тыкая своими лапками по виртуальной клавиатуре, не отрывая глаз от экрана, на котором пульсировали красные стрелки, указывая место, где собиралась энергия. – Нужно было быть с тобой осторожнее.       - Луна, прекрати, - твердо сказала Усаги, делая шаг вперед. – Такседо Маск не враг нам. Ни одной из нас.       - Усаги, - кошка обернулась, но уже в следующую секунду снова уставилась в экран, - ты слишком легкомысленная. Возможно, он просто играет на твоих чувствах. Это может очень плохо закончиться.       - Неправда! – и Усаги, закричав, резко замерла, осознавая, что к глазам подступают слезы: она не хотела, чтобы сейчас её слабость вылезла, обнажив всю душу. – Глупости!       - Усаги, ты... – Макото замолчала, так и не договорив, в то время как за неё закончила Рей.       - Луна заботится о тебе, Усаги. Неужели ты не можешь этого понять? – услышав какой-то назидательный тон, Усаги отшатнулась и помотала головой.       - Неправда! Это всё ваши глупые слова! – закрывая глаза, чтобы сдержать рыдания, упрямо повторяла Усаги, твердя это всё громче. – Если на то пошло, то ему одному я доверяю больше, чем всем вам вместе взятым!       - Усаги!       Рванувшись с места, слишком порывисто, очень быстро, как, ей казалось, она совсем не могла, Ами вцепилась в руку подруги, собирающейся уходить. Взгляд голубых глаз Усаги, обычно веселый и беззаботный, в этот раз был злым, обиженным, и она дернула рукой, пытаясь вырваться.       - Отпусти, Ами! Отпусти!..       Больше никто не пытался её удержать.       Усаги, жмуря глаза, бегом поднималась по виртуальной лестнице, крепко сжимая в руках портфель, тяжелый от учебников. Ей хотелось бросить его тотчас же, но почему-то Усаги этого не делала, ибо на той грани, где от обиды ещё была способна мыслить, понимала, что это будет слишком истерично и глупо.       «Такседо Маск мне не враг, - сама себе твердила Усаги, перебегая дорогу. Водитель, под машину которого она чуть не попала, высунулся из окна и что-то гневно крикнул ей в спину, но было уже не до этого. – Не враг... Такседо Маск не может быть моим врагом! Он сделал для меня больше, чем они все, вместе взятые! Он спасал меня столько раз, он был готов погибнуть ради меня тогда... ведь, упав с балкона, мы вряд ли бы выжили. Но он не отпускал мою руку! Ни одна из них на такое не способна!»       Спеша, она задела плечом какого-то прохожего, коих в поздний час было мало, – и даже не подумала извиняться, потому что слишком много было переживаний, слишком сильно оседали они где-то в душе, боля, ноя, точно враг нанес ей саднящую рану и та никак не хотела заживать.       Да, они не были друзьями, но всё равно Усаги не ожидала, что её влюбленности будут препятствовать. Такседо Маск не враг, уж ей-то – точно! Он... никогда не сделает ей плохо, Усаги чувствовала, знала наперед, потому что никто не был способен играть так натурально, потому что его чувства были точно такими же, как и её.       А у неё была привычка – верить своему сердцу. Оно, как и красные заколки в её оданго, дополнение к форме Сейлор Мун, никогда не обманывало. Если билось учащенно, сильно – значит, этот человек действительно был на многое ради неё готов.       Усталость накатила где-то далеко от огней, на пустой дороге, когда Усаги поняла, что больше не может бежать, да и на ногах еле держится. Перед глазами всё стало расплываться, и, в тот самый миг, когда показалось, что сейчас она ударится головой об асфальт и убьется, тело подхватили знакомые руки: Усаги рухнула прямо в теплые объятия, всегда наполняющие её силой.       «Такседо Маск, - против своей воли, даже на грани сознания, улыбаясь, подумала Усаги, зная, что теперь может не открывать глаз, потому что этот человек не даст её в обиду. – Ты здесь».       Их отношения с девочками нельзя было назвать дружбой. Если бы они были взрослее, то это, наверное, было бы совсем сухое сотрудничество на базе юридических контрактов, подписей и договоров, сейчас же – какая-то смесь обязанностей из прошлых жизней, подростковых неясностей и общей цели. Только её наличие ещё не говорило о том, что участники стремления будут между собой в отличных отношениях. Рассуждать в таком ключе, с врагами у них тоже общая цель: найти принцессу и Серебряный кристалл – источник невероятной мощи. Только они почему-то враги, а не лучшие друзья навек.       Здесь вышло также.       Луна, кошка, говорила, что из тех фрагментов, которые восстановились в её памяти, на Луне (которая спутник) все воительницы и принцесса были очень дружны. Усаги не знала, что там было раньше, потому что ничего не помнила, кроме странных снов о рыцарях, огне и свою тонкую руку с жемчужным браслетом, а вот в настоящем не сработало заклинание на «мир, дружба, жвачка». Об этом не позаботились – а они не спешили кидаться друг в другу в объятия и вопить: «Ты мой лучший друг на всю оставшуюся жизнь!»       С Рей они, к примеру, вообще не сошлись. Усаги не понимала, за что именно, но видела (а Марс и не скрывала), что Рей недолюбливает её, смотрит на неё немного свысока, будто она сама была взрослой, умудренной опытом женщиной, а ей выпала роль глупого подростка. А ведь это именно ей Луна сказала быть лидером, ей, а не заносчивой брюнетке, пусть даже её огненные заклинания и более эффективны, чем одна лунная диадема!       Рядом с Сейлор Марс Усаги всё время чувствовала себя так, будто ей сделали одолжение. Да, она присоединилась к ней, когда ещё не было ни Ами, ни Макото – и это была такая честь, что самое время оказалось упасть на колени и молиться всем высоким, целуя носки красных туфель. Рей вообще была резкой, не стеснялась говорить, что считает её, Усаги, надоедливой, да и вообще часто повторяла, что, если бы не единая цель, она бы занялась всем в одиночку. Просто жаль предавать команду: «Ты же без меня в первой битве погибнешь! А союзника жалко, каким бы он ни был», - так она говорила.       Между прочим, Усаги даже и не собиралась вступать с ней в особый контакт. Она в ту пору сама ещё только пару раз с монстрами сразилась, так что было, собственно, не до чего. Это Луна насела: «Последи за мико из храма, последи за мико из храма. Я чувствую у неё силу, она может быть нашей принцессой. Последи за мико из храма». Надоела просто! Усаги отмахивалась, как могла, твердя, что кошка вызовет меньше подозрений, на что Луна парировала фразами о том, что от неё мало проку, а сама Усаги, пробудившаяся, как Сейлор Мун, – это связующая ниточка, которая может на что-то их вывести, ибо то, что может почувствовать Усаги, не под силу ей.       А вот Ами в какой-то степени была очень хорошей. Её нашла сама Усаги: милая девочка, которая постоянно носила с собой книжки и куталась в свитер так, будто на улице было очень холодно. Не слишком разговорчивая, Ами ещё очень часто употребляла в своем разговоре такие слова, которых Усаги отродясь не слышала. Это не значило, что дура, а просто энциклопедии казались ей немного скучными, да и какой смысл обзывать обыкновенный цветок каким-нибудь латинским «пирусом-замирусом»? Усаги тоже не знала.       Ами была очень робкой. И, когда она тогда убежала после битвы, Усаги была уверена, что не вернется: слишком была испугана. Нельзя было описать её шок, когда через пару дней Ами сама нашла её прямо в толпе, отведя в школьный парк на скамейку, где коротко сказала: «Сейлор Мун, я с вами». Отмазка про то, что она не Сейлор Мун не сработала: Ами осторожно поправила очки и сказала, что у неё достаточно ума, дабы отличить двух разных людей и узнать одного и того же в чуть измененных нарядах. В тот раз шутка о том, что не всем врагам это удается, а значит, они легко их победят, удалась: Ами тихо засмеялась, скромно прикрывая рот ладонью.       Какое-то время Усаги думала, что они с Ами-чан смогут стать действительно хорошими подругами. Ами побаивалась очень уж резкой и целеустремленной Рей, а потому больше жалась как-то к Усаги, и та от этого чувствовала себя прямо-таки победительницей, которая совершила что-то невероятное, была такой доброй и прекрасной. Рей гордо хмыкала, пожимая плечами, и в какой-то степени её равнодушие было оправданным: мико уже давно привыкла к тому факту, что её все шарахались, будто она была больной, но сейчас у неё была сила, цель, ради которой она была готова многое положить на алтарь, и всё остальное становилось менее важным, болезненным.       Потом отношения, правда, стали чуть холоднее, ибо Ами всё больше набиралась уверенности в себе, постоянно говорила о чем-то с Луной, торчала в командном центре, высчитывая вероятности, силу магии врагов, их возможности, пытаясь предугадать новый удар, дабы потом легко скоординировать их совместные действия. А у Усаги появился... Такседо Маск, о котором она могла думать, которого пыталась разгадать, неловко краснея и ощущая, как колотится внутри сердце и подкашиваются колени. В первый раз.       Неужели, любовь?.. Может быть.       Их же между друг другом объединял только долг, обязанность держаться вместе ради какой-то таинственной принцессы, чтобы их не раскидали и не переломили, заставив подохнуть в муках, как мелких, никчемных букашек, которые ни на что не способны. Отчасти это так и было, поэтому им нельзя было разлучаться: недостаточно сил, чтобы бродить в гордом одиночестве и распевать песни, приманивая врагов.       Последней в их команде стала Макото – Сейлор Юпитер. И если Рей Усаги немного злила, то эту замкнутую и почти злую, какую-то ожесточенную девушку, Усаги на самом деле побаивалась. Очень высокая, сильная, безо всяких трансформаций она могла её уложить одной рукой – какие уж тут дружеские чувства. Вдобавок ко всему этому Макото была очень грубой и совсем не романтичной. Да и какая уж тут мечтательность с розовыми зайцами, если с ранних лет она жила сиротой, привыкла выживать и быть в одиночестве? Тоже нечего делать, как открывать сердце и душу первой встречной, даже если теперь они команда и, вроде как, друзья.       Она либо принимала удар на поле боя первой, либо чаще всего приходила последней: сила не совсем сопрягалась со скоростью, или для неё важно было выбрать удобный момент. Макото дралась лучше всех них, вместе взятых, а потому, когда приходила, без жалости вступала в драку и уничтожала монстров одного за другим своими молниями. Касаемо врагов с этим было тяжелее, но она никогда не сдавалась, даже если чужая атака застигала врасплох и становились слабыми ноги: стояла и швыряла во врага свой парализующий ураган, чтобы потом всё же добить его. С тем шатеном, Нефритом, она так и покончила: все они уже лежали, истерзанные после драки с демонами, а она не сдавалась. Очень отчаянная.       Одинокая, злая, жестокая, никому и никогда не открывавшая то, что внутри – пожалуй, на этом то, что Усаги могла бы сказать о Сейлор Юпитер, заканчивалось. Она почти ничего о ней не знала, хотя и вместе-то они были не слишком долго. А ещё то, что Макото не стремилась никого поучать, вечно витая где-то в своих сферах, будто робот, который включался в события только тогда, когда требовалось атаковать, а так ей и на цели, и на стремления было плевать. Впрочем, чего ещё было ожидать от человека, которому столько пришлось вынести в жизни?       А ещё был Такседо Маск – красивый герой, загадочный спаситель, от которого у Усаги сердце громче и отчаяннее стучало в груди. Он говорил, что тоже ищет Серебряный кристалл, а значит, им не по пути, но это ведь не значило, что он злой и враг: вот с девочками у них общая цель, правое дело – и где бы они были друзьями?       Усаги даже себе не признавалась, но в Такседо Маска была влюблена. И доверяла ему так, как ни одной из девочек довериться не могла. Он видел её слабость, уязвимость, знал, как тяжело ей дается втягиваться во всё это, куча ненужной ответственности, с которой так тяжело справиться – и никогда не осуждал, никогда в синих глазах под белой маской не было укора. Иногда Усаги казалось, что она может полностью обнажить перед ним душу – а Такседо Маск заботливо завернет её обратно, окружив своим теплом, и скажет, что всё хорошо, что он всегда придет на помощь, когда будет тяжело, и не играют значения все эти враги, друзья – пустые условности.       Так ради него, который понимал её с полуслова, она была готова всё бросить! Подруги – да какое там, лучше он один, Такседо Маск, родной, близкий, от объятий которого хорошеет где-то внутри и становится легко. И больше ничего не надо, только Такседо Маск, чтобы он был рядом, чтобы никто не мог помешать ей сказать всё о своих чувствах, одним взглядом сказать.       Усаги знала: Такседо Маск никогда не предаст её, не бросит. Все уйдут, останутся там, вдалеке, а он будет рядом, будет прижимать к себе и возвращать силы, чтобы она чувствовала, что всё в её руках, что она может всё изменить, потому что единственный человек, ради которого она готова отречься от всего и всех, стоит рядом с ней и держит руку на плече, чуть сжимая пальцы, оказывая безмолвную поддержку.       Кого выбрать: соратниц по долгу или близкого человека? Усаги без раздумий выбирала второе, потому что весь долг, все обязанности не стоят и ломаной йены по сравнению с человеком, который ей действительно нужен и которому, она чувствовала это в его нежном поцелуе, в волшебном танце на балу и чуть прищуренных синих глазах, нужна только она. Может быть, она – и больше никакие камни, никакие обязательства.       Только Такседо Маск не хотел, чтобы ради него она выбирала.       Стоило только Усаги чуть прийти в себя, он привел её к телевизионной башне, куда, как говорила Луна, скапливалась энергия, закутывая в свой плащ, защищая от потоков темноты вокруг. Над крышей небоскреба в воздухе парила страшная женщина с ярко-бордовыми волосами, а вокруг неё – сгустки черной энергии небывалой силы, от которой Усаги снова почувствовала слабость. Луна смотрела на неё с крыши своими умоляющими глазами, прося что-то сделать, что-то изменить, и Усаги сжимала брошь, понимая, что вот сейчас от неё не спрашивают решения.       Она вскочила на крышу, поднимая Лунный жезл, данный ей, как лидеру, и атаковала изо всей своей мощи, передавая в лучи света, направляемые во врага, тепло своего сердца, тепло Такседо Маска, который снова её не бросил. Почему он так захотел? Только ли из-за того, что нужно было всех спасти? Или было что-то большее?       Может быть (хотя Усаги, разумеется, не могла так думать), Мамору, который и скрывался за белой маской, помнил больше, чем все они? И знал про принцессу, про тяжкий долг, ломающий кости своим весом, заставляя сгибаться, точно они уже старые, скрюченные старики? Может, чувствовал, что скоро уйдет – и некому будет поддержать Усаги, или понимал, что нужно что-то исправлять сейчас, потому что, когда вернуться воспоминания в полной силе, станет ещё хуже, ибо холодный долг скрепится с точно таким же из прошлой жизни. Подумаешь, Луна, которая кошка, помнила дружбу. Красивые эпизоды совместного плетения венков мало о чем говорят.       Решение Усаги чуть не стоило остальным жизни. И вряд ли кто-то кроме неё мог их спасти. Всё действительно было в её руках, но с выплатой пока можно было подождать, ибо впереди были страшные события, встретить которые они должны были вместе. События, на кону у которых прописано всё изменить.       Но пока ещё можно было отчаянно любить и не верить в то, что Такседо Маск – враг. И быть почти холодной, такой отстраненной, абсорбированной от остальных союзниц так же, как и они от неё.       Принцесса Серенити пока ещё немного поспит. А потом проснется – и они все за всё заплатят, выпробовав себя на изломы по максимуму, после которых уже ничего не будет прежним.