Попытка забыть.

Повернувшись на знакомый мне голос, я остолбенела. Перед нами стоял Бибер, который прожигал нас холодным и недовольным взглядом, показывая, что ему явно не нравится эта ситуация. Меня начало лихорадочно трясти, сердце забилось быстрее, колени дрожали, будто бы я пробежала большое количество, и теперь мне просто-напросто плохо, что я готова упасть. — Джастин..я.я… правда всё объясню тебе, — заикалась я, смотря на него и подходя ближе, — Всё не так, как ты думаешь, у нас ничего с ним нет, мы лишь поужинали вместе. — Кто он такой, чтобы ты перед ним оправдывалась? , — с неким возмущением спрашивал Мэттью, который стоял позади меня и явно не понимал, что происходит. — Кто я такой? , — сдержанно спросил Джастин, обходя меня и приближаясь к тому, кого сейчас захочет ударить. Я знала его вспыльчивый характер, он был ревнивым и не любил, когда-то, что принадлежит только ему — трогает кто-то другой, — Видимо, ты мало обо мне знаешь. С каких пор ты имеешь право трогать чужих девушек? — Чужих девушек, серьёзно? , — вскинув брови, отвечал Мэттью, мельком взглянув на меня, — Она не говорила, что у неё кто-то есть. А значит, я не знал об этом, а значит, я имел право целовать её. Надеюсь, я понятно выражаюсь? На лице Джастина не было ни единой эмоции, кроме злости и ненависти. Он посмотрел на меня, после, перевёл взор на парня, стоящего перед ним. — Ты. имел.? , — злобно прошипел Бибер, — Ты. имел.? — Это я виновата, прошу. — Молчи, — грубо заткнул меня он, и я поняла, что он вовсе не в состоянии выслушивать мои никчемные оправдания, которые сейчас ничего не дадут ему. — Имел, — ровно ответил Мэттью, — Что дальше? Я увидела, как Джастин сжал кулак и замахнулся на парня, не ожидающего такого поворота. Он ударил его по лицу с такой силой и злостью, что тот не удержался на ногах, и свалился на сырую землю, издавая болезненные стоны и истекая кровью. Я задрожала сильнее, когда увидела, как Бибер смотрит на меня. Он смотрел на меня с обидой и ненавистью, с отвращением и ревностью. На моих глазах начали появляться слёзы и я думала лишь о том, как бы не потерять его, хотя понимала, что уже поздно. — Дела у тебя? , — наконец-то спросил он. — Я..я… не хотела тебе говорить, потому что знала, что ты будешь не рад такому, — я продолжала заикаться, и мне стало не хватать воздуха из-за сильных слёз, — Я люблю тебя. Только тебя. Я не чувствую к нему ничего, правда, поверь мне. — Не хочу даже слышать об этом, — с ненавистью проговорил Джастин. — Пожалуйста..прости меня, прошу, я не целовала его, он сам..я сразу же оттолкнула его, прошу тебя. — Мне повторить? , — огрызнулся парень, который не желая меня слушать, направлялся к машине. — Ты нужен мне, — я заплакала сильнее и у меня начала болеть голова, — Пожалуйста..не уходи от меня, я не смогу. Он молчал пару минут, не поворачиваясь ко мне. — Сядь быстро в машину, — приказным тоном сказал Бибер, и я не стала возмущаться и перечить ему в этот раз. Я была рада тому, что он не бросает меня здесь одну. Я видела его недовольство. Он ревновал и злился, психовал и ненавидел меня сейчас, я знала об этом. Мы ехали в абсолютной тишине, и Джастин не говорил ни слова после того, как я села сюда. Он был устремлён на дорогу и даже не думал вести со мной разговор. А я, в свою очередь, не отрывала от него мокрых глаз, думая о том, что скажу ему, как буду оправдываться перед ним. Внутри всё переворачивалось от такого стыда и неловкой ситуации. Я должна была рассказать ему всё и спросить разрешения на то, чтобы пойти с другим парнем куда-либо. Теперь мне страшно, потому что его мнение обо мне сложится иначе. От этого я и плакала всего. Я не хотела быть плохой, я хотела быть такой, какой я была раньше. Искренней и никому не делать больно. — Джастин.., — тихо произнесла я, смотря на него, но тот не обращал никакого внимания на мои слова, будто бы меня и вовсе не существует, — Не молчи. Но он молчал, даже не посмотрев в мою сторону ни разу. Я вытерла остатки слёз и постаралась успокоиться, но ни черта не получалось. Хотелось рыдать гораздо сильнее. Человек, которого я люблю, сейчас ненавидит меня и не хочет разговаривать со мной. Что может быть больнее этого? Ничего. Так больно видеть, как близкий тебе человек разочаровался в тебе прямо на твоих глазах. — Ты носишь моего ребёнка под сердцем, — без всяких эмоций проговорил парень, — Это тебя никак не останавливает? — Он сам меня поцеловал, я не хотела его целовать. Почему ты не веришь мне? — А с каких пор должен? , — возмутился он, — Ты отказалась от встречи со мной, соврала, и вместо всего этого отправилась на ужин со своим дружком. Мари, ты и представить не можешь, как я прекрасно чувствую себя сейчас. — Я не хотела тебя расстраивать и заставлять ревновать, Джастин, — тихо отвечала я, — Я не изменяла тебе, у меня даже в мыслях такого не было. Я хочу лишь одного: твоего доверия и твоей любви. Мне большего не надо. Будь рядом, пожалуйста. — Я знаю, что ты не изменяла, — холодно проговорил он, — Меня обидело то, что ты соврала мне. Я бы никогда в жизни не смог подумать, что ты соврешь мне. — Прости меня. И на этом наш разговор закончился. Он довез меня до дома и когда я попыталась поцеловать его на прощание, то он отвернулся. Я понимала свою ошибку и желание Джастина не разговаривать со мной. Кто бы стал вести беседу после такого поступка? Я предала его. Он хотел встретиться, увидеть меня, а я, как последняя неблагодарная тварь соврала ему и отправилась на встречу с другим парнем. Я поступила гадко, за что и винила себя всю ночь, плача навзрыд. В институт я пришла никакая. Мэттью не подходил ко мне, даже когда увидел, как я захожу в аудиторию и сажусь неподалеку от него. Он лишь смотрел. Смотрел так, будто бы я испортила ему жизнь или подставила в чем-то. Об очередной лекции я не могла думать, моя голова была занята вчерашним вечером. Я подвела Джастина. Я его так люблю и я его подставила в плане доверия к себе же. Весь день я ни с кем не разговаривала, слёзы так и наворачивались. Тоска по Биберу не отпускала меня, как и огромный стыд, перемешанный с чувством вины. Мне было ужасно плохо, невыносимо и одиноко на душе. Я соврала сразу двум парням, может, Сара была права? Я действительно стала той, кем вовсе не хотела становиться раньше. Деньгами я не шикую по десять раз в день, экономлю, но, что же во мне стало не так? Я позабыла о чувствах других близких людей, которые всегда поддерживали меня и старались помочь. Сейчас я думала о Джастине. Он как мог, так и помогал мне, а я, вместо того, чтобы быть благодарной, вру ему? Чёрт, да это же низко! Я звонила ему два раза, но бесполезно. Он не брал трубку. Видимо, всё слишком плохо, чем я думаю и представляю. Два дня пролетели незаметно, и я сходила с ума. Джастин так и не объявлялся, он даже не соизволил перезвонить мне. Я также ходила в институт, Мэттью начал здороваться и по-прежнему улыбался мне, но общаться мы стали реже. Я объяснила ему, в чём дело и извинилась, сказав, что больше такого не повторится. И стоило быть дураком, чтобы не догадаться, что это Сара рассказала обо всём Биберу. Кто ещё мог? Она единственная, кто видел меня в ресторане, и поэтому, она нашла повод испортить мою личную жизнь и отомстить. Всё удалось. — Нет, я не могу сегодня, — вяло говорила я в трубку, — Я иду на Вудлон к родителям, сегодня ровно восемь месяцев. — Восемь? , — грустным голосом проговорила Алексис, — Прости, я не знала.. Я серьёзно хотела увидеться и поговорить, но не думала, что у тебя такая дата. Я прекрасно знала, о чём она хотела поговорить: Джастин. Наверняка, он уже рассказал ей обо всём и она решила расспросить всё. Мне было не до чего, я была с самого утра грустная. Такое состояние, когда не хочется ни с кем разговаривать, хочется быть одной и молча плакать, чтобы тебя никто не слышал и не видел. — Всё хорошо. — Тогда.. поговорим потом, извини. Алексис отключилась и я убрала телефон в карман, вновь всхлипывая от воспоминаний. Восемь месяц я одна. Восемь месяцев я никому не нужна. Ровно столько я уже не живу без родителей. Я потеряла смысл жизни после их смерти. Зачем жить, если нет тех, ради которых хотелось бы? Я не была здесь четыре месяца. Даже моя тётя не явилась сюда ни разу, хотя, чему я удивляюсь всё время? Этот человек пытается продать их дом и захапать множество денег. О каком сочувствие и понимании может идти речь? Я пыталась выкинуть этот не нужный бред из головы. На кладбище никого не было. Я была здесь одна и меня это устраивало. Всё, как я и хотела: родители, тишина, слёзы, покой. Меня никто не тронет, не осудит и не скажет мерзкого слова. Присев одним коленом на уже сухую землю усыпанную желтыми осенними листьями, я внимательно вглядывалась в могилу отца и матери. Мои руки начали дрожать, к глазам подступать слезы и я чувствовала, что сейчас у меня начнет истерика. Я до сих пор не могу поверить в это. Не могу. Восемь месяцев у меня нет поддержки от самых близких людей. Я ужасно тосковала по ним, тосковала по их присутствию рядом со мной. Можно вернуть всё, но не умерших или же погибших родителей. Самые дорогие люди лежат сейчас здесь, на этом чертовом кладбище, которое я так не любила, потому что знала: приход сюда — слёзы, тоска, разочарование. Нельзя было сюда не ходить. Я любила их. Я бы отдала за них жизнь, я бы отдала всё угодно, лишь бы вернуть тот день и заставить их никуда не ехать. По моим щекам уже скатывались маленькие капельки слёз, падая на одежду и листья. Я просидела полчаса, плача и тоскуя. Мне стало все равно абсолютно на все мои проблемы, потому что никто не может вернуть мне родителей. Никто. Никто не может из заменить. Я прекрасно помнила день их похорон, когда маму и папу хоронили рядом, когда я видела их бледные лица в последний раз. В тот день я плакала всю ночь и у меня жутко болела голова, была истерика. Этот ужасный день я не забуду никогда в своей жизни. Это стало для меня концом всего, что окружало меня все восемнадцать лет. Всегда, когда я являлась на кладбище, было тяжело уходить, будто бы тебя там держат и не хотят отпускать. Вот она, привязанность к тем, кого уже нет в живых. В этот день, я окончательно умерла. Морально.