Лепестки внутри и снаружи

Виви приехала в город, наполненный цветущей сакурой, из своего родного утонувшего в летнем зное городе, на плече скучно покачивалась полупустая сумка, в руке была ручка от чемодана – ничего нового, все – старое, все – по-старому. Она приехала сюда одна – мама ушла, а у отца нашлись дела поважнее единственной дочери. Виви быстро закончила колледж, осторожно пристроилась у груди офисного здания и стала менеджером. То есть, почти – человеком. И началась ее новая взрослая красивая жизнь. Или как лучше – взросло-красивая?.. Тогда же Виви и нашла Козу – Коза работал в соседнем офисе, отвечал за отдел продаж, носил очки, грубовато бранился – и трахал ее иногда по вечерам, трахал и кончал на ее застиранную простыню, чтобы уж точно и наверняка. Виви привычно улыбалась, в выходные сушила футон на солнце, а солнце – на глянцевой поверхности футона и ждала. Чего-то. Нико Робин пришла в ее отдел из соседнего – начальницей. Раньше служила старшим менеджером, опыт был огромным. Она была безукоризненно хорошая – высокая, стройная, с длинными ногами. Виви смотрела ей в глаза и думала – стерва, не иначе. Домой Робин уезжала на спортивной алой машине – а иногда на переднем сидение пряталась за темными очками директор фирмы. Говорят, лучшая подруга. Нико Робин пугала ее – Коза даже пробовал уберечь Виви от встреч с ней, но у той хватило ума понять, что Коза просто хочет встречать красивую успешную Робин сам. А потом Виви как-то свыклась с этой мыслью. Нико Робин кивала ей при встрече, делала замечания, немножко поучала. Она была скрытная и молчаливая, с диким острейшим чувством юмора. Необычная. Немножко даже и лучшая. Виви смотрела на нее и понимала четко и отчетливо – как то, что бога не существует – она все-таки дождалась. *** На новогодней вечеринке Виви сидела рядом с Козой. Тот пил и курил сигарету за сигаретой. Робин сказала короткий тост и вернулась на свое место – под ее белой рубашкой угадывалось темное белье, узкая юбка обтягивала красивые бедра. Мужчины не сводили с нее взгляда, Виви почему-то тоже. Она вдруг вспомнила свою красивую и добрую маму – и заплакала. - Ты пьяна, - сказала ей начальница в узком женском сортире. – Не умеешь – не пей. - Пусто, - ответила Виви. – Пусто мне. - Правда? – Робин прислонилась к гладкой стене. – Ты так молода. Твой отец писал директору, когда тебя приняли. Говорят, ты дорогих кровей, Виви-сан. Береги себя – остальное мир сделает за тебя. - А кто сказал, что мне это нужно? – парировала Виви. Ее вырвало дважды – и теперь она просто чувствовала, как струится в ее желудке горький сок. – Я просто работаю. И работаю. И ра… - Ладно тебе, - Робин нахмурилась и отвернулась к зеркалу. Она поправила темные волосы и закусила нижнюю губу, к которой прилила кровь. Она равнодушно посмотрела на подчиненную, улыбнулась. - Отвезу тебя домой, - сказала Робин. – Но в следующий раз – не надейся даже, новенькая. - Я уже лет десять как не надеюсь, - прошептала Виви. *** В тесной своей квартирке Виви впервые чувствовала себя не как дома – как будто бы впервые увидела и телевизор, и плед с овечками, и свой нагретый солнцем футон. - Бедно тут, - заметила Робин. – Разве у твоего отца не много денег? - Много, - выдохнула Виви. – У моего отца. У меня – нет. - А… - Робин отмахнулась, села на продавленное Козой кресло. – Ты одна живешь? - Ага, - коротко кивнула Виви, - У меня нет молока… Черный кофе сойдет? - Ты что угощать меня собралась? – Робин рассмеялась, ловко закинув ногу на ногу. – Полно тебе, я не напрашиваюсь. Спокойной ночи. Завтра утром не забудь принять таблетку, рабочий день. - Нет, пожалуйста… - Виви и не ожидала, вцепилась в ее руку. – Останьтесь. Я поставлю чайник. У меня есть печенье, есть карри. Вчерашнее… - добавила она. - Надо же, - вежливо кивнула Робин. – Значит, иногда и тебя можно растормошить. - Можно, - ответила Виви. – Частенько можно. Правда, мало у кого получается. Но у вас получилось. - А что ты можешь предложить мне, если я останусь? – спросила Робин. – Кроме печенья? - Вот это, например, - тихо сказала Виви, шутить она не умела, ухаживать красиво тоже – а соблазнять и подавно. Она осторожно встала на цыпочки, прежде чем поцеловала Робин в губы, горячо, свежо, с нежностью – но взамен ощутила ее сухую кожу и ухмылку на губах. Робин отстранилась и посмотрела на нее, потом опустила взгляд, под которым у Виви затряслись коленки, как в детстве. Робин легко оттолкнула ее к стене – и ворвалась взглядом в испуганный мир Виви, как бушующий ураган. - Не умеешь целоваться, - резюмировала она. – Точно так же как не умеешь пить. - Правда? – Виви оперлась рукой о стену позади себя. – А как надо? Робин поцеловала ее сама – и пошла варить кофе на чужую кухню. В тот момент Виви уже точно знала – она у себя дома, и целоваться нужно именно так, как это сделала Робин. *** - Ты, значит, лесбиянка? – спросила Робин два дня спустя. Виви мялась в коридоре с вымученным предлогом – принесла каталог и журнал, потом вошла и сразу же заняла круговую оборону. - Нет, - честно призналась она. – Наверное – нет. - Ааа... – протянула Робин. – Я лесбиянка, кстати, - вдруг сказала она. – Это моя девушка. Бывшая. На фото в аккуратной рамке была директор компании. У Виви пересохло во рту – голова закружилась от тяжести собственного сердца. Директору компании тридцать два, она жгучая брюнетка, красивее и выше самой Робин – тогда кто для нее Виви? Кто? - Она научила меня любить женщин, - покачала головой Робин. – Но сейчас мы только дружим. - Она нашла другую? – возмутилась Виви, сердце ее трепетало – любить Робин и добровольно отказаться от такого счастья, как так?! - Другого, - сказала Робин. – Вышла замуж. Сейчас счастлива. Ты его могла видеть. Он приходит в шлепках и спортивных брюках, пачкает ковры и ужасно всех раздражает. Но она его любит. Это по-настоящему. Она заулыбалась так, как будто бы знала – как это – по-настоящему. Виви хмыкнула и присела рядом, потом поправила свои свежие локоны у свежего своего личика. - Хотите, - спросила она, - напьемся? - Ты же не умеешь пить? – уточнила Робин. Даже тогда Виви уже точно знала, что это означает полное согласие. *** Виви тяжело дышала, запрокинув голову – между ног пылало пламя – язык Робин проникал все глубже и глубже, доставая, кажется, до самого сердца. - Хорошо? – спрашивала Робин. – Хорошо? У Виви не было сил ответить, она сдавленно кивала, всхлипывала – судорожно вздрагивала как от боли. Ей и в самом деле было больно. Больно и хорошо. И она силилась запомнить навсегда сейчас – свой первый оргазм она получила в темном коридоре клуба, где она пыталась споить Нико Робин, но вместо того спилась сама. - Робин, - позвала ее Виви, когда удалось прерваться – между поцелуев. Робин лежала на спине, нагая и красивая, ее груди вздымались вверх, соски призывно торчали. Виви потрогала себя там – и содрогнулась от воспоминаний, потом прижалась лбом к ее животу, вдыхая пряный запах ее тела. Она уже точно любила ее – такую красивую, сильную и одинокую. И любила себя в таком состоянии. - Почему ты так холодна? – спросила она, - Со всеми. - Потому что они отбросы, - коротко резонно ответила Робин. – Разве нет? Статусы ради карьеры, карьера ради статуса. Я все это видела. Я все это прошла. - А директор? Хэнкок? – неловко спросила Виви. - Она другая, - сказала Робин. – Но из того же теста. И ты из того же. Но ты не отброс, Виви. Ты еще ребенок. Я испортила тебя. Прости. - Не хочешь спросить что-нибудь у меня? – тихо шепнула Виви, Робин посмотрела на нее, закурила, выпустив дым в приоткрытый рот Виви – и это было прекрасно, как и все, что делала Робин. - Почему ты так холодна? – спросила Робин. – Со мной? - Потому что ты похожа на мою маму, - честно призналась Виви. – А она оставила меня. Хотя обещала никогда не оставлять. - Смерть неподвластна нам, - мудро сказала Робин. Она бесцеремонно разглядывала пальцы Виви, облизав их, коснулась своей груди, потом пустила ее руку ниже – застонала. - Она не умерла, - шепнула Виви, теряя контроль от страсти – целуя Робин там, содрогаясь заранее от изысканного удовольствия. – Она меня бросила. Отдалась мужчине, которому пыталась подарить все заработанное отцом. И уехала с ним, когда ее предательство раскрылось. Такой она была – моя мама. Отчаянной. - Я не отчаянная, - покачала головой Робин. Она стонала, не стесняясь ни себя, ни Виви – и сама насаживалась на ее гибкие пальцы. – Я глупая и одинокая. - Я тоже, - тихо сказала Виви. – Одинокая. И глупая. Но моя мама любила и ненавидела наотмашь и навсегда. Теперь она счастлива. А я – нет и уже никогда не стану. Робин содрогнулась от очередного оргазма, вскинула голову – и смерила Виви холодным изучающим взглядом. Потом закутала ее в простыню – и снова выпустила дым ей в ее бледный маленький рот. Виви плакала, а Робин курила, наполняя тесную квартиру дымом, а жизнь Виви – смыслом. *** Весной зацвела сакура – и Коза неожиданно предложил Виви пожениться. Та с новой модной стрижкой, в красивой одежде, с новым телефоном удивленно смотрела на него, качая головой – они уже давно не вместе, да и не были никогда. Коза не мог понять ее и принять ее ответ, он пару раз приходил к ее квартире, но хозяйка честно призналась – квартиру Виви оплачивает, но сама тут не живет. А потом закончился срок ее аренды. И Виви растворилась в запахе вишневых лепестков. - У тебя другой? – спросил Коза. - Другая, - счастливо призналась Виви. – Другая. Она почувствовала напряженный ревнивый взгляд Робин сквозь жалюзи – и засмеялась. Сегодня та снова закатит ей короткую сцену за этот эпизод с Козой. А потом Робин приготовит ужин – и они будут долго любить друг друга под котацу и над, и на, наверное, тоже. - Я хочу тебя, - честно призналась она Робин вечером, когда отяжелевшая от еды и любви, засыпала на ее плече. - Я хочу ребенка от тебя, - вдруг сказала Робин, вглядываясь в ее счастливые глаза. – Роди мне ребенка. Я буду любить его больше всего на свете. И больше тебя, разумеется. Она замолчала – и Виви почувствовала, сердце под ее ладонью, сокрытое мягкой плотью груди, замолчало вместе с ней. Виви встала – села напротив, широко расставив колени – и Робин отвернулась, чтобы скрыть свое смущение, ей это безумно шло – Виви знала наверняка. - Прости, - вдруг сказала она, - Это я сказала, не подумав. Прости, Виви. Давай ляжем спать? - Я согласна, - сдавленно ответила Виви. – Я хочу выносить твоего ребенка. И хочу стать его мамой! Она не выдержала тонкой важности этой минуты и разрыдалась, как тогда, когда мама сказала ей, что не любит ее. Но теперь она уже не чувствовала себя раздавленной и брошенной – и знала, что не почувствует уже никогда. Теперь она, Виви, сама была мамой. И напротив нее краснела и бледнела такая же будущая мама. Красивая и любимая. - Спасибо, - неловко сказала Робин. – Пусть будет девочка. Пусть будет похожа на мою маму. Она меня не бросала. Хорошая была женщина. - Пусть, - соглашалась Виви. Она уже гладила себя по животу – и разговаривала с будущим ребенком. Козе бы такое даже и не приснилось. *** - Значит, ты с отпуска не вернешься, - вздохнула в трубку Хэнкок. – Жаль, Робин, я бы хотела поручить тебе новый проект... Хотя если надумаешь, позвони мне. - Спасибо, - Робин хотела закурить, но передумала – дым вреден – и сломала сигарету. – Как Луффи? - Ругаемся, - Хэнкок вздохнула. – А как иначе... Я невыносима. Он невыносим. Справимся. Удачи тебе там... Пиши, когда позовешь на крестины. - Позвоню, - пообещала Робин. Она знала, что вряд ли наберет номер Хэнкок снова, но уже не жалела об этом. Виви слушала ее разговор, внимательно наклонив голову. Она снова была нагой и счастливой – только что они с Робин нежились в постели, и Виви планировала провести так целый день или даже два. Беременным женщинам секс полезен. Беременным любимым женщинам – вдвойне. Последняя подсадка яйцеклетки прошла успешно. Виви, правда, еще не знала, кто живет у нее внутри. Мальчик? Девочка? Двое? - Это уже неважно, - сказала Робин. Она лежала рядом и считала облака на прозрачной крыши их нового дома. – Обязательно родится счастливый человек. А если два – так даже лучше. Донельзя счастливая Виви вдыхала запах горячего утонувшего в зное родного города, куда приехала жить до конца дней своих вместе с Робин. Она все еще видела места, наполненные цветущей сакурой, перед глазами – но не скучала по ним. Под ее ладонью вздрагивала и засыпала новая жизнь. Она же раскрывалась перед ней – широкая, настоящая. Как Робин.