Обними меня и не отпускай

Юнги, не думая ни о чем, быстро обувается и хватает свою куртку, выбегая вон из квартиры. И только когда его встречает вечерний осенний воздух, который пробивается в каждую клеточку кожи, он понимает, что сесть за руль – худший вариант из всех, что сейчас можно выбрать. Сигарет под рукой нет, потому что он их снова запрятал у себя дома на крайний случай. Нервы успокоить нечем. Холод окутывает с головы до пят, а куртка продолжает покоиться в руке. До Мина доходит, что он натворил несколько минут назад, и решает, что домой не поедет, а просто постоит во дворе некоторое время, а затем снова поднимется в квартиру. На телефон приходит смс-ка от Намджуна: «Он снова плачет по тебе и винит во всем себя». – Глупый, – выдыхает Юнги, продолжая стоять в одной футболке в минусовую погоду, а изо рта образуются облака пара. И непонятно, себя он имел в виду или же омегу. Тем временем, родители Юнги решают оставить Чимина с ночевкой у себя, потому что на утро все равно в больницу ехать. Омега укладывает его в старой комнате Юнги, накрывая теплым одеялом, давая приготовленное какао, чтобы тот успокоился. – Что-то случилось с папой? – спрашивает рыжеволосый, когда слезы заканчиваются. – Можете не скрывать, я все приму. – Мы скажем тебе все на свежую голову, – произносит старший омега. – Ты должен выспаться. В конце концов, Юнги хотел сделать тебе предложение, просто не было подходящего времени. Ты должен радоваться, а не плакать. – Но он ушел... – Когда ему выносят мозг, он всегда делает необдуманные поступки. Разве у вас такого не случалось? – Нет, я его таким видел впервые, – опускает Чимин взгляд в кружку. – Значит, это из-за насыщенного дня, – треплет его по волосам старший. – Он наверняка дорожит вашими отношениями. – Спасибо, – улыбается Пак. – А вы случайно не знаете почему родители против наших отношений? – Ох, Чимин, – вздыхает омега. – Ты же уже знаешь, что Джеджун и Джунсу встречались, пока не встретили своих истинных? – рыжеволосый кивает и слушает дальше, стараясь не перебивать. – Первыми встретились я и Дже, и знаешь... их расставание было слишком болезненным, но потом, когда Джу встретил своего истинного, они начали поддерживать дружеские отношения и так до сих пор. После твоего рождения у Джунсу был страх, что ты все почувствуешь на собственной шкуре, поэтому он старался сделать так, чтобы ты ни с кем не входил в отношения до встречи с истинным, – а затем старший смеется. – Как уже говорил Дже, мы были в шоке, когда узнали, что вы с Юнги встречаетесь, ты же ему был готов глотку прокусить. – Значит было за что, – усмехается Чим, делая глоток сладкого напитка. – И вы все все-таки приняли общее решение сделать все возможное, чтобы мы расстались? Например, Лос-Анджелес. – Мы думали, что у вас это все детская забава, которая после перерастет лишь в дыру в сердце. – Я люблю его, – заглядывает рыжеволосый в глаза омеге напротив, отчего тот сглатывает нервно, потому что взгляд слишком глубокий. – Я вижу. Отдыхай, – улыбается он и выходит из комнаты. Юнги открывает входную дверь, удивляясь, как он еще до сих пор помнит этот несчастный пароль из четырех цифр, и проходит в помещение, вешая так и не надетую куртку на крючок, а сам ледяными пальцами пытается помочь себе выскочить из ботинок. Встречает его отец и далеко с не распростертыми объятиями, а подзатыльником. – Айщ, за что?! – шепелявит и морщится альфа. – Ты человеку предложение собираешься делать, а доводишь до слез! Не нужно мне было тогда позволять тебе съезжать из квартиры! – тут-то до Юнги уже доходит, что о кольце теперь знает не только Чимин, но и вся семья. – Чего у тебя такие губы синие? – пришел на крики мужа омега, при виде Юнги сердце в пятки ушло, а сам он касается рук сына. – Ты весь продрог! – Со мной все в порядке, – поднимает он уголки губ. – Что с Чимином? – Я его уложил в твоей комнате. – Хорошо, – вздыхает зеленоволосый. – Я перекантуюсь на диване. Хосок согласился подвезти Чонгука до дома, потому что у того с утреца тренировка по вокалу. Намджун и Сокджин тоже долго не сидели, поэтому умчали следом. Самыми последними попрощались супруги Ким и пожелали Юнги удачи в отношениях с Чимином. Мисс Ким же вообще прикопалась к бедному парню с запросами на детей, комментируя это тем, что она родила Хосока в свои восемнадцать. Ночью сон альфу не хочет брать в свой плен вот совсем-совсем, поэтому он уже не лежит на диване, а сидит, смотря в экран телевизора, где крутили на повторе какую-то очередную сопливую дораму. И где-то под утро омега просыпается от сильной жажды, поэтому он плетется на кухню, но, увидев в полусидячем состоянии зеленоволосого, который пускал себе слюни на локоть, он остановился в нескольких шагах. «Альфа не оставил тебя одного в этом доме, а вернулся назад», – кричал Минни-ангелок на правом плече. «Чимин, ты ничего не должен решать – просто кинь обидку на него», – подталкивает Минни-чертенок на левом плече и корчит рожицы ангелу. «Ты сам виноват в том, что начал приставать к нему с этой коробкой», – констатирует факт ангел, фыркая на козни черта. «Альфа сам виноват в том, что не умеет контролировать свои эмоции. В прошлый раз просил прощения Чимин, значит, теперь очередь этого зеленоволосого!» – кидает свой трезубец черт в ангела, а сам Чимин вздрагивает, мотая головой в стороны. – Пусть мучается утром от затекшей шеи, – бурчит омега себе под нос и идет на кухню, чтобы сделать желанный глоток воды. Когда пришло время собираться в больницу, то Чимин отчетливо дал понять, что будить альфу он не намерен и брать с собой не желает. Поэтому Джеджун и Пак отправляются в этот злосчастный ад, пропитанный запахом медикаментов среди белых голых стен, вдвоем. Старший Мин объясняет ситуацию, которую ему пояснили по телефону вечером и на удивление Чимин держится молодцом. Сначала расставание с Юнги по собственной ошибке, после этого авария родителей, где погиб родной отец. И все это завершается тем, что папа-омега разбивает вазу из-под цветов и чуть было не вскрывает себе вены. Благо врачам, которые так во время пришли на осмотр и остановили попытку суицида. – Папа! – врывается омега, как вихрь, в палату и хватается за его руку, будто это единственное за что он может держаться в этой жизни. – Зачем? Зачем ты захотел оставить меня? Я же вас так люблю. – Прости, Чиминни, – проводит по щеке сына омега. – Прости нас, Чиминни... – Прекрати, – хватает Пак обе ладони папы и целует тыльную сторону каждой. – Ты так похудел, пока был в Америке, – еле сглатывает Джу ком в горле. – Ты правда его так сильно любишь? – Люблю. И тебя я тоже люблю. И отца люблю. И родители Юнги так добры к нам, – улыбается Чимин сквозь пелену слез. – Твой страх не оправдался. Я все знаю. – Я рад за тебя, Минни, – глаза предательски щиплют, и он смаргивает слезы крупными каплями. – Я назначил похороны на завтра, а компанию возглавлять будет Джеджун. – Обещай, что ты больше не будешь пытаться убить себя, м? – А ты обещай, что будешь счастлив с Юнги, – привстает Джунсу, обнимает сына крепко-накрепко и улыбается Джеджуну, который стоял все это время у двери, пуская дорожки слез на плечо рыжеволосого. – Обещаю. – И я обещаю, любимый мой. Джеджун улыбается на последних словах, сдерживая слезы, и выходит из палаты, набирая мужу о том, что сегодня Джунсу выписывают, и то, что он дал свое благословение на отношения их сыновей.