***
Джессо появился в жизни неожиданно. Его принёс морской ветер и холодные дни ноября. Мукуро тогда поехал с Хаято на пляж. Какие-то придурки, а иначе их назвать нельзя, решили покататься на досках. Первым, что увидел Рокудо, был пляж и несколько черных водолазных костюмов, которые приближались к костру. Постепенно костюмы превращались в рослых парней, но взгляд остановился на одном из них, точнее – на фиолетовых стеклянных глазах, и Мукуро мог поклясться, что обладатель этих глаз находился не здесь, мысли его были далеко отсюда. Парень с легкостью определил это, потому что сам был таким. Как бы странно это не звучало, но море стало связующим между ними.***
Бьякуран лежал на втором ярусе кровати, вглядываясь в шероховатую поверхность потолка. Если человек не спит ночью, то думает. Джессо же предпочитал вести мысленный диалог с самим собой, но сейчас это не получалось. Перед глазами была одна-единственная картинка, которая исчезать не собиралась. Для Бьякурана было несвойственно устраивать мозговые штурмы по обыденным хлопотам. Но последнее время он делает много странных для себя вещей. Парень похлопал по простыни и приподнялся на локтях. — Кикё-кун, ты спишь? — Бьякуран даже наклонился, заглядывая на кровать друга. Однако даже силуэта он разглядеть не смог. Ответ последовал почти сразу же, но сонный голос давал понять, что парень всё-таки спал. — Что-то случилось? — Вроде того. Помнишь Мукуро? — Джессо лег на спину и уставился в потолок, перед глазами был образ Рокудо. — Этот. С синей башкой, что ли? — парень сел на кровать, почесывая затылок. — Ну да. Вот если бы он мне понравился? — Ниху… Ай, больно! — Закуро, лежавший на соседней кровати, сначала, очевидно, удивился, но тут же получил жестяной банкой пива от Кикё. — А с чего ты это взял? — Кикё говорил спокойно, хотя этот Мукуро совсем ему не нравился, как и внезапное сближение Джессо с ним. — Предположим, я его поцеловал. — Бьякуран будто говорил сам с собой, даже как-то равнодушно, что было ему не присуще. — Аху… Да хватит! — Закуро снова получил банкой в голову, а теперь потирал место удара. — Не думаю, что это одобрит твой отец. Не увлекайся им, остался месяц до окончания универа, — Кикё задумчиво опустил голову. Понимал, что Бьякуран не будет слушать его. Джессо молча слез на пол и, прихватив пачку сигарет, вышел из комнаты. Он шел по пустому коридору, многие студенты уехали, а оставшиеся почти не появлялись здесь.***
Хотя поцелуем это было назвать трудно: Мукуро бродил по огромным камням, отшлифованным волнами. Бьякуран так и не спросил, что он там делал. Джессо заметил его случайно и невольно подошел. У них завязался спор. Рокудо был одним из немногих, кто не боялся спорить с ним. Ветер был особенно сильным, поэтому Мукуро то и дело поправлял волосы, натягивал рукава свитера на ладони, скрещивал руки на груди. Бьякуран, до этого побывавший в воде, чувствовал, как коченеют пальцы, и холодный ветер пробирает до дрожи. Но они были так увлечены друг другом, что продолжали идти, спорить, получая какое-то странное наслаждение от этого. Редко встретится хороший оппонент. Когда дискуссия сошла на нет, они редко перебрасывались короткими фразами, а в конце пути лицо Мукуро бесцеремонно повернули за подбородок и коснулись губ. Просто касание и полуминутная тишина. Губы Мукуро были сухими, потрескавшимися. А потом они молча разошлись, будто ничего не было. Действительно, ничего не произошло в тот момент. Произошло всё позже, когда каждый вспоминал тот день.***
В понедельник – Мукуро разбился, умер. Во вторник, среду и четверг – он собирал себя по кусочкам. В пятницу – он родился заново. В город приезжала группа, набирающая популярность, и выбрала для встречи с фанатами именно магазин, где работал парень. Мукуро в одиночку пришлось расставлять альбомы группы, украшать помещение, но это было даже к лучшему: есть время подумать. Наплыв людей был большим, парень вообще удивился, что здесь уместилось столько народа. Он жалел, что у него нет лишних пар рук, сейчас – это было бы кстати. Конечно, среди всей этой толкучки он не мог не заметить знакомые лица. Эти самые лица помогли парню с работой, но, всё равно, по окончании вечера, Мукуро был готов лечь прямо на истоптанный пол и уйти в нирвану. Но так сделал бы старый Мукуро, нынешний же убрался, выпроводил помощников, закрыл магазин и поднялся на крышу здания. Нужно ли говорить, что делалось это с излишним изяществом и аккуратностью? На крыше парень смотрел на вечернее небо, долго смотрел на него, лишь бы не повернуться и не встретиться лицом к лицу с альбиносом. Он заметил, что Бьякуран поднялся следом за ним, и позволил себя поймать. Мукуро знал, что парень стоит в нескольких метрах от него, смотрит в спину. — Я пришел поговорить… — начал Джессо, но продолжить ему не дали. В несколько шагов Мукуро сократил расстояние между ними и с размаху ударил по скуле. Тут же альбиноса схватили за шею, пристально смотря в чёртовы стеклянные глаза. Бьякуран помнил взгляд парня: они горели, это была смесь злости и признания. Мукуро задыхался, но он дышал ровно, и не мог сказать ни слова. Вместо слов он схватил Джессо за горло, а тот не двигался. Не кричал. Не бил в ответ. А Рокудо, который распланировал, как изобьёт Джессо, как выскажет всё и уйдёт, будто лишился языка. Он метался, он не знал, куда себя деть рядом с Бьякураном, когда тот смотрит так пронзительно. — Давай сойдём с ума и убежим? — в словах чистая серьёзность, а на губах слабая улыбка. Ответа не последовало, потому что он был очевиден. Как бы Мукуро терпеть не мог этого парня, он пойдёт за ним. Он будет разрываться между своей свободой и Бьякураном, но будет рядом с ним. Пока в Рокудо живет ненависть, пока Джессо будет заставлять Мукуро испытывать бурю противоречий, они будут рядом. — Только один раз, — слова обожгли лёгкие, словно глоток холодного воздуха, но тут же настало облегчение. «Один раз и навсегда», — это было сказано уже в мыслях, а на деле вылилось в поцелуй. Мукуро вцепился в волосы Бьякурана, оказавшись прижатым к его телу. Они целовались долго, прижимаясь и кусая губы, даже сейчас борясь за главенство. Время исчезло и дало Рокудо расслабиться, а альбинос смог запомнить вкус его губ, словно чувствуя, что следующий поцелуй будет не скоро.***
В ту ночь они укатили за сотню километров от города, в какое-то поле. Бьякуран показывал Мукуро созвездия, хотя правильно он определил только два. Рокудо не любил загадывать, не верил в судьбу. Наверное, слишком поздно, но ему пришло понимание того, что нельзя быть уверенным даже в сегодняшнем дне. Пока в мире происходят катаклизмы и катастрофы, фондовые рынки терпят крах, он рассказывал Бьякурану о переселении душ и шепнул ему четыре простых слова: «Моя юность — принадлежит тебе».