Goodbye

Электронная музыка оглушает, въедается в сознание, бьет по вискам. На стенах и на лицах людей, танцующих в пьяном угаре, мелькают разноцветные огни и блики зеркального шара под потолком. Становится душно. Пропитанный алкоголем и дешевыми женскими духами воздух давит на горло, медленно душит горячей волной. Дистанция между рвано двигающимися телами сокращается; в тесноте их взмокшие руки и бедра касаются друг друга, влажные ладони скользят по коже. Похоть и разврат, скрытый за искусственным туманом, светомузыкой и сигаретным дымом, заполняет собой все душное помещение. Ойкава, равнодушно наблюдая за алкоголем в граненом стакане, чуть сгорбившись сидит на высоком стуле за барной стойкой. Кубики льда мерно бьются о стеклянные стенки, когда парень крутит стакан в руке. Взгляд отвлеченно следит за переливами спиртного, ловит золотистый блеск огненного меда в стекле, а потом поднимается и снова находит парня, который сидит за стойкой чуть подать. Фиолетовый и синий неон окрашивает пряди, скользит по серебристому пеплу его волос; подсвечивает металлические шарики в мочке отблеском искусственного света. Лицо – мягкое, но сосредоточенное. Уголки аккуратных губ приподняты, нога отвлеченно двигается в такт музыки. Он – омега, и Ойкава чувствует это даже сквозь толпу. Во всем зловонном смраде альф его запах был особенно приятным. Когда блондин еще в начале вечера навалился на барную стойку рядом с Тоору, чтобы купить себе выпивку, альфа почувствовал его притягательный аромат. Парень не пах течным омегой, на нем не было запаха другого альфы, но Ойкава теперь рьяно отличал его запах в множестве других. Все дело в бунтарском образе, который на удивление подходит к его милому личику с родинкой под левым глазом? В том, как сидит на нем эта серая простая футболка и темные джинсы? Как дергается кадык, когда он делает глоток? Как соблазнительно выглядит в полумраке вспотевший затылок, к которому безропотно прилипают светлые пряди; как его бледные руки, сжимающие в тонких ровных пальцах уже наполовину опустевший прозрачный стакан, расслабленно лежат на деревянной стойке? Тоору, почувствовав ядовитый туман похоти и желания, расползающийся в голове густой дымкой, ерзает на крутящемся стуле. Разум постепенно начинает захватывать странная лихорадка, и парень, пытаясь управлять стояком в джинсах, почти вплотную подходит к омеге; наклоняется к его уху, чтобы тот лучше слышал его сквозь гул электронной музыки и голосов, опьяненных алкоголем и наркотиками. – Я хочу заняться сексом с тобой. Он шепчет это одними губами и отстраняется, чтобы увидеть эмоцию, в которую окрасилось лицо парня. Блондин, скользнув по нему изучающим прищуром, останавливается на его глазах, смотря в них долго и внимательно. Его взгляд глубокий, обволакивающий, и в паху у альфы зудит. Подушечки пальцев Тоору начинают медленно скользить по пальцам омеги, которые расслабленно лежат на лакированном дереве, и когда они огибают костяшки, после останавливаясь у запястья, он накрывает его руку своей ладонью. Ойкава знает, что сейчас может отхватить по лицу, но когда видит утвердительный кивок со стороны омеги, по телу расползается опаляющий зной, останавливаясь где-то у корней волос. Рука сжимает ткань кожаной черной куртки рядом с запястьем, когда омега тянет его за собой. Пробираясь сквозь толпу, Ойкава наблюдает за его светлой макушкой, мелькающей впереди в сером сигаретном дыме, и ощущает, как растворяется его терпение. Все как в замедленной съемке, когда Тоору видит его перед собой в изобилии размытых силуэтов, скрытых за полупрозрачными клубами дыма и яркими лучами прожекторов. Парень заводит его в пустующий туалет клуба, и как только дверца кабинки резко захлопывается, Ойкава жадно припадает к его губам. От омеги пахнет спиртным и на его губах соблазняюще кислый вкус недавно допитого дешевого виски. Ойкава нахально толкается в его рот языком, чувствуя, как там тепло и влажно. Язык скользит между зубов, очерчивая их кромку, а после сталкивается с языком омеги, лаская смело и настойчиво. Альфа жадно кусает его губы, нежно оттягивая их и посасывая, и снова целует – долго и горячо. Притягательный запах омеги и вкус его слюны, пропитанной алкоголем, опьяняют своей жгучей сладостью, и Тоору ощущает, как тесно становится в джинсах. Омега, протолкнув языком в его рот теплый шарик жвачки, которую держал за зубами все это время, отстраняется и пытливо глядит на него, словно говоря: «не смей выплевывать». Зубы альфы дважды клацают, разжевывая мягкую резинку, и во рту распространяется слабый вкус мяты. Ойкава прячет жвачку под язык и его губы самодовольно кривятся. Все тело изнемогает и еле заметно дрожит от сжигающего нутро желания. Ойкава, отстранившись от приоткрытых и распухших губ блондина, утыкается лицом в изгиб его шеи. Он грубо закусывает бледную кожу, чувствуя во рту солоноватый вкус пота омеги, и оставляет на ней крупный рваный засос, который багряным пятном расцветает чуть выше косточки ключицы. Желание пососать мочку его уха растекается в животе ядовитым медом, когда омега случайно открывает изгиб шеи, но из-за сережек это становится почти невыполнимой задачей. Проведя языком по металлическим шарикам, Тоору криво приподнимает уголок губ. Необычные ощущения на языке возбуждают, разжигая болезненную жажду. Горячее дыхание альфы щекочет ушную раковину блондина, вызывая у него бархатистый смешок. Сминая ткань футболки на груди Ойкавы, парень устанавливает зрительный контакт, который сначала пробивает током, а потом – еле заметным флером спонтанной нежности. По телу омеги проходит сладостная истома, и Тоору чувствует это, сжимая его в своих руках. Ноги предательски подкашиваются, и альфа спускается на колени перед ним. Он хочет почувствовать его нежные губы на своем члене, но сам расстегивает его ширинку. Рука блондина, запутавшаяся в уложенных волосах парня, слабо сжимает темные пряди, останавливая действия Ойкавы. Сегодня он будет сосать. Омега усаживает Тоору на опущенную крышку унитаза. Напускная покорность не ослабляет пыл, и Ойкава несдержанно закусывает нижнюю губу. Блондин трясущимися от возбуждения пальцами расстегивает ширинку на чужих джинсах, освобождая возбужденный и уже затвердевший член, а после берет его в рот. Глаза альфы закатываются подрагивающими веками, рука тонет в пепельных спутавшихся волосах на макушке парня, прижимая его лицо к паху. Блондин делает минет не в первый раз, и Ойкава понимает это, судя по тому, как тот умело сосет. Язык уверенно скользит по члену, который омега берет чуть ли не в самую глотку, а кромка зубов иногда приятно и безболезненно касается кожи, когда парень оттягивает крайнюю плоть. Лицо блондина спокойное и по-своему прелестное – ангельское, и Ойкава, созерцая его блаженное выражение, резко толкается ему в рот. Глаза омеги, до этого прикрытые веками, теперь игриво и слегка осуждающе смотрят на Тоору из-под бровей, отчего альфа нахально лыбится. С каждым движением светловолосой головы, Ойкава чувствует, как парень берет еще глубже. Чувствительная головка едва ощущает гланды, отчего альфа хочет жалобно завыть, но подавляет в себе это желание, прислонив сжатый кулак ко рту. Омега, помогая себе рукой, начинает водить ладонью у основания, высунув член изо рта с придыханием, которое горячо и приятно опаляет кожу. Кончик языка мучительно медленно ходит по выступающим венкам; когда блондин вновь дотрагивается языком до разбухшей головки, обхватывает ее губами, посасывая с пошлым причмокивающим звуком. Ойкава, откинувшись на холодную спинку унитаза, увлеченно смотрит на слюну, стекающую из уголка рта, занятого оральными ласками. Теплые и влажные ладони омеги поглаживают внутреннюю сторону бедер, и Тоору кажется, что он вот-вот готов кончить ему в рот от этих незамысловатых, но приятных ласк. Кончиками пальцев Ойкава ласково поглаживает приподнятый подбородок омеги, благодаря за минет. Выражение на его порозовевшем лице блаженное, украшенное толикой упрямства и лихорадочным возбуждением в карих глазах, и он словно кот отзывается на эту дерзкую благодарственную ласку. Тоору, нетерпеливо вынув презерватив из кармана своей кожаной куртки, небрежным рывком открывает его зубами – он всегда берет с собой в клуб контрацептивы. Раздвинув ноги чуть шире, он позволяет омеге надеть резинку на его член ртом. Они меняются местами - теперь одно колено омеги стоит на закрытом крышкой стульчаке, а бедро Тоору больно упирается в ручку кабинки. Альфа, самодовольно пристроившись сзади, рывком стягивает с задницы блондина джинсы вместе с бельем. Подумав, какие у омеги упругие и замечательные ягодицы, он почти по-зверски сжимает их, разводя немного в стороны. Скользнув пальцами по ложбинке, парень просовывает один внутрь и останавливается, когда слышит голос омеги. – Не нужно меня растягивать. Говорит и смотрит из-за плеча. Тоору впервые слышит его голос. Речь приятная и приправлена сексуальной хрипотцой от накатившего возбуждения. Она сводит с ума, упрямо въедаясь в воспаленное сознание и прокатываясь по нему липким туманом. Ойкава немного удрученно вытаскивает увлажненный палец. У омеги недавно уже был секс, и этот факт необоснованно огорчает Тоору. После этих слов желание оттрахать его до одури только усиливается. Пройдясь членом по ложбинке между ягодиц, прислоняет головку к анусу омеги, словно дразня. С губ блондина срывается слабый стон, и альфа видит, как тот кусает губы и сладостно жмурится. Он тоже не может больше терпеть. – Чье имя я буду стонать? – Тоору. Собственное имя непривычно отлетает эхом от керамических плиток на стенах туалета, и Ойкава, беззвучно открыв рот, не успевает произнести ни слова, потому что голос омеги опережает его немой вопрос: – Сугавара. А потом звучит снова: – Это фамилия. Имя не скажу. Соитие в общественном туалете никогда особо не прельщало Ойкаву, но то, что происходит с ним сейчас, нравится ему до жути. Альфа ухмыляется и резким толчком входит в блондина, заставляя его поясницу прогнуться. Сугавара уже был растянут, но стенки его ануса приятно сжимают член, отчего в животе у Тоору становится тепло. Парень входит в омегу до упора и начинает двигаться, проникая в него во всю длину. В туалете прекрасная акустика и музыка, играющая сейчас на танцполе, здесь звучит глухо. Ойкава сквозь пошлые шлепки, воспроизводимые его яйцами и задницей омеги, слышит знакомый трек. В такт этой музыке двигаться невозможно, а толчки получаются рваные и неритмичные, но когда в песне заканчивается звук, идущий будто из глубины, Тоору резко толкается в Сугавару. Блондин сдавленно стонет, бормочет имя Ойкавы, ластится. Удивительный симбиоз электронного звучания и несдержанного скулежа омеги соблазняют до потери самообладания, заставляя Тоору впасть в исступление и толкаться еще грубее и несдержаннее. В омеге чертовски приятно, а горячие стенки прохода уже достаточно растянуты, но все равно возбуждающе обволакивают. Опьяняющий жар заполняет собой тесную кабинку, застилает глаза. Похоть, словно непонятная лихорадка, охватывает тело, подчиняя себе толчки Тоору, делая их быстрыми и рваными. Альфа почти в бреду чувствует пряный аромат, исходящий от омеги. Запах Сугавары особенный, и мысли Ойкавы теряются в бурном потоке. Он не может понять, в чем дело, отчего его бровь нервно дергается. Навязчивые размышления, норовящие захватить слабо соображающий сейчас разум, не приходится отгонять, потому что они теряются сами. Сейчас он сосредоточен только на Сугаваре. Терпкий запах секса, смешанный с притягательным дурманом омеги сбивает дыхание. Ойкава легко смахивает испарину со лба тыльной стороной ладони. По вискам катятся выступившие капли пота, а ткань футболки под кожаной курткой неприятно липнет к взмокшей коже. Трахаться в одежде неудобно, но скинуть с себя совершенно ненужные сейчас вещи слишком непозволительно для тесной кабинки в туалете клуба. Повсюду мокро и липко, но альфа довольно проводит рукой по вспотевшей пояснице Сугавары, которая прогибается под его властным прикосновением. Очередной стон встает у Сугавары поперек горла, когда Тоору вновь грубо и уверенно толкается внутрь. Ойкава двигается в своем резком и непонятном ритме, направляя себя бедрами, и совсем не стыдится уже своих пошлых и громких стонов. Свободной рукой он обхватывает член омеги, начиная быстро водить по нему ладонью. Немного грубые ласки Тоору заводят, и по телу Сугавары проходит сладостная истома. Он едва дрожит и млеет под напором альфы, который мнет его яйца в своей руке и ласкает возбужденный член, размазывая по нему выходящий предэякулят. Ойкава слишком возбужден и сильно сжимает скулы, отчего челюсть неприятно сводит. Его темп, жесткий и грубый, немного выравнивается, когда он направляет свои бедра так, чтобы членом доставать простату омеги. Это действует на блондина, и его спина начинает еле заметно изгибаться, а с губ слетает отрывистое мычание. Они тяжело дышат, поддаваясь опьяняющему и жгучему наваждению. Исступляющий пыл прокатывается по телу знойной волной, растекаясь под кожей. Что-то заставляет Сугавару упрямо вильнуть задницей и повернуться к Тоору лицом – посмотреть внимательно и строптиво. Музыка, под которую они увлеченно трахались, закончилась уже давно. В горле крепчает сдавленный стон и слетает с губ сдавленно и хрипло. Сперма пачкает белую керамику, выходя толчками. Ойкава изливается в презерватив с глухим мычанием сквозь сжатые губы. Блондин чувствует, как узел альфы внутри него набухает, но продолжает наблюдать за Тоору. Смотрит на кривую пошлую улыбку и тоже улыбается уголками рта. Странная химия, возникшая между ними, заставляет Ойкаву думать. Мысль вспенивается в сознании несвязным потоком, смешиваясь с ощущениями от омежьего запаха. Сугавара говорит: – Прощай.