Откройся мне

«При улыбке работают от 5-ти до 53-х лицевых мышц. Уж не знаю, правда это или нет, но если это так — то я просто силач». Я продолжила смотреть в зеркало и растянула губы в улыбке. Улыбаться — это привычно для меня. Я улыбаюсь почти всегда. Иногда мне кажется, что это такая болезнь, улыбаться-всегда-везде-все-время-вечность. Я улыбаюсь, когда мне весело. Я улыбаюсь, когда мне грустно. Я улыбаюсь, когда мне больно. Я улыбаюсь всегда. Многие из-за этого считают меня странной. Нет, даже ненормальной. Частично они правы, я и сама иногда задумываюсь о своем психическом здоровье. Я никогда и никому не покажу своих настоящих эмоций и чувств. Никогда. Никому. Либо вы просто сдохните в ожидании моих слез и истерик, либо я запрусь одна в комнате, выплакаю все слезы и вернусь обратно к вам — совершенно спокойная и все такая уже улыбчивая. Ино говорит, что это нормально, но я в этом очень сомневаюсь. Пусть мне и плевать на общественное мнение, зато мне не плевать на мнение близких людей. Если я с кем-то сблизилась, сдружилась, то все, этот человек станет для меня моим настоящим личным Богом. Потому что я не впускаю в свое личное пространство людей, которые попусту будут тратить мое время на глупые разговоры типо: «Как дела? Почему ты сегодня прошла мимо меня и даже не поздоровалась? Ты сегодня какая-то странная, что-то случилось?». Я считаю, что если и начинать с кем-то общаться, то это общение должно быть близким. Ты должен доверять этому человеку, как себе самому. И таких людей должно быть не много. Только самые близкие. Только самые верные. Мама, папа и Ино — вот моя любовь, поддержка и опора в трудную минуту. Всегда вместе, всегда рядом. Всегда верны друг другу и честны. Я доверяю им все самое сокровенное и родное, и никогда не требую ничего взамен. Мне просто хорошо и уютно рядом с ними. Я думаю, это самое главное. После того, как мы с Ино закончили школу и вдвоем уехали из нашего маленького городка в огромный мегаполис, тут-то и наша жизнь перевернулась с ног на голову. Мы с ней живем в одной съемной квартире, ходим в один университет, но на разные факультеты. На выходных ездим к родителям, обратно в наш маленький городок, из которого мы выпорхнули, как птенцы из гнезда. Нам уже двадцать, а мы иногда ведем себя, как дети малые, и именно поэтому родители боялись отпускать нас одних во взрослую жизнь, так что сначала мы жили с нашими мамами, и как только они убедились, что мы справимся со всеми «геморроями», тут же уехали обратно. Вот уже как два года мы живем вдоем. Одни. Пережили и ссоры, и обиды, и даже драки (да, у нас иногда и такое бывает), но продолжаем все также выносить друг другу мозги. Мы как будто стали сестрами, настолько нас сблизила совместная жизнь. И мне это нравится. Отойдя от зеркала, я бухнулась на кресло неподалеку. Чай на журнальном столике уже давно остыл, и я с брезгливостью отодвинула его в сторону. Завтра у Ино будет проверочный тест, поэтому она закрылась в нашей комнате, а в квартире воцарилась гробовая тишина без этой неугомонной болтушки. Квартирка у нас небольшая, зато уютная. Я потянулась к пульту от телевизора, но тут же вспомнила, что когда подруга что-то зубрит, ее нервирует каждый звук. Каждый шорох. Даже мое дыхание за стенкой. Тогда я открыла книжку и принялась читать новую главу о лечебных растениях. Да, скука смертная, но мне нравится. Вот так и прошел наш очередной вечер. В полной тишине. На следующее утро, когда мы прощались на первом этаже университета, я ободряюще обняла подругу. — Удачи. — О, она мне не помешает, — Ино приобняла меня в ответ. — Как закончится пара, сразу же напиши. А хотя… ладно, не надо, я сама подойду к твоей аудитории. — Спасибо, — она улыбнулась, отпуская меня. — Ладно, я пойду, а то мне еще стоит повторить все. — Только не перестарайся, а то все из головы вылетит, — посоветовала я. — Ага, хорошо. Мы распрощались и я направилась к своей аудитории, где у меня была первая пара. Вообще, я любила учиться, но иногда учеба надоедала. Ну бывали такие дни, да. При входе в аудиторию, на подоконнике, сидела первая стерва и красавица нашего потока (да и наверное, всего университета) — Хината Хьюго. Окружив себя своей свитой таких же тупоголовых, зато накрашенных и искуственных, девиц, она что-то рассказывала им. Когда я подошла поближе, то тут же услышала, о чем они говорили. Боже, как я пожалела потом об этом. — Он сорвал с меня трусики и… — медленно и очень приторно сладеньким голосом тянула Хината. Ее подружки-собачки прямо затаили дыхание от интереса. О, Господи. — Что дальше? — Ну же! — Скажи! Она специально молчала, растягивая «самый интересный момент». Я закатила глаза, проходя мимо и заходя в аудиторию. Мне не хотелось стоять рядом с ними и выслушивать очередное похождение блудной Хинаты. Я не вхожу в их секту «Только секс и ничего больше». Я вхожу в секту «Только учеба и ничего больше», в которой присутствовала только моя скромная персона. Даже Ино была не такой безнадежной занудой. Сегодня я прослушала всю лекцию, думая только о Ино и о том, как она там написала этот мозговыводящий тест. Ой, то есть проверочный. Хотя разницы никакой нет. Как только прозвенел звонок, я подскочила на месте и ринулась к выходу. Странно, что на меня не накричал преподователь, он обычно не любит такие спешки. Не успев дойти до аудитории Ино, я натолкнулась на одну «очень интересную» сцену. «Что здесь опять устроили?». Все собрались на что-то поглазеть. Либо опять кто-то устроил скандал, либо снова разрабатывают план мести какому-то преподавателю, который неожиданно объявил о незапланированном тесте. Что ж, в любом случае, ни то, ни другое мне не интересно, и я бы с радостью прошла мимо, даже не взглянув в сторону орущей толпы, но дело в том, что все эти люди сейчас перегородили мне дорогу к нужному месту, то есть, к Ино, которая уже наверняка давно стоит и ждет меня. Я ближе подошла к толпе, пытаясь протолкнуться вперед, но не для того, чтобы взглянуть на снова разыгравшуюся спектакль, а для того, чтобы просто пройти. Но видимо, мои вежливые просьбы и объяснения, никто — как всегда, в принципе — так и не понял. Все лишь хмуро на меня посмотрели, вставая на прежнее место, и вытесняя меня своими ягодицами. Я что-то тихо пробурчала, оглядываясь по сторонам. Я не прислушивалась к крикам и разговорам толпы, поэтому до сих пор даже не знала, что же там творится. Но, наконец, найдя маленькое пространство, которое бы могло предоставить мне путь к лучшей подруге, я попыталась протиснуться в него, не беспокоя стоящих рядом людей. — Хината, перестань, — раздался холодный, хриплый, властный и — о Боже мой, я себе это никогда не могу простить — сексуальный голос. Я тут же его узнала. По спине пробежало стадо мурашек. Так было всегда, стоило мне только услышать его. Все вдруг неожиданно замолчали, и я даже задержала дыхание, боясь разрушить это напряжение, повисшее в воздухе душного коридора уже после первой пары. В голове уже стала складываться сцена и ее актеры, словно крупный пазл, не нуждающийся даже в картинке. Все и так ясно и понятно. — Это ты перестань! — визжал такой же знакомый голос. Я поморщилась. — Хината, — еще холоднее, еще властнее. Ее имя из его уст звучало, словно угроза. — Всем уже давно все известно! Почему ты не хочешь наконец-то скрепить наши отношения?! Я думала, что нас связывает что-то большее, чем просто… чем просто… чем просто секс! Я вытянула шею, словно жираф в зоопарке, тянущийся за новым лакомством из рук посетителей. Вроде нельзя, не стоит, а хочется. Он и она стояли прямо напротив друг друга. Хината стояла спиной ко мне, сердито уперев руки в бока и воинственно расставив ноги, поэтому ее лица я не могла видеть, но уже догадывалась о эмоциях, застывших на нем, бедном, покрытым бесконечным слоем косметики. Зато он стоял лицом ко мне. Ну, к толпе, из которой я выглядывала любопытным жирафом. Все также превосходен, до дрожи по коже. До чесотки в руках, потому что так хотелось коснуться его лица и проверить — неужели он настоящий? Такой идеальный, и одновременно чертовски поганый. «Господи, сексуальный и великолепный, как Бог…». Я резко мотнула головой, выбрасывая глупые мысли из головы (вовсе не глупые!). Растрепанные блондинистые волосы, словно он только что встал с постели очередной красотки (так и есть); холодные, пронзительные — до глубины души, до корки мозга — голубые глаза, заставляющие дрожать, будто только что, заглянув в них, ты искупалась в Ледовитом океане; привычная насмешливая ухмылка, так идеально подходящая к его лицу, но искреняя, настоящая улыбка, шла бы куда лучше, ведь она наверняка, также идеальна; и эта его дерзкая, расслабленная, но в то же время напряженная, просто кричащая о смелости и самодовольстве, поза — руки засунуты в передние карманы джинс, но не до конца, а слегка, немного согнутая в коленке правая нога, и чуть откинутая назад голова, чтобы смотреть свысока и упиваться собственным превосходством. Нахален, дерзок и насмешлив до омерзения. До мяса. До костного мозга. До дрожи в коленках и мурашек по спине. До сбитого дыхания и сухого горла, режущего и царапающего глотку изнутри. Высокий, широкоплечий, накаченный, богатый и — что, кстати, даже удивительно, при таких-то первых качествах — умный. Да, и это все про него. Наруто Узумаки — красавец-сердцеед нашего университета. Девчонки сползают по стеночке, вытирая слюни, скуля и чуть ли уже не расставляя ноги перед ним, а парни лишь завидно смотрят вслед, пробегая по его статной фигуре взглядом. Его можно было редко — нет, стойте, даже не так — ОЧЕНЬ редко его можно было встретить в нашем университете. И не потому, что он будто где-то скрывается, сидя в темном уголочке и боясь высунуться на свет, нет. А потому, что этому инопланетному красавцу просто не до учебы. Так что, когда он в кои-то веки появляется в коридорах нашего заведения, пора расстилать красную ковровую дорожку, включать торжественную музыку и отмечать этот день в календаре, потому что такое происходит не часто. Каждую ночь он проводит в дорогих ночных клубах, куда просто так абы кого не пускают. Каждый день ходит в обнимку с какой-то новой «Мисс Вселенной» мимо нашего дома, и я уже сбилась со счета, сколько же девушек уже успели побывать в его кровати. Скольких он ласкал, заставляя срывать глотки в безумных криках наслаждения, а потом вышвыривал за порог, забывая ее имя. Или, наверное, даже не спрашивая его. О его похождениях и развлечениях знают все. От новоприбывших первокурсников, до самих преподавателей. Но никто даже и слова ему не сказал по поводу пропусков. Хотя, может и даже не имеют право говорить. С чего бы? Все тесты и зачеты он всегда сдает на «отлично», и мне иногда кажется, что он правда не с нашей планеты. Как можно быть таким… таким… таким идеальным? Ему осталось учиться еще один год, и я думаю, когда он выпуститься, в универе, наконец-то, прекратятся эти бесконечные сцены, устраиваемые либо из-за него, либо им самим, других сценариев просто не бывает. И сейчас, Хината устроила очередную истеричную сцену. Из-за него, опять-таки. Его губы растянулись в привычной усмешке еще шире. Я задержала дыхание, вслушиваясь в его голос. — Хината, нас никогда и ничего не связывало. — Нет, это не правда! А как же!.. — он резко перебил ее крики. — Это был просто секс, ничего больше. Мы просто хорошенько трахнулись и разошлись, без обязательств и обещаний. Все тут же зашептались, начиная переговариваться, а у меня в голове перематывалась, как заевшая пластинка, его слова. — Н-но!.. Но как же?.. — Хината не унималась, надеясь «выйти из воды сухой». Но это надежда рушилась с каждым его словом. Его взглядом. Его голосом. — Я тебе что-то обещал? — Н-нет… — Тогда в чем проблема? — он усмехнулся и сложил руки на груди, выглядя так еще более увереннее. — Я ни на какие отношения не соглашался. Их никогда и не будет. Ну, по-крайней мере между нами, — у меня вдруг екнуло сердце. Я сглотнула, потягиваясь еще выше на цыпочках и пытаясь лучше увидеть эти голубые глаза. Хината молчала, видимо, принявшая свое поражение. Опустив голову, она словно вся поникла. — Если хочешь еще раз получить небывалое наслаждение и еще раз трахнуться, ты знаешь, где меня найти, — он снова засунул руки в карманы джинс, усмехаясь. Шепот, словно волна, обрушился и накрыл всю толпу. Занавес, пожалуйста. Спектакль подошел к эпичному и трагичному концу. Хината, прикрывая лицо руками и волосами, скрылась из поля зрения, убегая к своей свите. Все понемногу стали расходиться, уступая дорогу. Меня оттолкнули к стене, и я с радостью к ней прижалась, ожидая, пока эта толпа хоть немного рассосется. Дрожащими, от непонятно чего, руками, я достала телефон, чтобы взглянуть на время. Наврятли я уже успею к Ино, скоро будет звонок. Я услышала громкий смех и подняла голову. Закадычные друзья из компании Наруто подошли к нему, чтобы похвалить за очередную перепалку, из которой он вышел победителем. Хлопая его по плечу, и бурно обсуждая произошедшее, они пытались привлечь его внимание к себе. Но он не смотрел на них, бегая глазами по проходившим мимо людям. Равнодушный, но как будто взволнованный. Я с интересом стала наблюдать за ним, понимая, что слежка за Узумаки — это уже стало моим хобби. Вдруг в моих руках зазвонил телефон. Я тихо пискнула, чуть не уронив его на пол. Звонила Ино. Наверное, уже успела услышать обо всем этом. Я приняла ее вызов, приподнося сотовый к своему уху, и одновременно с этим поднимая глаза вверх. Мое сердце сначала остановилось, а потом резко забилось. Бешенно, быстро и ненормально, будто зверь, метающийся в клетке и рвущийся на свободу. Я смотрела прямо ему в глаза. Он смотрел прямо мне в глаза. Я задержала дыхание. Мир словно замер. Утратил все краски, становясь серым и блеклым. Лишь мы с ним были цветными. Мы будто нашли друг друга среди огромной толпы, и боялись потерять, уцепившись в друг друга взглядами. Усмешка на его лице стала еще шире, и мне показалось (наверное да, показалось, при галлюцинациях и не такое покажется), словно он попытался улыбнуться мне. Попытался. Улыбнуться. Мне. И словно из другой галактики, за миллиард километров от меня, на другом конце линии, в трубке, раздался голос Ино: — Сакура? И словно в другой вселенной, в другом мире, но в одном поле видения, прямо напротив меня, через бесконечную, серую толпу, в нескольких метрах, его губы как будто прошептали мое имя: — Сакура. И снова эта усмешка.