***
Год, целый год, близился к концу, к самому завершению. Завтра наступит первый день солнцестояния, и последний одиннадцатый шаг затмения. И уже через 30 дней этот год спуститься со своего трона, оставив престол, и царствованье начнёт он, новый только рождённый год, не несущий никаких обещаний. Для человека, рождённого сейчас, любого из многочисленного населения этой планеты, дни, недели, месяцы и годы — просто утекающие в никуда время, которое ни один живущий на земле не сможет вернуть. «Смерть» стала одним целым со всем, только существующим в этом угасающем мире. Из рассказов, что часто повествовала моя мать, я часто убеждаюсь в том, что люди, жившие один век назад, два столетья до нас, в другую эпоху, были намного жизнерадостностей, с легкой душой относились ко всему, чтобы с ними не произошло, любили эту жизнь, словно они и есть её порожденье. Дни рождения, календарь, часы не были чем-то, жестко пожирающим время — лишь символом цикла, круговорота, возврата, который ходит по кругу. Сейчас же все свелось к повторному использованию информации. Ее перерабатывалось и перефразировалось слишком много. Говорят, когда-то люди были неимоверно жадны, но если так считалось тогда, то сейчас они были лишь скупы. По Грегорианскому календарю сейчас примерно трехтысячный год от рождения Христа. Человечество, такое, каким оно было когда-то, давно покинуло эту землю, на смену ему же пришли мы — новое поколение, но наше предшествие мало связанно с инновациями, скорее даже наоборот, новыми мы называемся лишь потому, что не такие как наши предшественники. Никто не может сказать наверняка, взойдет ли завтра солнце, наступит ли следующий день и будем ли мы в будущем продолжать свою жизнь, хотя правильнее назвать это существованием, но, с другой стороны, больше нет войн, которые беспощадно губили разум стран и людей. Однако цивилизация, которую человечество развивало всё своё существование, развеялась, как прах.***
Я уже неразборчиво отклоненила несколько десятков предложений руки и сердца, и сегодня, как и незадолго до этого, и днями ранее, я провожу свое время, озирая побережье с самой высокой точки этого маленького острова. «Небесная вода отражается в море, а в водном просторе, небес вода. И в небе луны — разлитое горе…» Смотря на мерцание этой водной глади, которую так небрежно называют морем, я неосознанно прошептала первые строчки песни, которую мне так нежно напевала мать. Эти сплетения строчек знала еще моя бабушка, и хотя я чётко осознаю смысл сказанных в песне слов, не понимаю я ни грамма той, самой главной мысли, спрятанной меж этих простых слов. Не симпатизирую я злостным словам о своих предках, но мне кажется, что они были слишком неженными. В то, не такое уж и далекое от меня, время, когда можно почувствовать конец света, казалось, что хозяйка этой песни живет в своих сказочных мечтах и в наивных мечтах людей. Мои мама, бабушка и прабабушка имели одинаковые вкусы и все были несказанно красивы, перед их прекрасной натурой не раз склоняли головы мужчины из самых разных сословий и не раз они воспевались в сказаньях народов живущих вокруг них. К сожалению, я в этой семье получилась гадким утенком, хотя те прекрасный алые волосы, что носили все девушки моего рода, достались и мне, но и их наличие не сделало меня той нимфой, что была и моя мать, и девушки до неё. Я не такая красивая как она, и что важнее, я не такая женственная. Именно те мужественные черты лица, жесткая душа и сильная воля, а самое главное моё пристрастие к доспехам и холодному оружие, сделали меня не похожей на тех, кто был до меня. Наверное, мне продолжают делать предложения к свадьбе, лишь из-за нашего острова, что уже не одно столетье принадлежал моему семейству, и считается родовым поместьем Скарлетт.***
— Похоже, принц Кунисимы возвращается домой, — донёсся до меня голос одной из преследовавших меня девушек, которые по ошибки зовутся мои помощницами. Я почувствовала неожиданный резкий порыв холодного ветра и спокойно подняла свою аловолосую голову как раз вовремя, чтобы заметить черный, словно смоль, самолет. Глухим пыхтеньем раздался мощный рев грозного двигателя. Один из последних следов цивилизации, улетая, быстро перерезал лучи холодного лунного света. Хотя, наверное, не столько след, сколько пережиток, скорее заставляющий вспомнить, нежели напоминающий о прошлом. Сиял тусклый тёмный, как шоколад, корпус. Этот самолет улетел на восток, к континенту. Теперь мой счет убийств дошел до шестнадцати. И в этот раз — новый рекорд. Я выдала ему одно из самых невероятных просьб ту, что до этого я просила лишь однажды, и не прошло дня, как от жениха уже след простыл. Впервые жители острова отчитывали меня, но в этот раз я не смогла удержаться. Он и сам был виноват в том, что прибыл при полной луне. Он должен твёрдо осознавать, что всему есть свое место и время. Я знаю, что здесь, на нашей планете, кислород заканчивается, но если хочешь говорить о любви, этом светлом чувстве, доступном лишь людям предшествующим нам, ты должен все понимать и явно осознавать свои шансы и цели. Остров, на котором я живу — это маленькая страна, в которой едва ли наберется сотня жителей. У нас нет порта, а на берегу острова-полумесяца находится интересный алый, под цвет нашей семьи, коралловый риф. Для жителей острова он ничего не значит, разве что пердначертоность нашего семейного рода, но в судьбу здесь уже почти никто не верит, но для горожан, живущих на континенте за морем, в большом селенье, где-то чуть-чуть южнее нашего прибрежья, похоже, ценнее всех драгоценностей. Ещё со времен бабушки этот остров считается священным. В него запрещено прибывать по водной глади, так что только привилегированные, владеющие самолетами, могут попасть сюда. То, что меня называют «принцессой», тоже связано с особенностями острова, которые скрыты где-то в его глубинах, так далеко, что я ни разу не видела их. Говорят, что он — звезда надежды на восстановление человечества. Но для нас, его жителей, он абсолютно обыкновенный. Мы, наверное, даже бровью не поведем, когда наступит наш общий конец.***
— Какая жалость. Даже если он сможет долететь до Луны, цветов там все равно не найдет, — с досадой проговорила блондинистая девушка, одна из так называемых фрейлин, которой принц по имени Стинг явно понравился, не только своей прекрасной внешностью, из которой явно выделается красивый шрам на лбу, но и галантной чарующей речью. Каждый раз, когда прибывает новоиспеченный жених, я прошу его сделать что-то нереальное. Например, привезти розу с Луны. Полет на Луну — это билет в один конец. Хотя попасть туда можно, никто не знает, как вернуться обратно. Это мир смерти, который мы можем увидеть при жизни. Много лет прошло с того времени, когда Луна стала миром смерти, ни чудом бытия или же ночным светилом, коим она было до этого, а именно смертью, гибелью, концом. Строго говоря, для человечества она изначально была миром смерти, так что лучше сказать, что она стала такой, какой и была задолго до смены наших целей, такой, как раньше. Лунное переселение было одним из планов, созданных для победы над перенаселением планеты. Луна стала седьмым континентом, и иммигранты создали город, нацию, на поверхности спутника Земли. Но потом случилась великая катастрофа. Смена полюсов тоже повлияла на ситуацию, но неожиданное спокойствие, охватившее человечество, было страшнее всего, и означало закат человеческой расы. И нет ничего удивительного в том, что принц Кунисимы отбыл в плохом настроении, ведь я не только попросила его отправиться на Луну, но еще и велела привезти голубую розу — которой там точно быть не может. Но клянусь — я была абсолютно серьезна. Если он сможет выполнить это невероятное задание, я останусь с ним до конца своих дней. Потому что для меня это единственный способ измерить любовь. Эта планета многое потеряла, но самым важным была способность людей любить друг друга. Точнее сказать человечество потеряло свой огонь: восторг развития, желание познать, страсть ко всему сущему и земному. Это не походило на жалобы матери, у которой сын днями напролет не выходит из своей комнаты. Это было похоже на забастовку вида: «Все слишком утомило». Жители одной стороны просто спихнули цивилизацию на плечи жителей другой. «Чтобы жить на Земле, цивилизация не нужна.» — новый всем известный лозунг земли. Но эта цивилизация необходима, чтобы выжить на Луне. Так что жители Земли сказали своим соседям: «Ответственность за развитие человечества теперь лежит на вас. Мы от устали этого.» И вот так они все отдали в руки жителей Луны. Всего за пятьдесят лет Земля и Луна стали абсолютно независимы. Люди на обеих сторонах решили, что нет нужды о чем-то договариваться, и закрыли друг для друга двери. Мы могли обойтись тем, что осталось на Земле, а те, кто жил на Луне, могли обеспечить себя всем необходимым. А несколько десятилетий спустя потух и свет Луны. В то же время население Земли резко сократилось. Никто не хотел размножаться. Оставшись само по себе, человечество вымерло бы за пятьдесят лет. Оно выжило лишь потому, что каждый десятый землянин все еще хотел «продолжать пытаться». У людей, которым и так хватало своих дел, все еще сохранилось желание заботиться об окружающих. Эти люди собрались вместе и создали что-то вроде старой общины — сад жизни, называемый «город». Я никогда там не была, так что сказать о нем мне нечего. Они называли себя Комитет Восстановления Человечества. Движение по возвращению к основам жизни, считающее любовь своей основой. Я, откровенно говоря, не понимаю этого. Я не считаю, что это безвкусно, но два любящих друг друга человека — это для меня непостижимо, так же как и для предшественников, наш образ жизни. Неужели это вправду так прекрасно? Как описывают в книгах прошлого, и как рассказывают единицы нашего мира постигнувшие это блаженство? Мне кажется, все эти отношения заканчиваются плачевно, трагедия, как бы выразились люди, действительно упивающиеся слезами после этой хваленой любви. Более систематичный подход к поддержке окружающих был бы намного лучше. Можно хорошо устроить свою жизнь, жить эгоистично — и в то же время иметь ясную цель. Нельзя рассмотреть чужое сердце, а уж говорить о том, чтобы понять его — все это пустые слова, придуманные безутешно больными писателями, и сумасшедшими влюблёнными, чей разум давно их покинул. Вот так. Я даю невыполнимые задачи каждому из моих женихов, потому что не могу иначе измерить свою любовь — поэтому хочу, чтобы это сделали они. Если он сможет добыть что-то ценнее меня, и все же останется со мной, то я посчитаю это доказательством его любви. Мне они нравятся, и мне нравятся люди, но я не понимаю любовь. Но даже так я счастлива. Если есть солнце, вода и воздух, мы можем продолжать жить, как хотим. Наверное, поэтому человечество и движется к своему концу. Время от времени я чувствую уколы вины. «Звезды меркнут в ночи и загораются вновь, Небо волнуется за своих поздних детей. Коралл поет о любви людской. Словно медузы воздушные, мы проживаем день.» Я закружилась посреди темного поля, напевая старую песню. — Да уж. Жизнь и медузы… Холодный голос разорвал мое одиночество и ту нелепую пустоту, что создавало пространство вокруг меня. Голос мужчины, окутанного невидимой для меня пеленой. — Простите, вы мисс Скарлетт? Обернувшись на звук собственной фамилии, я увидела нечто странное, парящее в воздухе. Это было похоже на одну из оловянных машинок, которые я часто видела на полках в старом кабинете на самом верху нашего поместья, размером с коробку для ланча. Верхом на ней сидел человечек, всё из того же олова. Поверхность его тела была отполирована, как у чайника, и была абсолютно гладкой. На месте лица были два отверстия для глаз, но из-за отражающегося света Луны я не смогла заглянуть внутрь. Он обратился ко мне по имени, так что я должна была ответить. — Добрый вечер. Полагаю, я должна сказать «приятно познакомиться»? — Взаимно. Пожалуйста, примите мою карту. Оловянный человечек вытащил маленький листочек белоснежной бумаги. Я не знала, зачем это, но поскольку человек вежливо протянул его, я с уважением приняла столь необычный подарок. — Вы прибыли извне? — с необъяснимым любопытством вновь поинтересовалась я. — Да, я прибыл, чтобы встретиться с вами. Если вас не затруднит, мы можем немного поговорить? Мои глаза расширились от удивления. Хоть так глазеть и изумленно моргать было грубо, я ничего не смогла с собой поделать. Новый жених? Какая редкость. Многие приходили предложить мне руку и сердце, но впервые я видела такого малыша, который уместился бы у меня на ладони, но ведь прибыл просто поговорить. — Я по профессии курьер. Прибыл на остров отчасти из-за работы, отчасти из-за личного любопытства.- доложил мне этот человечек. Наверное, во всем был виноват оловянный костюм — его голос звучал очень глухо. Парящая маленькая лодка, и гость, одетый во что-то, чего я никогда раньше не видела. Я беззастенчиво разглядывала его и поняла, что он сам интересует меня намного больше, чем беседа. Оловянного человечка это не смущало, и он начал рассказывать о событиях, о своем виде, о погоде. Все это было похоже на пустой треп. Понятное дело, мои ответы были в лучшем случае рассеянными. Беседа не клеилась. Со временем ему стало не о чем говорить. Казалось, он задумался. Смущенная собственным эгоизмом, я предложила еще одну тему для беседы. — Вы говорили, что прибыли сюда отчасти из-за любопытства? — Да. Я ведь торговец. Другим поводом для моего прибытия были вы. Я бы хотел поменять кое-что, что есть у меня, на кое-что, что есть у вас. Что скажете? Сказал, что прибыл купить что-то нужное. И теперь задумалась я. Потому что столь редкий гость не найдет ничего нужного на этом острове. — Лучше вам спросить кого-то другого. У меня нет ничего важного. — Напротив, торговцы всегда покупают то, чего очень мало. У меня при себе много вещей, которых тут не хватает. И обратное тоже верно. Вы знаете какие-нибудь истории? Возможно, те, которых никто не слышал и которые никогда не рассказывались? И снова, без всякой на то причины, я внимательно посмотрела на оловянного человека. Видимо, из-за того, что он попросил что-то столь детское таким взрослым голосом. Его слова проникли в самое сердце. Обычно я отшутилась бы от такой просьбы, но в этот раз почувствовала, что должна помочь ему. — У меня есть кое-что — песня. Думаю, она вас заинтересует. Эту историю я узнала от бабушки. — Местный фольклор? Очень ценно. Я извиняюсь, но я не очень хорошо вас слышу, так что если вы позволите еще немного вас озадачить, я бы хотел попросить вас написать ее. У оловянного человечка был плохой слух. Я несколько удивилась тому, как он умудрялся вести беседу, но, подумав, поняла, что мы не особенно много говорили. — Не могу. Я не умею ни читать, ни писать.- стыдливо призналась я, ведь раньше мне это не надобилось. — Верно. Я знаю об этом. Я отбываю в следующее полнолуние, так что попрошу вас к тому моменту занести песню в книгу. Рискну показаться самонадеянным, но я сам научу вас. Он постучал по груди кулаком, словно говоря «предоставь это мне!» Но я не была настолько уверена в своих силах. Моя необразованность лишь теперь ударила по мне бумерангом. Человечество давно скончалось, но жизнь по-прежнему полна забот. Однако забудем об этом. — Кстати, вы что-то говорили про жизнь и медуз? Я задала ему свой первый вопрос. — Это случилось довольно давно, но один из подвидов медуз сумел решить фундаментальную биологическую проблему старения из-за смерти клеток. Это одна из немногих форм жизни, обретших бессмертие. Так что, вопреки вашим ожиданиям, медузы — весьма крепкая форма жизни. Он вежливо ответил словами, которых я не поняла.***
Этот человечек очень старательно пытался обучить меня столь древнему искусству, хотя для меня оно стало лишь новым мученьем, в моём сознании явно не укладывалось столь простое уменье, знакомое этому маленькому человеку. Но он старательно верил в мои успехи, и это вера внушала в меня что-то незначимое для меня раньше, но столь явно нужное сейчас. Ранее я бы давно забросила столь невыгодное для меня дело, но сейчас этот человечек что-то разрушил внутри меня и что-то с самого его появления пошло не так. Всё что я столь рьяно отвергала в прошлом, по-новому воздействовало на меня. Я своей кривой рукой пыталась вывести более или менее прямые буквы, а он ещё не доведённый до отчаянья, в отличие от меня, тихо нашептывал мне своим приглушённым голосом нежные паровички, наверно не у одной меня сложилось такой впечатление, что этот оловянный солдатик всю жизнь тем только и занимался, что учил таких бестолочей, как я. — Аккуратно… Не спеша выводи… Вот так вот… Умница, уже лучше, — под руку говорил он. И вот после множества дней стараний я наконец научилась выводить те красивые закорючки, что самым волшебным образом складывались в слова. Именно сейчас когда настало, то полнолуние, что так трепетно ждал оловянный человечек, и то, что так тщательно мною оттягивалось, ведь общество этого маленького солдатика было так приятно и необыкновенно волшебно для слуха, души и для глаз. В эту еще не наступившую ночь ее крохотный друг отчалит с ее маленького острова — полумесяца, забирая с собой ее творение, строчки песни, что она тщательно выводила на пожелтевшем листе. Он смотрел на меня своим металлическим взглядом, и охрипшим голосом произнёс в пустоту: — Сегодня, в день когда, я покину твой остров, я расскажу о легенде, что хранили лишь мои уста. Эта история случилась давным-давно. На равнине, что звалась Светом Ночи, стояла похожая на юношу скала. Красивые каштановые волосы. Невинные глаза и светлые губы. Стройные, человеческие руки и ноги. Гладкая, ровная кожа без единой морщинки и неровности. Статуя юноши, всеми любимая, созданная в соответствии с представлениями человечества о идеале и совершенстве. Был ли он такой с самого начала? Или он обрела такую форму со временем? Насколько известно этому миру то легенда — всего лишь сказка из далекой страны. Но одно известно точно — этот парень был властелином с рождения и пробудился по молитвам поклонниц его красоты. Остальная часть мира была огромной равниной, где сливалось все в едино на горизонте, но вокруг статуи разлилось мелкое озеро, покрытое цветами до самого края. Это была всего лишь картина, вырезанная из известняка, которую описывали лишь парой строчкой слов, что шли по мир из уст в уста сплетаясь в фольклоре народов: Небесная вода отражается в море, а в водном просторе, небес вода…***
Его попросили укутать холодный мир теплым льдом. Он не знал, кто просил его. Но парень был очень деятелен, поэтому выполнил задание, когда-то данное ему. За полвека Море Льда, что был вымощено парнем, превратилось в город, полный распустившихся деревьев под голубым небом. Хоть деревья были из известняка, а небо было лишь поддельным покрывалом из все того же льда, они были таким как картины, что оживали в сознании парня, скорее навязанное кем-то, чем личное, представление сказки, далекой, но все же сказки. Он создал семь морей на луне, и прошло еще полвека. Он думал, что люди вернутся, когда он исполнит их желания, но ничто не указывало на их возвращение. Один в беззвучном мире, но ждал, долго ждал. Он построил такой красивый лес. Оттого, что никто теперь его не увидит, ему казалось, что все было напрасно. Ведь он не чувствовал привязанности к лесу. Но однажды он пробудился от звука шагов по песку. Полностью проснувшись, он была поражен, увидев гостию, что шагала по аллее, по его аллее. Она была прекрасна и красивой, и шла так, словно под ее ногами был не лед, сделанный им, а вода, нежная и ласковая вода. У нее была такая же гладкая однотонная кожа, можент быть, даже блестящая. В его голове был лишь один вопрос: «Почему столь прекрасный человек прибыл в этот мир смерти?» Звучит невероятно, но она переживала за него. Из многих теорией, которые приходили ему на ум, не одна не была правдивой. И он долго бы еще мучился в смятениях и раздумьях, если бы его незваная гость не пролепетала своих нежным, неокрепшим голосом то, что он так желал узнать. — Я попала в этот мир в наказание за любовь, — сердце юноши больно сжалось, за то короткое время, что он виделся с незнакомкой. Его душа полюбила ее. Но, к сожалению, все в этом мире было устроено именно так. И пока по щекам юноши текли слезы, не видные для этой юной госпожи, она продолжила, — Люди, что живут там, в дали, жестоки. Их души давно окаменели, а сердца забыли любовь. Но даже в тогда, когда весь мир увядает, найдутся те, кто сможет полюбить. К сожалению, или же к счастью, это случилось со мной. Девушка поведала юноше свою историю. Жестокость людей поразила его. Он не мог поверить, что люди смогли изгнать эту девушку лишь за то, что она полюбила, искренне полюбила. Именно в этот момент внутри парня что-то сломалось, клетки что удерживали его сознания на луне, треснули, и оно отбросила свои рамки. Гостья повернулась к юноше, и найдя взглядом его лицо, поразилась, насколько человечны были его глаза. Он лишь тихонько спросил: — Не уже ли это и есть человечность? — Нет, — ответила она, отрицательно покачав головой, — Это лишь ее малая часть. — Неужели ты веришь, что однажды я познаю ее? —удивленно спросил ее парень. — Да, — сказала она, не задумываясь, — когда-нибудь на эту землю ступит та, что подарит тебе и человечность, и любовь. Я лишь хочу попросить прощение за то, что этой девушкой стала не я, -она склонила голову, показывая этим своё искреннее сожаление, — сердце не может любить дважды, но и влюбленность еще не любовь. — Я буду ждать ее, — с надеждой сказал юноша, — лишь бы к тому времени мое сердце не стало камнем, как сердца людей. — Ждать осталось не долго, — прошептала она, в надежде что ее не услышать, но юноша был хозяином это земли, так что надежды на это не было, — моя дочь, что нести будет в себе дар отца и мою красоту, тоже придет сюда. Но подарит ли она тебе любовь? — вопрос бы риторическим и испарился в воздухе. — Ты можешь вернуться домой. Желаешь ли ты этого? — спросил он, в его душе все еще томилась маленькая надежда, что она останется с ним. — Нет, я не могу. Сердце, что обременено любовью, лишь тяжкий груз в дали от любимого и для меня, и для других — Я помогу тебя, возвращайся к тому, кто одарен твоим взглядом, полным любви, — И девушка растворилась, махнув своей копной алых волос на прощанье…***
— Так закончилась моя сказка, что стала первой книга, которую я написал, — сказал оловянный человечек, посмотрев на юную девушку, — Я вижу по твоему взгляду, что ты узнаешь в этой истории мать. Аловолосая лишь утвердительно качнула головой. — Да, ты все правильно осознала. Твоя мать действительно спустилась с луны, и ты несешь на своих плечах ее ношу. Готова ли ты, оказаться там, где живет этот юноша? — спросил старец. — Да, но ведь нечего не бывает так просто. — Ты слишком хорошо все осознаешь. Зря я учил тебя так долго, — сказал оловянный человечек себе под нос, — Да, ничего так просто не бывает. Если сказка, что ты мне написала, будет правдива. Мы отправимся, еже ли нет, тот груз, что был возложен на тебя, перекроет тебе путь в будущее. Как только он договорил, натянув на своих почти выцветавшие глаз, очки стал, проверять рукопись, что юная особо так старательно выводила…***
Прошло время, было ли оно длительным или же пролетело как один миг, ничего не значит. Но сейчас девушка с алыми волосами и с бойцовской рукой ступала на землю так, словно од ногами хрусталь. Вся ее врожденная псила испарилась, о ней напоминал лишь меч, что по привычке висел на талии. Лед под ее ногами таил. Так словно она не девушка, а пламя походного костра. Идя все дальше в глубь ее поражала та красота. Своей жизнью в мертвом обличии. И вот когда все ледяной волокно пало, от руки девушки, ее взгляду открылся вид на юношу, его ноги все еще томится во льду, но с каждой секундой это не ведомая сила отступала. Он открыл глаза и тихо прошептал: — Спасительница… Девушка замерла. Этот юноша, казался ей ее воображением, волшебной иллюзией, что вот-вот рассыпаться. Синие волосы и красная татуировка выше и ниже правового глаза, скорее всего была неизвестной девушке вязью. На нем была изящная, но и простая одежда, которая состояла из длинной белой туники с черными полосами по краям и на верхней части рук и воротника, большие ремни, связанные с украшенными застёжками, которые закрывались тёмной рубашкой, и соответствующие штаны и обувь. Он также носил кольцо на правом среднем пальце и медальон вокруг шеи. Этот образ никак не мог быть реальностью. Девушка схватилась за меч, собираясь развеять иллюзию, и ее пальцы уже сжались на его рукоятки. Но юношу ступив пару шагов, заключил ее в крепкие объятья, прошептав на ухо: — Моя… Эльза… Эльза Скарлет… Аловасая пребывала в шоковом состоянии, и смогла промолвить: — Сумасшедший… Обнимать человека с оружием в руках… — и закрыла глаза, принимая юношу победителем — Запомни. Отныне и навсегда. Ты Эльза Фернандес, где бы ты не была, и что бы с тобой не случилось… Это история стала еще одной сказкой, что обжигает уста людей, но это не главное. Главное то, что, как и в любой сказке, Девушка с пламенными волосами и безграничной храбростью и парень, чья душа не знала ничего людского прежде, были вместе. И все есть и будет хорошо, разве что название себя не оправдало. Эльза не стала покидать Жерара, а девушки, что спустилась с луны, от того момента не стало…