Jealousy

Сегодня на базе было шумно. Нет, на ней, конечно, всегда было шумно в силу непрекращающейся рабочей деятельности, но сегодня количество децибел на квадратный метр переплевывало все рекорды. Музыка грохотала так, что ее отзвук, наверное, был слышен даже где-то на другом конце страны, а может быть и еще дальше. Айронхайд может поспорить на что угодно, что из всех собравшихся солдат и автоботов уже мало кто помнит, что послужило поводом для очередной грандиозной вечеринки. Честно говоря, Хайд уже и сам не помнит ни повода, ни лица организатора, ни того, зачем и почему вообще сюда пришел. Он слишком сосредоточен на другой задаче, чтобы думать о таких несущественных мелочах. Его задача – Леннокс. Айронхайд щурится, в непривычной для пришельцев манере, и мелкими глотками цедит сверх заряженное, пристальным взглядом наблюдая за уже давно опьяневшими людьми и автоботами. Оружейник думает о том, что обычно полковник более бдительный и сейчас, если бы крови в нем было больше, чем алкоголя, он бы обязательно почувствовал его взгляд и не стал бы допускать фатальную ошибку. Маленький, жалкий и бесконечно бестолковый белковый, который так любит попадать в неприятности, которые творит своими же руками. Поразительное количество идиотизма для одного человека. Наблюдая за тем, как Уильям совсем недвусмысленно жмется к уже обнаглевшему Джазу, специалист по вооружению сжимает куб энергона с такой силой, что по тонкой стеклянной грани пробегает длинная трещина. Он не обращает внимания на то, что жидкость течет по манипулятору, затекая под броню, потому что все его внимание сосредоточенно на первом лейтенанте, который, приобняв Леннокса за плечи, что-то шепчет ему на ухо и похабно улыбается, а после ведет его к выходу, беззлобно посмеиваясь, всякий раз, когда человек неловко оступается. Куб энергона неожиданно лопается под металлическими пальцами, осколками ссыпаясь на железный пол. На фесфлейте у Айронхайда маска абсолютного спокойствия и улыбка настолько мягкая, что сидящий с правого бока Проул не сразу решается поинтересоваться все ли у него в порядке. Айрон смотрит на него так, как обычно психиатры смотрят на душевнобольных. «Конечно», – говорит старший автобот, – «у меня всегда все в полном порядке» – его улыбка трогательно-нежная, неуловимо похожа на оскал бешеного зверя. Проул молчаливо опускает взгляд вниз на собственный куб. — Слушай… — специалист по вооружению поднимается и, повернувшись, кладет манипулятор на плечо тактика, чуть сжимая пальцами крепкий наплечник, — …я отойду на пару минут, и пока меня нет, ты уж тут за всем присмотри, договорились? — автобот усмехается на то, как усердно Проул кивает ему головой. Подмигнув напоследок, Айронхайд удаляется в сторону выхода, уже по пути передергивая свой затвор в пушке. Всего одно маленькое дело и он обязательно вернется на этот праздник жизни, потому что сверхзаряженное в этот раз получилось действительно неплохое. Шаг, шаг, еще шаг. Он знает эти коридоры, как свои пять пальцев. Он точно знает, что через две минуты и сколько-то-там секунд окажется возле нужной и очень знакомой ему двери. На пути встречаются пьяные кучки, на что Айронхайд только ухмыляется, потому что парочки автобот-человек больше его не удивляют. Считывающее устройство электронного замка на двери Джаза пищит слишком громко. Айронхайд с порога слышит протяжные горловые стоны и от этого звука все внутри него, во всех смыслах, напрягается. Он выглядит преувеличено спокойным даже тогда, когда пройдя вглубь помещения замирает на месте и смотрит на прижатого чужим корпусом в платформу Уильяма. Он спокоен, даже когда рассматривает автоботского лейтенанта, который всего несколько минут назад был столь любезен, а теперь столь остервенело спускает штаны с его – Айронхайда, – полковника. — Пошёл вон, — негромко, но вкрадчиво говорит старший автобот, обращаясь к, судя по оптике, испуганному Джазу. Он чувствует, как по его серво стремительно растекается ледяная ярость и остервенелое удовольствие. Этот прекрасный момент созерцания того, как лицо Уильяма переживает стремительные метаморфозы – осознание, страх, сильнейший ужас и, наконец, панику, – все это за доли секунд. В такие моменты чувствуешь себя хозяином положения, чувствуешь себя королем ситуации и верховным судьей. — Нет, Хайд, ты не так всё поня… — Леннокс пытается, что-то ему сказать охрипшим после стонов голосом, и дергается из стороны в сторону, натягивая штаны обратно и выскальзывая из-под менее сообразительного любовника. В свое время Айронхайда хорошо научился простому правилу: «видишь цель – стреляй». В небольшом пространстве комнаты грохот выстрела кажется оглушающим, а вспышка слепит глаза. Оружейник фыркает, слыша визгливый, задыхающийся вопль Уильяма. Джаз не всегда был глупым, поэтому, когда он слышит как оружейник перезаряжает пушку для второго выстрела, но уже не в пол, а как видимо в его голову, он спешно отталкивается от мужчины и выходит из ангара. Двери ангара громко хлопают. — Я хочу серьезно с тобой поговорить, Уильям, — негромко и подозрительно спокойно говорит Айронхайд, когда они остаются один на один. И нет в мире такого сравнения, которое смогло бы полностью описать критичность сложившейся ситуации. — Итак, — автобот садится на ту же платформу и исподлобья смотрит на смиренно сидящего напротив человека. В полумраке ангара его взгляд выглядит действительно жутко, как-то плотоядно и совсем недружелюбно. — Объясняй, — менторским тоном говорит автобот, пристально смотря на обескуражено молчащего человека. Товарищи, конечно, привыкли и спускали Ленноксу его увлечения на тормозах, но Айронхайд это совсем другое дело, максимум, что он мог спустить, так это триггер пистолета или пушки, или любого другого оружия, которое будет приставлено к голове полковника. Мужчина молчал, и тишина с каждой минутой становилась все невыносимее, а движения и жесты оружейника все дерганей и нервозней. Не хватало стрекота сверчков или блеяния овец, или еще какого-нибудь звука, который обычно появляется в киношных неловких ситуациях. — Да все не так уж и плохо, как ты мог подумать, — нервно посмеиваясь и чудом не заикаясь, произносит полковник, стараясь придать своему голосу как можно больше беззаботности и уверенности, но получается откровенно хреново. — Ах, «не так уж и плохо», значит… — передразнивает Айронхайд и хлопает в ладоши. Мужчине хочется стать какой-нибудь мышью и забиться в какую-нибудь глубокую нору, где его бы точно никто не смог бы достать. — Просто охренительно «не так уж и плохо», полковник, — не сдержавшись, рявкает оружейник и так резко поднимается со своего места, сокращая между ними расстояние. — Я все еще жду твоих животрепещущих объяснений, Уильям. Надеюсь, они будут достаточно реалистичными и слезливыми, чтобы я передумал, шлак его, отстреливать твою тупую башку, — подступив максимально близко, рокочет автобот, и тут проскакивает в его голосе что-то такое, что заставляет Уильям задуматься, а после, чуть улыбаясь, поднять голову, внимательно заглядывая в фейфлет нависшего над ним автобота. Теперь наступает очередь оружейника непонимающе смотреть на мужчину, как на законченного идиота. — Леннокс, ты от страха остатки мозгов потерял? Что, шарк тебя дери, смешного, ты нашел в моих словах и этой ситуации в частности?! — постепенно повышая тон голоса рычит Айронхайд и отшатывается в сторону, когда мужчина прячет лицо в ладонях и тихо смеется непонятно над чем. Нет, ну точно умом поехал. — Хайд, — полковник внимательно смотрит на автобота сквозь клеть раздвинутых пальцев, — ты что… ревнуешь? — наблюдая за тем, как перекосился фейсфлет оружейника, Уильям валится спиной на платформу и откровенно ржет, растирая по лицу выступившие слезы и хватая ртом воздух. Специалист по вооружению стоит посреди комнаты и чувствует себя откровенным таким идиотом, потому что придурок, который его сейчас должен бояться и умолять о безболезненной смерти, ржет, как ездовой пони и еще успевает отмахиваться руками, мол: «ничего не говори, мне и так всё понятно». — Ты совсем охренел? — интересуется Айронхайд, старательно делая вид, что его личные выводы про «предательство и измену» были всего лишь грамотным прикрытием для, вероятно, истинной причины организованного шоу. Ему просто интересно – сколько надо выпить, чтобы инстинкт самосохранения отключился настолько. Леннокс, вместо того, чтобы ответить, продолжает отмахиваться руками и закатывается в приступах смеха, что окончательно выбивает автобота из колеи. Выстрел в воздух звучит достаточно убедительной причиной для того, чтобы заткнуться и слушать – полковник моментально сворачивает истерику и замирает на месте. Айронхайд не знает, что сказать, а в глазах человека пускай и читается испуг, но какого-то другого чувства там явно больше. Автобот хмурится и все пытается придумать какую-нибудь достаточно емкую фразу, но в голове нет ни одной удачной мысли. — Чтобы я тебя больше не видел с этим шарком, — не так жестко, как хотелось бы, - и возвращайся в главный ангар. - кидает Айронхайд и гордой походкой выходит за дверь, оставляя дебильно улыбающегося и понимающе покачивающего головой полковника одного. И всё таки Айронхайд ревнует. Реально ревнует.