Правило двух

Их всегда двое. Учитель и ученик. Палач и жертва. Металлические браслеты вокруг запястий Бастилы вновь врезаются в кожу, заставляя ее непроизвольно выдохнуть от боли. Покой — это ложь, есть только страсть. Лицо Реван надежно скрыто маской, однако Сила вокруг Бастилы вибрирует ее желанием. Обтянутая перчаткой ладонь щекочет шею, а затем привычные к рукояти светового меча пальцы сжимаются, оставляя на беззащитной коже новые синяки. Метку хозяина. Право на обладание. Бастила не сопротивляется зная, что за каждым неповиновением неизменно следует наказание. Как любой опытный дрессировщик Реван чередует ласку с болью. Легкие, дразнящие прикосновения, отзывающиеся нетерпеливым тянущим чувством внизу живота, с расходящимися по всему телу разрядами молний. Бастила закрывает глаза, впуская внутрь темноту, позволяя себе податься навстречу муке, наслаждаясь ею. В последний момент, когда она почти достигает пика, Реван останавливается и отступает, со стороны наблюдая за тем, как ее лишенная последней капли удовольствия ученица мечется в путах, выкрикивая проклятия. Со страстью я получаю силу. Их бесконечная армия ставит Республику на колени всего за полгода. Ордену джедаев нечего противопоставить Звездной Кузне, а потому они делают то, что умеют лучше всего — прячутся за стенами своего анклава на Дантуине и пытаются отыскать спасение в светлой стороне. Их отчаяние отзывается в Бастиле злорадным удовлетворением. В ее руках они один за другим ломаются, занимая свое место в новой Империи. Даже Атрис, чьи мысли о генерале Сутрик разительно контрастируют с ее белоснежной робой. Даже Ламар, неумело выдающий вину за мудрость. После каждого сеанса пыток Бастила неизменно приходит в покои Реван, становится перед ней на колени и отстегивает крепления пояса, удерживающие на месте юбку церемониального наряда темного лорда. Ее перепачканные в чужой крови пальцы быстро находят ту самую точку, которая заставляет ладони ее учителя сжаться на подлокотниках трона в унисон приглушенному маской стону. С силой я получаю мощь. Митру Сурик они находят по чистой случайности, впервые сталкиваясь лицом к лицу с абсолютной пустотой. Охотник на джедаев, зовущий себя Эттоном Рендом, приводит ее в кандалах, безмолвную и отстраненную. Она не боится. Она не молит о пощаде. Она даже не склоняет голову, глядя прямо на них, сквозь них, мимо них. Бастила ненавидит ее, но Реван так и не отдает долгожданный приказ. Причина ее промедления становится очевидной, когда Сурик сбегает вместе с продавшим ее за кругленькую сумму кредитов ублюдком. Их связь на удивление сильна, и Бастила поневоле удивляется тому, как она не сумела заметить ее раньше. Попавшего в ловушку Ренда они убивают вместе. Медленно, мучительно, превращая его тело в изуродованное месиво из поломанных костей и обугленной плоти. Зная, что она чувствует все. В конце концов Сурик сходит с ума. Бьющаяся в ней вместо сердца черная дыра втягивает в себя жизнь, в одно мгновение превращая Катарр в пустыню. Реван делает ее своим новым оружием, держа у трона на прикованной к ошейнику цепи. С мощью я получаю победу. Единственной преградой на их пути к абсолютной власти остается Император. Бастила стоит на мостике разрушителя, когда орбитальная бомбардировка стирает с лица Дромунд Кааса все, кроме бесконечных джунглей. Непостижимым образом Вишейд выживает. Она ощущает его присутствие через Силу — давящее, тяжелое, сжимающее грудь плотными обручами страха. Реван боится. Под маской ее лоб покрыт испариной. Под перчатками ее ладони дрожат, намертво вцепляясь в плечи Бастилы. Она просит ее не уходить. Она просит ее остаться рядом, когда чужой разум вновь будет пытаться взять верх над ее собственным. Бастила не слушает. Она спускает с цепи изголодавшуюся Сурик, с холодным спокойствием наблюдая за тем, как охотник становится в жертвой. С победой мои оковы рвутся. Единожды продемонстрировав слабость Реван больше не может вернуть себе контроль ни над бесконечной армией, ни над своей ученицей. Бастиле нравится эта игра, а потому она поддерживает иллюзию повиновения ровно до тех пор, пока лишенная правителя Империя не капитулирует. Сила освободит меня. Края сквозной раны в груди Реван опалены, примешивая к стерильному воздуху корабля сладковатый запах горелого мяса. Большой палец Бастилы рефлекторно вжимает кнопку на рукояти ее светового меча, деактивируя оба лезвия разом. Странно. Сейчас она не чувствует ровным счетом ничего — ни ненависти, ни удовлетворения, ни пульсирующего в крови вместе с адреналином торжества. Свое оружие Бастила отбрасывает в сторону небрежным движением человека, абсолютно уверенного в собственной неуязвимости, а затем наклоняется к завалившейся на бок Реван и снимает ее маску. Их всегда двое, но в конце неизменно остается один. Металл касается лица Бастилы, садясь словно влитой, а затаившая дыхание толпа взрывается торжествующим ревом.