Исповедь тёмного волшебника

— Пора собираться, — сообщил я сыну. Плот причалил к пристани через двадцать минут. Это была прямоугольная деревянная платформа, площадью около девяноста квадратных метров, способная нести на себе несколько тонн груза. Так как конструкция поддерживалась и управлялась магией, грузить ее можно было как угодно, но все равно, все пользовавшиеся этим транспортом, старались размещать грузы равномерно: если один из концов платформы оказывался нагружен сильнее другого — магии на поддержание работоспособности этого транспорта расходовалось гораздо больше, а не в привычках магов было разбрасываться ценными ресурсами. Подошедшая к пристани платформа была не слишком-то нагружена и нам повезло — на сей раз она везла сено и оно, скатанное в большие тюки, располагалось в центре платформы. Мы сняли сохраняющие груз чары, переместили несколько тюков, вместе с навесом их укрывающим, в кормовую часть плота, потом завели наших четырех коней и, соорудив для них загоны, привязали, после чего погрузились на платформу сами и позволили транспорту отчалить от причала. Лошади, будучи приученными к такому способу перемещения, спокойно отнеслись к происходящему, а мы, по новой окружив сено защищающими его чарами, с комфортом устроились в носовой части платформы. Там был установлен стол, окруженный скамьями с удобными спинками и на металлическом листе стояла жаровня, около которой в сырую погоду можно было греться и на которой при необходимости готовили пищу. — Интересно, — протянул Абрахас. — Кто придумал эти плоты? — Ну, вообще-то, такие конструкции отнюдь не последнее слово техники, — фыркнул я. — Идея сама взята из опыта магглов, ведь известно, что перевозки по воде — самый дешевый способ перемещения любых грузов. Мы посчитали затраты на сооружение и эксплуатацию порталов, потом прикинули сколько потребуют плоты на магической тяге и решили, что второй вариант — выгоднее. Скорость течения Брендивина около 2 миль **** в час, мы двигаемся против течения, со скоростью около четырех миль в час и до Серебрянки, с учетом всех остановок, будем идти почти четверо суток. Этот плот тащит сейчас, навскидку, около трех тонн сена, и, думаю, получатель этого груза Брэкстоны, а они живут еще выше по Брендивину, чем наша с тобой цель путешествия. Покосы у них, прямо скажем, так себе, поэтому заготавливать траву они предпочитают на пойменных лугах в низовьях реки и за сезон отправляют вверх по течению никак не меньше полусотни плотов, при том, нагруженных сильнее, чем этот. Вот и прикинь сколько магии потребовалось бы, чтобы переправить все это добро на такое расстояние? Мальчик задумался, считая. — В общем, много, — наконец, высказался он. — Я, являюсь сильным колдуном, могу, при хорошем стечении обстоятельств, открыть три транспортных портала за день, потом буду неделю отъедаться и отлеживаться, и в порталы, которые я сотворю, можно будет запихать тонн десять сена и больше ничего. Накопители по чуть-чуть постоянно подзаряжают все колдуны, которые живут в Долине. Пользуются этим транспортом все кому нужно. В итоге, получается, что всем это выгодно, удобно и ненапряжно, А то, что сено попадет в сарай не немедленно, а через несколько дней — не важно. Никто никуда не спешит, а от непогоды и порчи во время транспортировки его защищают чары, — объяснил я. — Никогда не задумывался о таких нюансах. Для меня всегда жизнь тут была… Ну, просто жизнь и все. За время, что мы с тобой сегодня общаемся я, кажется, узнал об укладе нашей жизни больше, чем за свои пятнадцать лет, — признался Абрахас, а, подумав, поинтересовался: — А как подзаряжаются накопители? — Элементарно, — улыбнулся я. — Ты много раз видел артефакты, которые это делают и, более того, сам регулярно пользуешься одним из таких. — Что это? — удивился сын. — Ну, у нас в доме это та самая колонна, которая расписана рунами и при повороте вокруг своей оси издает приятный перезвон. Каждый раз, когда кто-нибудь проворачивает ее, он делится магией и через нее идет подзарядка накопителей дома, а оттуда магия распределяется, в том числе, и в те накопители, которые управляют плотами. — Кажется, меня ожидает пара недель откровений, — простонал Абрахас, откидываясь на спинку скамьи. — А то, что Дэн обожает звенеть этой колонной не страшно? — вдруг напрягшись, спросил он. — Сын, ну мы ведь не идиоты, правда? — успокаивающе улыбнулся я. — Такого рода устройства есть в любой чистокровной семье волшебников и известны они с древних времен. Конструкция давным-давно тщательнейшим образом просчитана и никогда не заберет магии столько, чтобы это могло навредить. Дэн, играя с артефактом, в большей части, извлекает из него звуки, чем что-то там подзаряжает. Хотя и он тоже является участником этого процесса. — Даже не представляю, чего я еще не замечаю, — вздохнул мальчик. — Вынужден тебя расстроить: много чего, — констатировал я. — Но переживать по этому поводу не стоит. Со временем, ты все поймешь и во всем разберешься. Главное — не бояться спрашивать. Ты уже почти взрослый, но тебе еще предстоит очень многому научиться. Сын кивнул, поднялся со своего места и пошел проведать лошадей, а я решил заварить еще чаю. Пока я возился, Абрахас вернулся за стол и выложил добытый из седельных сумок пирог с яблоками. — Расскажешь, что было с тобой дальше? — попросил он, когда я разлил чай по кружкам и устроился на своей лавке. — Конечно, — кивнул я. — Так вот, основной моей задачей тогда стало как-то выбраться из того положения, в котором я оказался. Алекс в этом деле оказался очень полезен и я пообещал себе, что, если смогу — помогу ему вернуться к маме, по которой он так тосковал. — А почему он оказался в приемной семье, если у него была мама? — спросил Абрахас. — Хороший вопрос, — одобрил я. — Правда, к делу он не относится, но я расскажу, если тебе интересно. — Расскажи, — попросил сын. — Дело в том, что его мама вырвала ему почти выпавший молочный зуб. В рапорте службы, занимающихся защитой детей, появилась запись: «выбила зуб ребенку» и это послужило поводом к тому, чтобы забрать Алекса от его мамы. — Не понимаю, — пробормотал Абрахас. — Моя мама тоже вырывала мне зуб, и что? — Ну, на мой взгляд — ничего особенного, — пожал плечами я. — Вполне обычное явление, но норвеги считали по-другому. — Глупость какая-то, — высказался сын. — И что, никто не разбирался, что случилось на самом деле? — Полностью с тобой согласен — глупость. И, действительно, никто не разбирался. — Но почему?! — воскликнул ребенок. — Я не могу в точности ответить на твой вопрос. Но, думаю, что все дело в деньгах. Если ребенок живет в семье, государству нет от этого никакой выгоды, нет никакого движения средств. Когда ребенок отбирается, происходит огромное перераспределение средств. Кроме того, за счет этой системы решается проблема безработицы — работают суды, адвокаты, социальные работники, и получают деньги семьи типа той, что опекала меня и Алекса. На самом деле, отнять ребенка норвежцы могли и по еще более бредовым причинам, и сейчас эта проблема еще уродливее и страшнее, чем была в моем детстве. Сейчас бывает даже так, что отбирают детей у туристов, которые приехали в страну буквально на пару недель. — Это только в Норвегии так? — с надеждой в голосе спросил Абрахас. — Не только, — скривившись, ответил я. — В маггловской Англии тоже. И во Франции, и в других странах. — Так вот почему вы с нами всегда выбирались в маггловский мир с такими предосторожностями! — догадался мальчик. — А я-то думал… — Именно поэтому. Мы, конечно, не отдали бы вас никому и ни за что, но лишний раз применять на маггловской стороне магию… Сам понимаешь — не самая лучшая идея. Но в этой системе для нас, волшебников, оказались и свои плюсы: мы с большей легкостью можем забирать детей, наделенных волшебным даром в магический мир. Маленькие волшебники очень часто изымаются социальными службами из родных семей, как только у них случаются первые всплески магии. Такие дети, с точки зрения магглов, не являются нормальными, ну, а сделать так, чтобы такой ребенок попал к нам — дело техники. За последние годы мы внедрили в эти службы своих людей и наладили все так, чтобы все у таких детей было хорошо. Данные о ребятишках начисто вытираются из памяти магглов и их баз данных... — я на секунду задумался, стоит ли полностью посвящать сына в положение вещей и, решив, что все-таки стоит, закончил мысль: — Родных родителей маленьких волшебников обязательно находят. С теми, кто оказывается сквибами, проводится беседа, после которой им возвращают детей и предоставляют возможность перебраться на нашу сторону Барьера. Разумеется, они получают и другую помощь. Магглам… Им полностью стирают память о потерянном ребенке, и тот отдается на усыновление в одну из магических семей. — Хоть что-то хорошее во всей этой ситуации. — Не спорю. Вот те же Брэкстоны — как раз такая семья. Ты с ними знаком и знаешь, что старшие родичи этой семьи — Анна и Поль — сквибы. Они родители сквиба Рэндала Брэкстона. Родители его жены — Эмили — судя по всему, тоже были сквибами, а вот твой приятель Рауль — волшебник и учится вместе с тобой в Хогвартсе. Его сестренка — приемная магглорожденная девочка. Мы в свое время вытащили Рауля из приюта, куда его отправили, отобрав у родителей, и помогли Брэкстонам устроиться на волшебных землях. Элию они усыновили несколько лет назад. — Я и не знал, что Элия не их родная дочь… А Рауль — отличный парень. И родители у него, хоть и не могут колдовать — очень хорошие люди, — глядя мне в глаза, высказался сын. — Они очень любят своих детей и заботятся о них ничуть не хуже, чем вы о нас. Как можно было его у них отобрать?! — Такова система, сынок, — со вздохом констатировал я. — Мы не можем ее изменить, но делаем все, чтобы помочь тем, кому мы можем помочь. — Я бы этих отбирателей… — Абрахас зло прищурился и сжал кулаки. — Не получится, — резко оборвал сына я. — Думаешь, ты первый, кому пришла в голову мысль, что неплохо бы их всех уничтожить? Эта идея, в свое время, приходила многим. Мне — в том числе. И я даже немало сделал в этом направлении. Вот только есть одно “но”. Их много. Нет, не просто много. Их очень много! И им некуда деваться, в отличие от нас. Это у нас есть огромная, почти не заселенная и не тронутая, чудесная планета. У них — этого нет. А ты ведь знаешь, что и крыса, загнанная в угол, превращается в страшного зверя. Так что, можно даже не думать об этом. Кроме того, откуда без них мы возьмем приток свежей крови? Магглорожденных немного, но зато теперь они практически все достаются нам в нежном возрасте и из них воспитываются разумные, мыслящие маги, а не грязнокровки. Сын оторопело посмотрел на меня. Мальчик явно не ожидал столь жесткого и циничного взгляда на происходящее. — Одной из идей Воландеморта было уничтожение магглов. Из-за того как прошло детство Гарри Поттера и Тома Реддла я имею все основания для того, чтобы ненавидеть их оптом и в розницу. Но я успел понять, что это попросту глупо. Да и, с другой стороны, среди них есть еще и нормальные люди, ну, как родители твоей матушки. Предлагаешь их уничтожить до кучи с остальными? Так сказать, для комплекта? — жестко поинтересовался я. — Нет, конечно, — растерянно ответил Абрахас. — Но надо же что-то делать? — Зачем? — ехидно поинтересовался я. — Ну то, что у них творится… Это ведь неправильно! — убежденно произнес сын. — Скажи мне пожалуйста такую штуку… Вот, например, рыбы. Они все — хищники и все, при случае, с удовольствием поедают друг друга. Вне зависимости от вида. Ты же не рвешься объяснять им, что они делают что-то неправильно? Что их сотоварищей рыб не надо есть! — Скажешь тоже! — фыркнул Абрахас. — Но магглы-то — не рыбы. — А чем они принципиально от них отличаются? Нет, понятно, что у них нет плавников и чешуи, но в целом, это другая разновидность существ, уклад жизни которых для нас, в общем-то, совершенно неважен. Они могут быть для нас в чем-то полезны, ну, как те же рыбы — отличная еда. А магглы — источник новых волшебников и некоторых технологий, которые можно применять и в нашем мире. Так что, не вижу между ними особой разницы. — Это очень циничный взгляд на мир, — на лице моего отпрыска было написано столько возмущения, что я даже удивился. — Абрахас, ну скажи, ты всерьез думаешь, что ты в силах что-то объяснить людям упорно и целенаправленно ведомым к тому результату, к которому они пришли на сегодняшний день? — спросил я. — Ну, допустим, если ты будешь лично общаться, то ты сможешь убедить пару десятков человек в том, что они живут как-то не так. Но что это даст? Таким образом живут миллиарды магглов. Понимаешь? Миллиарды! Ты не поймаешь каждого и не вдолбишь ему в голову, что он не прав. Есть, конечно, телевидение и радио, но, несмотря на декларируемую свободу слова, тебя никто не допустит до этих ресурсов. Если уж быть совсем честным, то тебя убьют где-то на подходе к ним, как только ты чуть-чуть выделишься из серой массы. Просто и цинично, чтобы не мутил воду и не создавал проблем. — Волшебника не так-то просто убить, — возразил сын. — Куда проще, чем тебе кажется. Мы экспериментировали: щиты держат пули, но недолго. В магазине обычной штурмовой винтовки, принятой на вооружении британской армией, тридцать патронов. Двадцать попаданий пуль мои щиты держат, остальные — нет. От снайперского оружия у нас, по сути, нет защиты. То есть, щиты выдерживают выстрелы из всех видов снайперских винтовок, которые мы испытали, не вопрос, но ты ведь не будешь держать их круглые сутки? — я искренне надеялся, что Абрахас оставит глупую идею, но, похоже, пока я его не убедил. — Ну, допустим, один раз ты, воспользовавшись магией, избежишь смерти, но магглам совершенно точно станет интересно как ты это сделал и на тебя начнут охотится. Магглы не менее упорны чем мы, и рано или поздно — тебя поймают. Дальнейшая судьба изловленного ими мага мне представляется весьма незавидной: его попросту разберут на запчасти в одной из лабораторий. Подумай над этим, — попросил я. — Ты это все серьезно? — неуверенным тоном спросил мой наследник. — Более чем, — честно ответил я. — Просто… для тебя это новая и, судя по всему, шокирующая информация, и я понимаю твое желание всех спасти и наставить на путь истинный, но… Все-таки и мы, поколение твоих родителей, а также твоих дедов, не лыком шиты. Мы просчитывали разнообразные сценарии, но так и не нашли способа изменить жизнь магглов, при этом оставив их в живых. Единственный вариант, при котором из них, на наш взгляд, можно сделать нормальных людей — это выбить всех до единого, кому больше пяти лет, а малышей — воспитать по-новому. Все. Других вариантов мы не придумали. При этом, мы пошли дальше: посчитали возможности и методы это сделать. Оказалось, что уничтожить такое количество народу, в принципе, возможно, но… А что делать с оставшимися? Ты представляешь сколько детей хотя бы в той же Англии? — Нет, — признался Абрахас. — По переписи 2012 года, лиц в возрасте до четырнадцати лет больше... десяти миллионов. Допустим, половина из них — это дети до пяти лет, включительно. Но это все равно пять миллионов человек. И это только в Англии! Есть страны, где детей гораздо, гораздо больше. При всем желании мы не сможем не то что воспитать, даже просто прокормить, такую уйму народа. И поэтому организация, которая в твоих учебниках фигурирует под названием “Пожиратели смерти”, решила в полном составе переселиться за Барьер и пореже появляться в маггловском мире без особой на то необходимости, и без должной квалификации. — Эта организация существует до сих пор?! — удивился сын. — Да, — признал я. — Правда, у нас нет названия, у нас поменялись цели и действуем мы совершенно другими методами, чем в былые времена, но мы никуда не делись. Сейчас основными нашими задачами являются: работа с магглорожденными детьми, разработки на стыке маггловской технологии и магии, просвещение волшебников, контроль над жесточайшим соблюдением статута о секретности и полный переход всего магического населения, а также перенос волшебных строений и прочего, на нашу сторону Барьера. — А что делает Министерство? — Мерлин его знает, — улыбнулся я. — На самом деле, Министерство, в том виде, в котором оно просуществовало последнюю сотню лет, воспитанным в старых традициях магам совершенно не нужно. Оно необходимо только для магглорожденных, воспитанных в маггловских традициях. Для тех, кого с детства не научили думать, самостоятельно принимать решения и нести за них ответственность. Думаю, через какое-то время оно отойдет в прошлое. Ну, может быть и не отойдет, все-таки какой-то координационный центр нам, магам, нужен, но что оно кардинально изменится, это я тебе могу гарантировать. — И ты всем этим руководишь? — поинтересовался Абрахас. — Нет, сын, я во всем этом принимаю участие, как один из равных. И твоя мама участвует, и отец тоже, и очень многие из знакомых тебе взрослых. Кто что может сделать — делает. У нас есть своя сеть координаторов и свои аналитики, волонтеры, ученые, и прочие необходимые люди. Короче — работы ведутся. — Пожалуй, мне надо некоторое время, чтобы надо всем этим подумать, — морщась, словно от боли, произнес сын. — Пойду попробую поймать рыбы нам на ужин. С удочкой в руках мысли сами как-то выстраиваются в голове. Мы встали со своих мест и он направился к загону с лошадьми, туда, где лежали наши седельные сумки, а я пошел в хвост плота и растянулся на крайнем тюке сена. Пролежав некоторое время бездумно пялясь в посеревшие от времени доски, из которых был сделан навес, я решил, что старое и рассохшееся дерево — это не то, что мне хочется видеть и, поднявшись, убрал ту часть навеса, под которой лежал тюк, на котором я планировал и дальше валяться. Устроившись на сене по-новой, я принялся рассматривать высокое небо, с редкими пушистыми облаками, которые проплывали в нем. Сегодняшние разговоры с сыном, неожиданно порядком вымотали меня, не сколько сам процесс произнесения слов, сколько попытки понять реакции Абрахаса, которые он выдавал в процессе беседы. Судя по задаваемым вопросам, умственно он оказался взрослее, чем я ожидал и соображал довольно-таки быстро, и, если второе было вполне ожидаемо, первое явилось приятным открытием. Я не собирался пугать мальчика, но, если судить по тому, что он со своей удочкой постарался устроиться как можно дальше от меня, по выражению лица и глаз, по поспешности, с которой он взял паузу и прочим мелким проявлениям, последняя затронутая нами тема, если и не напугала его, то очень сильно задела. Я даже не догадываюсь, что произвело на него наибольшее впечатление: концепция, которую я озвучил, или что во всем этом движении принимают непосредственное участие его родители, а он об этом ни сном ни духом. А, может быть, его поразила разница между моими словами и тем, что до сих пор преподают в Хогвартсе? Школой и тому, что и как там преподносят детям, кстати, надо было бы заняться куда плотнее, чем мы это делали до сегодняшнего дня. Похоже, мы рано успокоились, поменяв там почти полностью состав педагогов и добавив ряд предметов, которые не преподавались в этом учебном заведении в мое время. Да, образование стало лучше, но школа, тем более школа такого типа как Хогвартс, это место где детей не только обучают, но и воспитывают и этот аспект в некоторых моментах даже важнее, чем те знания и навыки, которые там дают. Мысль эта показалась мне настолько важной и не терпящей отлагательств, что я достал из кармана сквозное зеркало и связался с Люциусом Малфоем. Он всеми правдами и неправдами открестился от поста директора школы, но оставался бессменным главой ее попечительского совета и именно он во многом предопределял школьную жизнь. Я окружил себя пологом тишины и некоторое время мы общались с Люциусом посредством зеркала. — А где ты сейчас находишься? — наконец, спросил мой собеседник. — Плыву по Брендивину в сторону Серебрянки, — ответил я и огляделся по сторонам. — Где-то через час мы будем рядом с двадцать первым причалом. — Пожалуй, я на некоторое время присоединюсь к вам, если ты не против, — сообщил он, явно не думая, что я буду возражать. — Подтягивайся, — ответил я. — И, если хочешь, можешь Скорпиуса с собой прихватить. — Внук-то тебе зачем сдался? — подозрительно поинтересовался Люц. — Ну… Мой сын будет рад его компании, — неопределенно ответил я. — Ладно, — не без сомнения в голосе произнес мой собеседник и отключил связь. Я убрал зеркало на место, снял заглушающие чары и, поднявшись со своего импровизированного ложа, подошел к Абрахасу. — У нас будут гости, — сообщил я. — Гости — это здорово, — откликнулся Абрахас, правда, особого энтузиазма в его голосе я не услышал. — А кто? — Твой крестный, — ответил я. — Возможно, со Скорпиусом. — О! — воскликнул сын. — Это здорово! Но… А ты продолжишь свой рассказ? — Да, — кивнул я и уселся рядом с Абрахасом на край плота. — Правда, для Скорпа придется повторить то, что я уже успел рассказать тебе, чтобы он понимал о чем речь. __________________________________________ *** Вообще цифры я взяла не с потолка. В интернетах пишут, что быть приемными родителями в Норвегии очень выгодно: за каждого ребенка государство платит от 300 до 500 тысяч крон в год, плюс к этому 10 тысяч крон в месяц на повседневные расходы. Математика довольно проста — 300 тысяч крон в год равно, округляя, 23 тысяче английских фунтов. 1 галеон = 4,97 английских фунтов. **** чуть больше 3 км\ч.